Во мраке, переходившем в серебро

Неделя пролетела в суете и телефонных звонках. От маминого рехаба снова идут жалобы от физиотерапевтов о том, что она не всегда хочет их понимать и делать то, что ее просят.

Мое скромное мнение – что у мамы мания величия. Ей кажется, что она всё знает лучше других и что всё, что ей предлагают, – это глупости. Я рада, что не я бодаюсь с ней, а другие люди. Так легче. Но и этому удовольствию пришел конец. Страховка решает, что мама восстановилась и рехаб готов выдать ее мне на руки в среду.

У меня нет кресла-каталки, а ходить она может минуты две. Обещают присылать медсестер и физиотерапевтов. Я мысленно зажмуриваюсь от предстоящих испытаний и перевожу мысли на музей.

В конце недели, в пятницу, в музее будет открытое рисование. Я люблю все мероприятия, но это – мое самое дорогое. В специальную комнату, рядом с хранилищем работ на бумаге, то есть тех рисунков, которые слишком чувствительные для того, чтобы демонстрировать их публике постоянно, на короткое время выносят рисунки, и можно взаимодействовать с ними очень близко. Как бы индивидуальное менторство от Великих мастеров прошлого. Такое взаимодействие для меня – очень интимный процесс. Однако часа наедине с великими мне обычно не хватает, только разгоняет аппетит.

Я прохожу по комнате, смотрю на каждый рисунок и ощущаю внутри себя зов художников. Кто зовет меня громче, к тому я и иду рисовать. Этот час пролетает, как мгновение. Поражаюсь мастерству не только изобразительному, но и духовному, той душевной гармонии людей, которые жили сто, двести, триста, а может, пятьсот лет назад. Каждый во всем рисует себя. Гармония возникает из хаоса. Жизнь людей в прошлом была гораздо тяжелее, чем наша современная. Удивительно, что люди без средств современности могли быть такими глубокими, близкими к Богу в нерелигиозным смысле, несмотря на их жизненные обстоятельства.

Вот за этим я и хожу общаться с Мастерами. В конце сессии было объявление, что последующие сессии отменяются на неопределенное время. Обещают сообщать по электронной почте по поводу действий музея в пандемию. Пока была на работе, слышала от пациентов и знакомых, что закрываются школы и учреждения. Сегодня пятница, 13 марта и последний день той жизни, которая была до пандемии.

Лора приходит из школы с новостями, что школа закрывается, по крайней мере, на две недели, но пока с открытой датой. Ждите ответов.

Глава 7

Школьники ликуют. Мечта любого ребенка об отмене школы вдруг становится реальностью. И это отмена с открытой датой.

Лора вдохновляется предстоящей перспективой и решает пригласить свою подругу Бьянку покулинарить у нас дома. Лорочка обожает печь сладости, и у них в плане – испечь малиновый пирог. Бьянка – девочка необычайно одаренная, тихая и загруженная. Ее родители к ней суровы, и она – единственный ребенок. Так что для нее редкое удовольствие провести время с подругой, а не за учебниками. Она много лет не спит ночами, и я возмущаюсь, когда она по ночам беседует с Лорой. Ее ночной дефолт – решать задачки по высшей математике и физике. Она уже давно закончила и школьную программу, и даже программу колледжа. Моя доча от такой дружбы сходит с ума. Она сравнивает себя с талантами Бьянки в отрицательную сторону.

Так как впереди неизвестность и все школьные мероприятия отменены, мама Бьянки разрешает ей пойти к нам в гости. Девочки хихикают и бегают вверх-вниз по дому все такие оживленно-возбужденные.

Кстати, про лебедя, рака и щуку: планировка моего дома тоже, похоже, разделяет нас по уровням.

Лорочка живет на втором этаже, а это утепленный чердак с покатыми стенопотолками. У нее огромная комната и огромная кладовка, к тому же своя ванная с туалетом. Она – наша принцесса и живет в башне. И в этой башне роскошный обзор из окна. Поскольку в деревне нет высоких домов, из ее окон можно созерцать фейерверки на 4 июля. Основная часть дома расположена на первом этаже и включает в себя микроприхожую на два шага, через две ступеньки – большую кухню, столовую и огромную, как для танцев, залу с фортепиано. Когда дети были маленькие, я украшала гостиную цветными огоньками, выключала свет и мы устраивали танцы. Кружились поодиночке и вместе до приятного искажения реальности, когда всё плывет вокруг тебя и огоньки сливаются в один нерегулярный узор калейдоскопа.

