Во мраке бытия

Обойдя гигантские кучи мусора, Хеллер вошел в покалеченную дверь и сразу же робко остановился. Какие-то звуки и голоса доносились со второго этажа. Похоже, там что-то ломали или отрывали доски. Хеллер прислушался и стал быстро подниматься по остаткам лестницы. У порога стоял правительственный агент и лениво ковырял в зубах. Хеллер подошел к нему.

— Мне нужно видеть Израэля Эпштейна, — сказал он.

Агент выковырял из зубов какой-то особенно лакомый кусочек, прожевал его и только после этого снизошел до ответа:

— Да? У нас не выписан пока ордер на его арест, поэтому ты официально не можешь считаться сообщником. Но как только они покончат с подкладыванием вещественных доказательств в этой

квартирке, мы сразу же получим ордер.

— А где он? — спросил Хеллер.

— Ах он? Ну, если мы дадим ему сбежать, он будет считаться скрывающимся от правосудия преступником, что даст нам возможность влепить ему срок уже за одно это, если нам и не удастся пришить ему еще что-нибудь.

— А куда же он делся? — спросил Хеллер.

— О, он бросился бежать по сто двадцать пятой, — сказал агент налоговой службы, указывая в западном направлении. — На бегу он кричал, что собирается утопиться в Гудзоне.

Хеллер молча повернулся к выходу. И тут же обнаружил, что за его спиной уже стоят двое агентов с пистолетами в руках.

— Вот, фраер, — сказал агент, ковырявший в зубах. — Эй, Мак-Гир! — крикнул он в сторону квартиры. — Мы тут задержали кого-то из его дружков!

Двое агентов с лестничной клетки принялись толкать Хеллера пистолетами в спину. Им удалось таким образом завести его в квартиру. Очень может быть, что и до появления агентов жилище это выглядело непрезентабельно. Однако сейчас его смело можно было назвать местом катастрофы. Все здесь было разбито на мелкие куски. Агенты с помощью фомок срывали с пола доски, крушили молотками мебель. Какой-то огромный верзила, будто сошедший с экрана фильма ужасов, подбоченясь оглядел Хеллера.

— Ага, сообщник! Ну-ка, садись вот сюда, на стул!

Стул уже успели изрядно изломать, однако Хеллер умудрился усесться на него.

— И называй меня сэром, когда с тобой разговаривают! — предупредил Мак-Гир.

— Сэром? — спросил Хеллер. — А разве вы дворянин или еще что-то вроде этого?

— Для тебя, парень, мы намного важнее всех дворян. Мы — агенты налоговой инспекции. Мы управляемся со всей этой страной, и ты уж постарайся не забывать об этом!

— Сэр? — сказал Хеллер.

— Итак, где книжки, которые вы с Эпштейном сварганили? Где вы их прячете? Признавайся, — потребовал Мак-Гир.

— Сэр? — сказал Хеллер.

— Мы, (…), прекрасно знаем, что у вас хранятся подлинные инструкции по налогообложению. Вы тут умудрились поснимать копии с настоящих законов, служебных инструкций и со всего такого прочего. Где вы их прячете?

— Сэр? — сказал Хеллер.

— Ты и сам прекрасно понимаешь, — сказал Мак-Гир, — что если они станут достоянием гласности, то это просто разорит нас. Ты что, не понимаешь, что это акт государственной измены? А знаешь, что полагается за государственную измену? Смертная казнь! Так и сказано в Конституции.

— Сэр? — сказал Хеллер.

— Я не думаю, что он станет говорить, — вмешался еще один агент.

— Позволь уж мне вести это дело, Мэлон, — отозвался Мак-Гир.

— Да мы уж все здесь перерыли. Нет тут никаких инструкций, — сказал второй агент.

