Во имя Камелота

Уверенно. Твердо.

Теперь Гавейн полностью развернулся, давая понять, что она завладела его вниманием.

— Ты не можешь, — спокойно. — Артур решил, что ты должна ехать…

— Сегодня я вернусь домой. — Решительно. И тут же менее уверенно: — Я хотела попросить тебя проводить меня до кромлеха… — Набрала в грудь воздуха. — Это около часа пути отсюда. Я… Я уже давно решила, что в Белтайн вернусь домой, — соврала, — потому что ничего у меня не выходит.

— Решила сдаться? — вздернутая бровь, привычная усмешка вернулась. — Я думал, это не в твоем характере. Сбегать.

Отчего-то Трине стало стыдно.

— Да, решила! — тут же вспылила. — Вам же будет лучше! Никто не будет лгать королю, ошиваться при дворе и…

— Ошиваться? — бровь поползла выше.

Трина метнула на него злобный взгляд.

— Ты поможешь или нет?!

— Нет. — Отрезал. — И более того, я не позволю тебе уйти.

— Что?! — Трина задохнулась от возмущения. — С чего бы это?

— Мой король приказал проводить тебя в спальню и проследить за твоей безопасностью, — пожал плечами. — Я обязан выполнить приказ своего короля.

— Даже зная, кто я? — изумленно.

— Особенно, зная, кто ты.

— Ты не имеешь права держать меня здесь насильно… — начала, но он тут же прервал.

— Давай закончим сразу. Я подведу итог: первое — ты никуда не идешь и никуда не возвращаешься. По крайней мере, сегодня. Второе — я всегда исполняю приказы своего короля, чего бы мне это ни стоило. Третье — я не позволю своей ученице так бездарно сдаться, иначе разочаруюсь, что столько времени потратил впустую. Мы можем делать вид, что сдались лишь для того, чтобы соперник подумал, что мы слабы, и воспользоваться этим, помнишь?

Трина помнила.

— Все, хватит! Я устала, сдаюсь! — воскликнула, когда Гавейн в третий по счету десяток раз опрокинул ее на спину и прижал клинок к горлу.

Она отпустила меч и откинулась на траву, тяжело дыша.

— Возьми меч и вставай! — приказал он. — Ты должна бороться до конца. Даже тогда, когда кажется, что он уже наступил.

— Но…

— Вставай!

Злясь, Трина схватила меч и направила на него.

— Какой в этом толк, если я все равно проиграю?!

— Значит, будешь учиться и бороться до тех пор, пока не выиграешь. До тех пор, пока, даже упав, не будешь думать, как подняться. Выжить. За пределами этого поля ты не можешь кричать «сдаюсь». Вряд ли, бы ты так же легко кричала «убей», верно? Ты хочешь жить, Трина?

Вкрадчиво, глядя на нее с прищуром.

— Конечно, хочу!

— Тогда ты не можешь сдаться. Если ты сдалась, ты мертва.

— Если я сдалась, я мертва, — прошептала, отвечая воспоминаниям.

Сияющая ухмылка на его лице.

— Ты же хочешь жить, Трина?

***

Настала очередь Гавейна рьяно стучать в дверь спальни Мерлина. Он с силой бил кулаком по деревянной поверхности, пока маг не открыл.

— Это месть? — недовольно осведомился, уже одетый ко сну. Не просто одетый — Гавейн явно разбудил его.

Мерлина редко можно было застать в таком виде, но сейчас он стоял перед другом растрепанный, волосы всклокочены, наспех наброшенный халат из черного со звездами шелка спадает с одного плеча, спальные брюки измяты, лицо заспанное. Глядя на него сейчас, Гавейн невольно усмехнулся, на миг забывая про ярость, которую испытывал.

— Отлично выглядишь, Мер! — весело поддел.

— О, иди к Моргане, — отбрил маг. — Чего тебе? — всем видом показывая недовольство.

Гавейн помрачнел, вспомнив причину визита.

— Я хотел выбить из тебя дурь, — начал злобно, — но я не бью спящих.

Мерлин изогнул тонкую бровь.

— Давно не получал магических оплеух, друг мой? — предупреждение.

Как-то раз они решили шуточно сразиться в одном из путешествий, и, конечно, Гавейн с позором проиграл. Меч и физическая сила не ровня магии. Особенно магии Мерлина.

— Как ты мог не рассказать мне? — выпалил Гавейн. — Как ты мог не рассказать Артуру?!

Недовольство сползло с лица Мерлина, сменившись недоверием. Шоком.

— Эта девчонка рассказала тебе! — он стукнул себя по лбу, отворачиваясь и начав расхаживать по комнате. — Я так и знал, что она не устоит перед красотой и обаянием сэра Гавейна! Ну, и вина на пиру, конечно, было тоже вдоволь. Ну, что за глупая девчонка!

Гавейн вспылил.

— А в чем ее глупость? В том, что она боится за жизнь? Самую большую глупость совершил ты, друг мой. Ты привел незнакомую девчонку в замок, выдав ее за воспитанницу и солгав не просто своему королю — своему лучшему другу! Он верит тебе, Мер, — осуждающе. — Как не верил никому и никогда.

Мерлин вспыхнул.

— Думаешь, я не знаю этого? — повернулся, раскинув руки в стороны, словно желая показать все, что было на душе. — А я делаю и всегда делал все, чтобы его защитить. Именно поэтому я решил, что будет лучше держать ее при себе. Поэтому и потому что у меня было видение, — неохотно закончил.

— Ты видел Трину? — удивился Гавейн, без разрешения падая в бархатное кресло.

Мерлин замялся.

— Не совсем. У меня было видение о девочке с изумрудно-зелеными глазами. Такими, как у меня. Моей наследнице.

От изумления у Гавейн отвисла челюсть.

— Этого не может быть, ты же понимаешь? Она не может…

Мерлин кивнул, поспешив прервать его.

— Да-да, конечно, она не может быть моей дочерью. По возрасту — да, но в остальном это невозможно. Но меня предупреждали о ее появлении; ее история звучит безумно и, стоит ли скрывать, интересно, поэтому мог ли я оставить ее там, где нашел — в лесу, у кромлеха? Нет. Я должен был проследить за ней, узнать правду. Ну, больше той правды, которую она говорит.

— Как это возможно? — непонимание на красивом лице рыцаря. — Как кто-то может путешествовать между веками? Как ты мог не знать об этом?

Мерлин рухнул на кровать, сокрушенно качая головой.

— Этого-то я до сих пор и не понимаю. Но это возможно, Гавейн. С тех пор я десятки раз сверялся с богами, звездами и духами. Все они подтверждают, что история девчонки правдива и…

Он замолчал, будто взвешивал, стоит ли продолжать.

— И что?

— И все они говорят, что мы должны ей помочь.