Моя спальня находится на первом этаже, и там же рядом спальня Васи. Теперь она стала комнатой мамы, так как она не может ходить по ступенькам. Но даже при этом ей надо преодолевать пару ступеней прихожей и пару на крыльце. А если таки нужно будет инвалидное кресло? Не буду пока думать об этом.

Вася из-за пертурбации с бабушкиным переселением живет в подвале. Подвал – это самая роскошная жилплощадь в нашем доме, недавно отремонтированная и оборудованная под спальню. Там большая кладовка, большая ванная и всё новенькое. Это же и подземное царство: Васик может заходить в подвал через гараж, минуя дом и меня, и так же выходить.

Когда дети прячутся по своим норкам, мне нужно бегать по лестнице вверх в Белую башню и вниз – в подвал. Легче всего мне, конечно, не бегать, а ждать, что они сами придут. Если не надо идти в школу, то так и делаю.

Мама любит сидеть в гостиной в кресле, наблюдать всё происходящее и комментировать или давать непрошеные советы. Или громко разговаривать с подругами по телефону – она плохо слышит. Либо смотреть фильмы на полную громкость, и тогда никто никого не слышит. Дверей на первом уровне нет, кроме спален, и отгородиться от нее невозможно. Мама объясняет свое участие во всём тем, что ей скучно, а мы для нее работаем развлечением. Ну, по крайней мере, откровенно.

Сегодня после прибытия из рехаба мама отходит от полученных травм и ведет себя тихо. Она похудела на семь килограмм за время пребывания в рехабе. Физиотерапевт и медсестра созваниваются со мной, и мы назначаем их визиты.

Выглядит мама плохо. Она очень бледная, у нее всё время кружится голова. Ходит она заметно хуже, чем раньше.

Девочки на три с половиной часа занимают кухню, после чего всё было обмазано красно-кровавыми малиновыми разводами и стало липким.

Результат их усилий – малиновый пирожок в алюминиевой формочке. Подойдя к вопросу креативно, помимо кулинарной задачи, они решили увековечить мистическое существо, которое придумали. Его зовут Снип, это комбинация овечки «sheep» и змеи «snake». Снип был вылеплен из теста и выпечен отдельно, прилагался как аппликация сверху на пирог. Есть его им стало жалко, и после недолгой дискуссии девочки завернули его в фольгу и решили заморозить до конца карантина. Мама Бьянки заехала за ней, и веселье подходит к концу. Если бы мы знали, что это был последний раз, когда Бьянка приходила к нам домой…

Так как я работаю Вермонте, наш офис еще не закрыли. Штат поменьше Массачусетса и на периферии. Но это ожидается. В понедельник объявляют, что надо закрываться. Я приняла пациентов, которых нельзя было отменить или перенести, и во вторник рабочий механизм всё-таки останавливается. Мы расходимся по домам и собираемся прислушиваться к новостям.

Карантин незваным гостем заходит в нашу жизнь. В новостях рассказывают об ужасах шествия ковида по миру, по стране и по нашему штату. Царствуют армагеддонские смятение и ужас. Благоразумные родители закрывают двери своих домов, и общение моих детей резко обрывается. Лору кошмарит страх одиночества, который уже становится реальностью, так как родственники не считаются материалом для общения. Ее пожирает неуверенность в себе. И от нового лекарства пока толку нет.

У Васика – противоположные проблемы. Он боится ковида и людей, но набрасывается на мальчиков на улице с безумством голодного. Он свое общение возьмет, не будет, как Лора, его оплакивать. А на улице только и остались, что его такие же неуправляемые друзья. Таблеток он больше не пьет, конец школе и таблеткам. Они его держат как бы под стеклянным куполом, стесняют. Вася соглашался на таблетки только как на компромисс для школы, чтобы ее не разнести. А теперь даже если с таблетками бегать по дому за ним – не выпьет, убежит.