Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

В сущности, никакой реальной опасности Андреи для подполковника Антонова не представлял, однако, когда приблизился срок освобождения Андрея, Сергеи Сергеевич обеспокоился, логично предположив, что он может объявиться у них. А это было нежелательно, очень нежелательно. Мало того, что сын «врага народа», так еще и сам уголовник, вор.

Он никогда не делился своими опасениями с Катей. На эту тему у них состоялся всего один разговор, давным-давно, когда молодого Антонова пригласили в органы. Он просто сказал тогда Кате, что будет для всех лучше, если она прекратит знакомство с Евгенией Сергеевной и перестанет бывать у нее. Нельзя сказать, что Катя без сомнений и колебаний приняла это условие — она искренне была привязана к Евгении Сергеевне, не говоря уже о Василии Павловиче и Андрее, — но все же приняла, потому что выбирать не приходилось. И время было смутное — никто не мог быть уверен в завтрашнем дне, и, конечно же, хотелось получше устроить свою личную жизнь. А Сергей был молод, красив и к тому же командир.

Второй раз разговор возник за несколько дней до появления Андрея. Антонов рассказал Кате всё, предупредил, что Андрей освободился, а значит, может появиться в городе и разыскать их. Обсудив положение, они решили, что Кате с дочкой надо уехать из Ленинграда к родителям Сергея Сергеевича, в деревню. А потом, когда у него начнется отпуск (через неделю), он тоже приедет к ним. Уже и билеты были взяты, и завтра Катя должна была уезжать. Андрей спутал все карты, явившись слишком быстро и слишком легко разыскав их. А Сергей Сергеевич, между прочим, рассчитывал, что он, прежде чем приехать в Ленинград, побывает в этой Койве…

XXII

АНДРЕЙ так и сидел на диване, заложив ладони между коленок, когда пришел сам хозяин. Он долго возился в прихожей, шептался о чем-то с Катей, звонил по телефону — давал какие-то указания, потом переодевался, чтобы не показываться сразу в форме, и все это походило на оттяжку времени.

Наконец Сергей Сергеевич вошел в комнату. На нем была пижамная куртка с замысловато переплетенными петлями для пуговиц и широкие спортивные штаны. Андрей не помнил его, почти не помнил — видел всего один раз, молодого, — но почему-то ему показалось, чтя он сильно изменился. Крупный мужчина, широкий в плечах, схваченные налетом седины волосы, взгляд прямой, уверенный и, пожалуй, тяжеловатый. От такого взгляда не спрячешь глаза.

Андрей встал.

— Прибыл, значит? — сказал Сергей Сергеевич, и это «значит» окончательно убедило Андрея, что здесь про него знают всё. — Ну здравствуй, герой. Садись. Ты не в строю, а в гостях. Вопросов задавать не буду, Екатерина Ивановна доложила. Вчера, говоришь, прибыл?

— Да.

— А где ночевал?

— На вокзале.

— И не задержали?

— Документы проверили — и все.

— Документы, говоришь, проверили — и все?.. Покажи-ка мне документы.

Андрей подал паспорт.

— А где справка об освобождении?

— Она… Сейчас… — Он нагнулся и достал из носка справку.

— Понятно. Город Южноуральск. Почему именно туда дали направление?

— Когда… задержали, я сказал, что мы жили там.

— Видишь, к чему приводит ложь, — назидательно проговорил Сергей Сергеевич, — Одна маленькая ложь порождает другую, побольше, и так до бесконечности. Пока вся жизнь не станет сплошной ложью. Из друзей-приятелей кого-нибудь видел?

— У меня нет в Ленинграде друзей.

— Ну а привет кто-нибудь кому-нибудь передавал?..

— Никто не передавал, — сказал Андреи, пряча глаза.

— Ладно, хорошо, что нет друзей. То есть вообще-то плохо, когда и нет, но в данном случае хорошо. Чем же ты собираешься заняться?

— Пока сам не знаю. Устроиться бы на работу и прописаться, да направление вот…

— В том-то и дело! — Сергей Сергеевич поднял указательный палец, — И судимость у тебя, брат, неприятная. Кража на транспорте. Впрочем, никакая судимость не может быть приятной. — Он вынул из нагрудного кармана расческу и провел по волосам, — И как же ты умудрился попасть туда?..

— Так получилось, — тихо сказал Андрей.

— Но ведь не у всех же так получается?!

— Когда мама… умерла, меня отправили в приемник Оттуда хотели в колонию… Я испугался…

— Испугался! — Сергей Сергеевич усмехнулся и укоризненно покачал головой. — Да, брат ты мои. А был такой хорошенький мальчик. Меня-то помнишь?

— Помню. Вы приходили к нам на проспект Газа…

— На проспект Газа, верно, — И вдруг быстро спросил-Кличка у тебя какая?..

— Племянник, — машинально ответил Андреи.

— Ничего И чей же ты племянник?

— Просто прозвали так, — попытался исправить ошибку Андрей.

— Там, откуда ты явился, просто так ничего не бывает. Хорошо, подумаем, чем можно тебе помочь. Ничего обещать не могу, но попробую что-нибудь сделать. А сейчас-обедать. Ты питался сегодня? Деньги есть?

— Есть еще немного.

— Заработал в колонии или снабдили дружки?

— И то и другое, — ответил Андрей честно. Его, по правде говоря, удивляла осведомленность Сергея Сергеевича, и он чувствовал себя как бы просвеченным насквозь и оттого беспомощным.

— Мылся? Вшей нет?

— Вроде нет.

— Руки все-таки помой перед обедом. Пойдем, покажу где.

Обедали молча, только негромко стучали ложки. Сергей Сергеевич был сосредоточен, хмур, а Катя явно прятала глаза, не поднимая головы от тарелки. Андрей почти ничего не ел, стеснялся. Да и не лез кусок в горло. У него снова пробудилось желание встать и уйти. В сущности, Сергей Сергеевич устроил ему настоящий допрос. И документы проверил, словно легавый какой, про вшей не забыл спросить… Никогда еще, кажется. Андрей не чувствовал себя таким униженным, а шел сюда с надеждой. Правда, Сергей Сергеевич сказал, что попытается помочь… Только это, пожалуй, удерживало его.

— Дядя Андрей, вы к нам насовсем жить приехали? — спросила девочка.

Он чуть не поперхнулся, а Катя строго сказала:

— Быстро доедай — и марш из-за стола!

Этот нечаянный, невинный вопрос окончательно испортил всем и настроение, и аппетит. Сергей Сергеевич отказался от второго, выпил стакан чаю и ушел в комнату. И девочка ушла за ним следом. Андрей и Катя остались в кухне вдвоем.

— Ты не обижайся, все так неожиданно получилось, — заговорила она. — А Сергей очень устает на работе. Это он сегодня пришел рано, а вообще приходит ночью…

— Я не обижаюсь, я понимаю.

— Он только кажется таким строгим, а на самом деле добрый. Он постарается тебе помочь устроиться, мы уже говорили с ним.

— Спасибо. Это, наверно, очень трудно…

— Еще как трудно! — сказала Катя.

— Тогда, может, не надо?..

— А куда же ты денешься? Ничего, попробует, раз обещал. А сейчас тебе нужно принять ванну. Ляжешь в гостиной на диване. Белье-то грязное? И сменного нет?..

— Не очень грязное вообще-то.

— Все равно, я дам тебе трусы и майку Сергея Сергеевича. — Катя почему-то так и не решилась сказать, что она завтра с дочкой уезжает, хотя у них с мужем была договоренность, что скажет об этом именно она.