Во имя Камелота
Шрифт:
Маг округлил глаза.
— Оставь вас еще на пару дней вместе и говорить никому не нужно будет! Ты же… — словно поняв что-то, он резко осекся. — Нет-нет, — взволнованно продолжил, теперь уже напоминая матушку, которая трясется над своим чадом, — только не говори, что это первая девичья влюбленность и нет никаких шансов, что ты оставишь свои романтические фантазии.
Трина сглотнула, ощущая, как к горлу подкатывает комок из обиды и разочарования.
—
Заметив ее расстройство, Мерлин смягчился.
— Послушай, девочка, — как мог, заботливо произнес, — в твоих же интересах не влюбляться ни в кого в Камелоте. В легендах, конечно, всегда пишут, что любовь преодолевает все преграды, но еще ни одних влюбленных не разделяли века. — Он вздохнул. — Прими совет того, кто прожил десятки лет и любил кого-то до самозабвения: если любовь мешает долгу, не впускай ее в свое сердце. Не люби.
— Все так просто, да? — не понимая, с чувством и силой в голосе. — И ты, и он говорите одно: долг важнее всего на свете. Но что стоит ваш долг, если вы никогда не узнаете любви? Ты говоришь не любить, но разве это так просто? Разве можно взять и выкинуть кого-то из сердца, лишь пожелав это?
— Ты не слушала, девочка, — Мерлин покачал головой. — Я узнал любовь. И именно поэтому говорю тебе: не люби. У тебя ведь есть долг, правда? Иначе ты не стояла бы здесь, не свалилась бы с неба в мой лес. У тебя есть долг перед семьей и ковеном, а любовь к Гавейну ставит его исполнение под удар.
— Отчего же?
— Если ты отдашься этой любви, сможешь ли ты уйти? Смогла ли ты уйти вчера, как и хотела? Тебя правда остановила запертая дверь или что-то иное?
Трина вздохнула, возвращаясь из воспоминаний. С Гавейном все было легче и сложнее одновременно. Он не проявлял ни враждебности, ни недовольства, как Мерлин, но заметно отдалился. От рыцаря, который частенько шутил и заигрывал с ней, остался только серьезный холодный наставник. Ночь Белтайна, в которую между ними заискрилось что-то большее, казалось, случилась в другой жизни и с другим человеком.
Перед поездкой он деловито оглядел кинжал, который Трина купила и сказал, что лавочник выбрал для нее неплохое оружие. И все же, ей предстояло обучиться обращению с таким клинком, чтобы суметь им защититься.
Но когда она это сделает, было не ясно: с тех пор, как Артур и его свита тронулись в путь, Гавейн не провел для нее ни одной тренировки. Он утверждал, и совершенно справедливо, стоило признать, что для ее тела, учитывая долгое путешествие на конях, это будут слишком большие нагрузки.
Пожалуй, этим и ограничились все их беседы за пять дней, за исключением коротких команд, как вести себя в ситуациях, которые казались рыцарям опасными.
В сопровождающие Трине достался, к ее ужасу, юный сэр Мордред. И Джудит. Служанку Артур заботливо взял в поездку, чтобы обеспечить комфорт воспитаннице Мерлина.
Мордред
оказался добрым, скромным и прилежным юношей, и Трине не верилось, что он может быть будущим убийцей короля. Возможно, в Логресе у него просто был какой-то злобный тезка?Мордред должен был обеспечивать безопасность Трины в те моменты, когда она не ехала впереди, вместе с королем. На этом настоял Мерлин. Трина не сомневалась, что маг сделал это ей назло, зная чувства, которые поднимал в душе юный рыцарь.
Что касается Артура… Помимо прекрасных природных видов, он был единственной отдушиной Трины в путешествии. Король был неизменно добр и галантен. В те моменты, когда ему не нужно было обсуждать дела королевства, он всегда приглашал Трину ехать с ним рядом, впереди всех. Это было очень кстати, так как пыль из-под копыт досаждала не меньше ноющих мышц.
Но было что-то гораздо хуже, чем обида мага, дорожная пыль и боль в мышцах. Сердце. Трина чувствовала, как по нему расползаются тонкие трещинки каждый раз, когда Гавейн проезжал мимо, не взглянув на нее, садился рядом, не говоря ни слова.
Она скучала по шуткам и сарказму рыцаря, по его советам в тренировочных боях и в жизни. По его поддержке. И, конечно, по рукам, которые так умело вели ее и в обращении с оружием, и в танце.
Вот и сейчас он ехал совсем рядом, разговаривая с Борсом и совершенно не обращая внимания на ученицу. Зато Мордред, как обычно, старался развлечь леди учтивой беседой.
— Вы когда-нибудь бывали в Витчшире у Туманных гор, леди Трина? — тон юноши выражал вежливую заинтересованность.
— Нет, никогда не бывала, — Трина мотнула головой, не отрываясь от разглядывания горных пиков, которые виднелись впереди.
Мордред, наоборот, кивнул каким-то своим мыслям.
— Конечно, нет, — опровергая сам себя. — Это слишком далеко от того места, где выросли вы с советником Мерлином.
Трина молчала, не зная, что на это ответить, боясь выдать свое незнание географии шестого века.
— Почему вы спросили про Витчшир? — нашлась она.
— Завтра, к вечеру, мы прибудем туда. Это очень интересное поселение, леди. По слухам, все его жители обладают магией.
— Разве в Логресе это удивительно? — осторожно спросила.
Мордред, подумав, в тон ей протянул:
— Нет. В нашем королевстве действительно много магов, но ведьмы Витчшира особенные.
— Чем же? — заинтересованно.
— Ходят слухи, что они могут читать в душе человека, знают его мысли.
Трина рассмеялась: ни одна ведьма даже в ее мире не могла сделать такого. Но тут же осеклась.
— Вы верите в это, сэр Мордред?
Юноша стушевался. После недолгих раздумий он ответил:
— Я больше верю в силу меча, чем в магическую, леди Трина.
Не найдя подходящего ответа, Трина снова замолчала, и беседа прервалась. Девушка украдкой смотрела на Гавейна, который громко смеялся над чем-то, сказанным Борсом, как обычно, не обращая на нее внимания. Лицо ее помрачнело.
— Через пару часов будет привал, — подала голос Джудит, по-своему поняв настроение леди. — Я слышала, как рыцари говорили об этом.