Во мрачной тьме

Огромный зал разверзся перед ними, когда они выскочили из-за очередного поворота. Он был настолько огромен, что продвинутые авточувства в шлеме брата Гериона не могли уловить, где он заканчивается. Видимо, раньше это был грузовой отсек, на что намекали громоздящиеся вокруг древние контейнеры. Раньше.

Теперь это была бойня.

Трупы генокрадов покрывали пол настолько плотно, что казались сплошным ковром из хитина и ихора. Тут же валялось несколько десятков мертвых тау… точнее то, что от них осталось. Массивными глыбами по отсеку валялось полдюжины бронескафандров «Кризис», еще недавно устрашающих свой огневой мощью, а теперь выпотрошенных – как и их пилоты. То тут, то там среди тел поблескивали осколки металла – многочисленные дроны, сопровождавшие «Кризисы», приняли на себя первый удар, купив хозяевам время для контратаки, но за первым ударом последовало еще очень много…

Герман медленно вел взглядом по грузовому отсеку, пытаясь вместить в уме масштабы произошедшего побоища. Очередную темную громаду он поначалу принял за остов бронескафандра, но приглядевшись, понял свою ошибку. Это был патриарх генокрадов. Одна из самых смертоносных тварей, каких только мог породить Великий Пожиратель, лежала без движения. Не просто мертвая, но словно взорвавшаяся изнутри, опаленная не ионными пушками тау а, вне всякого сомнения, пламенем варпа.

«Попытался применить психическую силу, - понял Герман. – Но в такой нестабильной зоне как космический скиталец, она обернулась против него самого. Похоже, именно это мы ощутили как открытие варп-разлома».

– Движение! – вдруг рявкнул Ультрадесантник, вскидывая болтер. – Генокрады. И гуманоид.

«Гуманоид. Не тау».

– Спенсер, свет!

Дважды катачанцу повторять не требовалось. Одна за другой в глубину трюма полетели горящие световые шашки, и их отблески выхватили из мрака нечто, о чем Герман и спустя много лет будет вспоминать, как о чем-то невероятном.

Сначала ему показалось, что перед ним Аспектный воин эльдар – настолько стремительно двигалась изящная серебристая фигура. Потом дистанция чуть сократилась, и первое впечатление рассеялось. Для эльдар неизвестному гуманоиду недоставало текучей грации. Но и скорость, с которой тот бегал, уклонялся и карабкался, окончательно перечеркивала возможность его принадлежности к тау. Однажды Герману довелось видеть в действии оперативника Официо Ассасинорум, если бы не металлический блеск, то поставил бы свой меч на то, что это один из них. За неизвестным гнались сразу пять генокрадов. Гнались – и не могли поймать. Их чудовищные когти, способные резать керамит словно ткань, раз за разом на миллиметры расходись со спиной металлического незнакомца.

«Археотек, - подумал Герман, холодея. – Реликт Темной Эры Технологий. Мыслящая машина».

Тогда еще неизвестно, что хуже – генокрады, жуткие и опасные, но в целом уже привычные, смертные… или ЭТО. Видимо, брат Герион был того же мнения, потому что его болтер до сих пор молчал. Кто знает, сколько бы еще они точно завороженные, наблюдали за этой невообразимой гонкой, но Металлическому она, похоже, успела прискучить. В какой-то миг он сделал кувырок через голову, и когда снова приземлился на ноги, то в руках держал импульсный карабин тау.

Развернулся, не теряя инерции.

Импульсный карабин выплюнул плотный поток плазмы, испаривший головы двух ксеносов. Не сбавляя хода, Металлический ухватился рукой за какую-то арматуру, резко сменив вектор движения. Это подарило ему драгоценные доли секунды, за которые еще двое генокрадов встретили смерть от таутянского оружия.

Потом карабин замолк. Металлический замешкался, не сразу сообразив, что просто опустела обойма. Последнему генокраду этой ничтожной заминки хватило, чтобы мгновенно сократить дистанцию, одной парой лап схватив чрезмерно юркую добычу, а другую, когтистую, занеся для смертельного удара.

Глухо стукнул выстрел.

Одиночный, неумолимо меткий выстрел из болтера. Именно такой, какой ожидался от оперативника Караула Смерти.

Разрывной болт разнес череп генокрада в клочья. Металлический несколько секунд оставался неподвижен, а потом мелко засучил руками и ногами, выбираясь из под навалившейся на него тяжелой туши. С явным трудом он поднялся на ноги, обернулся, и тогда Герман понял ошибку. Никакой это не был археотек, и тем паче не думающая машина. Это был человек. С огромным количеством странной аугументации – но человек, насмерть перепуганный. Он тяжело дышал, и смотрел на их группу через громоздкую глазную аугментику, и перекошенное ужасом лицо снимало с него массу подозрений.