— Заткнись, О'Брайен. Помалкивай, когда тебя не спрашивают. Этим делом занимаюсь я. Парень — подозреваемый, и тут не может быть никаких сомнений. Мне придется зачитать ему его права. Так

вот, слушай внимательно. Ты обязан будешь засвидетельствовать все, что налоговая инспекция потребует от тебя, и подпишешь все, что понадобится агентам налоговой инспекции. Если же ты попытаешься уклониться, то будешь обвинен в заговоре с другим заговорщиками, независимо от расы, цвета кожи и происхождения. Подпишись здесь. И Хеллеру подсунули листок бумаги.

— Что это? — спросил он.

— Согласно закону Миранды, — сказал Мак-Гир, — арестованный должен быть поставлен в известность об имеющихся у него правах. Только что я сообщил тебе, какие у тебя права. Налоговая инспекция всегда действует исключительно в соответствии с законами. Всегда, понял? И в полном соответствии. А это — свидетельство о том, что ты был предупрежден. Вот и подписывайся здесь. Хеллер написал в указанном месте: Дж. Эдгар Гувер.

— Вот и отлично, — произнес Мак-Гир. — А теперь говори, где ваши (…) счетные книги и сфабрикованные счета, а также ваши (…) инструкции и законы?

— Сэр? — сказал Хеллер.

— Не станет он говорить, — вмешался Мэлон.

— Да я лучше, как обычно, подложу коммунистическую литературу и пакеты с героином, и мы сможем спокойно уйти и покончить с этим делом, — добавил О'Брайен.

— Знаешь, парень, что сейчас с тобой будет? — сказал Мак-Гир с явным удовлетворением. — Мы заставим тебя давать показания, и произойдет это в центре города в здании федеральных властей. Мы подвергнем тебя перекрестному допросу. Мы тебя посадим под яркой и горячей лампой, и под ней ты расскажешь нам все. Мы узнаем о тебе все. Буквально все. Когда мы тебя проработаем, не останется ни одной мелочи, которую мы бы о тебе не узнали. А пока что возьми вот это. Мак-Гир вписал его имя и фамилию в какой-то официальный бланк и вручил его Хеллеру. В нем говорилось:

СУДЕБНАЯ ПОВЕСТКА

ПО ДЕЛУ: НАРОД ПРОТИВ ЭПШТЕЙНА

Дж. Эдгар Гувер настоящим обязывается явиться в 9 час. 00 мин. в здание федеральных властей, ком. 22222, на очередное заседаниеФедерального суда присяжных.

Суд налоговой инспекции

— Будет перекрестный допрос? — спросил Хеллер.

— Будет, будет, не сомневайся.

— И вы узнаете обо мне все, что только можно узнать?

— Это уж точно!

— Вообще-то я полагаю, — сказал Хеллер, — что наиболее укромное местечко, в котором можно прятать что-нибудь стоящее, должно находиться вон там, под этой вот доской.

— Вот так-то лучше, — сказал Мак-Гир. — Под какой доской, ты говоришь?

Хеллер поднялся. Подошел. Стал на колени. Во время всех этих действий он тайно от присутствующих,

прикрывая руку корпусом, вытащил из кармана бело-красную полосатую конфету. Я тут же узнал ее. Это была одна из тех конфет, которые он изготовил еще на борту буксира. Она была в обертке, здорово напоминающей обычную конфетную бумажку. Нажимая большим пальцем, он расплющил конфету, вдавив в нее обертку, а потом осторожно сунул ее под доску. После этого он поднялся с колен.

— Знаете, там нет никаких инструкций.

— Ничего. Он уже проявляет желание к сотрудничеству. Ну что ж, сейчас ты можешь идти, но завтра обязательно явись, как велено. В здание федеральных властей, ровно к девяти утра!

Хеллер вышел и спустился по шаткой лестнице. Оказавшись снаружи, он подошел к одной из правительственных машин и наклонился к окну. Оказалось, что у него к ноге под штаниной были прикреплены пластырем четыре бруска динамита. Хеллер размотал липкую ленту. Динамит он положил на заднее сиденье автомобиля. Ни запалов, ни каких-либо иных взрывателей он не вставил. Просто положилдинамитные бруски — и все. Потом он быстрым шагом пошел в западном направлении по сто двадцать пятой улице.