– Pomo… - проговорил он на непонятном диалекте. – Pomo-gi… te…

И ничком повалился на пол.

Воцарилась тишина.

– Палец – Макушке, - выдавил Герман в комлинк. – У нас проблема.

* * *

Варп

Вертер не знал, сколько времени прошло. Он плотно зажмурился, зажал уши руками, весь сжался в клубок – лишь бы не видеть этих кошмарных лиц, не слышать их криков – но это практически не помогало. Они были везде и нигде. Осязаемы и бесплотные. Ярко сияющие, но скрытые в тени. Бесчисленные силуэты и формы, то сливающиеся то распадающиеся. Киборг попытался выключить себя, но в этой фазе его протоколы не работали. Он попытался считать про себя, чтобы хоть как-то отмерять время, но мгновенно сбился со счета.

Единственным, что удерживало его от того, чтобы полностью захлебнуться безумием, было воспоминание об обжигающем золотом свете. Стоило лишь вызвать в памяти этот свет, как крики и шепот стихали, кружащиеся вокруг бесчисленные жадные стаи отступали.

«Анафема! – шептали они с невыразимой злобой, не решаясь приблизиться. – Анафема!»

Ради этого стоило терпеть боль, которую причиняли воспоминания.

В конце концов, когда вокруг не было ни чего, ни верха, ни низа, ни воздуха, ни даже времени, ему только и оставалось, что терпеть. Терпеть и ждать, когда же этот трижды проклятый эксперимент подойдет к концу, и он снова окажется на стуле в фазовой камере. Видимо, не в лучшем виде, но хотя бы живой.

«Теперь я понимаю, почему лабораторные крысы после фазового сдвига сходили с ума. Но я не крыса. Я сильный, я выдержу! Да-да, точно! Я же сверхчеловек теперь. Железный нечеловеческий сверхчеловек! Так сказал Штаттлворт… или точнее та тварь, которая надела его личину, - Вертер стиснул зубы до хруста. – Ричард, козлина… Ты меня сюда отправил! Ты приказал активировать третий фазовый контур! И раз ты отправил, ты и вытаскивай! Выпусти меня обратно, сейчас же!»

И словно отозвавшись на его мысль, не-пространство вокруг исказилось в страшной судороге, и с этой судорогой пришла боль такой силы, с которой не могло сравниться вообще ничего. Неведомые энергии словно стремились разорвать само бытие, органика пылала под их прикосновением, а металлические суставы угрожающе гудели, грозя в любой момент треснуть. Но все это было легкой щекоткой по сравнению с тем, что пришлось испытать душе. Вертер отдал бы последние остатки своей плоти за то, чтобы просто закричать, дать выход этой немыслимой боли. Его крик кипел в груди, не в силах вырваться в лишенное воздуха не-пространство. Вихрь энергий продолжал сжиматься, сдавливал со всех сторон, точно промышленный пресс, стягивался в плотный кокон.

А потом кокон лопнул.

Первое, что почувствовал Вертер, была гравитация. Задействовав свои внезапно восстановившие работоспособность микроконтроллеры и сенсоры, он сумел скоординироваться в свободном падении и приземлился на ноги, тут же уйдя в перекат. Потом он увидел темноту, разрываемую странными синими вспышками. Услышал крики, множество криков на незнакомом языке, не похожем ни на один язык в мире, услышал множественное шипение и скрежет, словно тысяча человек зачем-то взялись царапать ножами металл. Наконец, в нос ударил запах. Точнее, вонь. Отвратительная вонь, не похожая ни на что, но в то же время не оставляющая сомнений – кровь. Очень много крови вокруг, целые реки.

Всего через полторы секунды после того, как его ступни коснулись твердой поверхности, Вертер с ужасающей ясностью понял три вещи: Во-первых, он находится где угодно, но не в испытательном ангаре центра. Во-вторых, здесь сейчас творится настоящая бойня. В-третьих, тактический визор, который он забыл снять после утренней демонстрации, все еще подключен к его голове.

«Повысить светочувствительность, - мелькнула мысль. – Мне нужно осмотреться».

Лучше бы он этого не делал.

Тактический визор открыл ему вид на огромное помещение, стены и потолок которого терялись в темноте, забитое, наверное, тысячами одинаковых контейнеров со стилизованным изображением двуглавого орла. И это помещение кишело отвратительными тварями, подобных которым Вертер не смог бы вообразить даже специально. Они были крупными, раза в полтора выше человека, имели по шесть конечностей – две сильные задние лапы, две почти человечески руки, и две лапы, заканчивающиеся тремя внушительного вида когтями. Их грушевидные головы напоминали раздувшихся от крови клещей, а огромные пасти, полные кинжалообразных зубов, не оставляли никаких сомнений в их диете. Хищники. Огромная стая хищников, десятки если не сотни особей. Нужно было уходить… нет, убегать. Бежать со всех ног. Но куда?