Во власти бури

Как и все остальное, это ускользнуло от внимания Колина. Он пытался осмыслить свое будущее, представить себе, как станет жить дальше, когда неожиданное приключение закончится и настанет пора возвращаться в Лондон, к своей практике. В этом городе живет множество женщин, думал он; неужели так трудно встретить такую, которая сумеет вызвать страсть сродни той, что вспыхнула в нем к Ариадне? В конце концов, если он способен на такие сильные чувства, значит, только затворничество и слишком напряженная работа мешали устроить свою личную жизнь. Он сам виноват, что пытался заменить одну карьеру другой, что все поставил на эту карту, так что не оставалось сил и времени на остальное. Пять лет он свято верил, что должен, обязан посвятить всего себя без остатка спасению животных, каждое из которых было кому-то дорого. Он как будто пытался тем самым компенсировать урон, который нанес своей репутации. Он был всегда не слишком боек с женским полом и воспользовался этим как отговоркой, чтобы вообще забыть о женщинах. Он наивно думал, что так будет всегда.

Но судьба решила иначе. В один прекрасный день он встретил леди Ариадну Сент-Обин, чье юное очарование, живой характер и любовь к флирту разбудили его от долгой спячки. Он понял, что страшно, непростительно обделил себя…

«Забудь о ней, — сказал себе Колин с тем же стоическим благоразумием, которое одно только и спасло его от полного отчаяния после военного трибунала. — Если ты не можешь иметь эту девушку, значит, нечего и страдать из-за нее. Ты только изведешься понапрасну. Это тем более нелепо, что женщин вокруг хватает. Лучше скажи Ариадне спасибо за то, что она приоткрыла для тебя дверь в окружающий мир и позволила взглянуть на все то, от чего добровольно отказался. Теперь ты знаешь, что даже самый выдающийся ветеринар не может жить только работой, что ему нужно любить и быть любимым не меньше, чем любому человеку».

Но в таком случае нельзя и дальше скрывать свое прошлое. Ведь он сумел принять его и сжиться с ним, так почему было не рассказать о нем той же Ариадне? Хотя бы для того, чтобы посмотреть на ее реакцию. Ведь в конечном счете такова будет реакция любой другой женщины.

Колину вдруг захотелось поделиться с Ариадной, излить свою боль, заставить ее понять, что он испытал, когда карьера и жизнь его рухнули. Он хотел рассказать, что когда-то был одного с ней круга, что и по сей день равен ей по происхождению, что в прошлом был героем и был ее достоин.

Но он знал, что это невозможно. Если старшие по званию вынесли ему приговор, а друзья от него отвернулись, чего ради было ждать понимания от Ариадны? Колин живо представил себе, как меркнет улыбка на ее губах, как она бессознательно откашливается, не в силах оставаться рядом с человеком, чья честь запятнана раз и навсегда. Она была слишком молода для мудрости жизни. Она жила условностями. Ей еще предстояло многое повидать, и могло случиться, что наука жизни вовсе не придет к ней, что она так и проживет жизнь в плену иллюзий своего круга. Это ведь не просто: понять, что личность мужает в испытаниях. Он, Колин Лорд, вопреки бесчестью не позволил себе опуститься, нашел в себе силы жить дальше…

Туман клубился по полю, то разреживаясь, то уплотняясь, влага липла к лицу, и сильно пахло клевером. Стая гусей пролетела низко над землей, издавая гортанные крики.

Давно пора было возвращаться, но Колин лишь замедлил шаг. Перед его мысленным взором возникла Орла — мягкий овал лица, темные кудри, карие, не по годам мудрые глаза. Но сами черты ускользали, отказываясь складываться в ясный образ. Куда отчетливее представилась Колину красавица шхуна, где весь экипаж, включая капитана, был женским. Этим капитаном была его кузина Мэв, отчаянная авантюристка, которую ветер странствий однажды занес в объятия известного волокиты адмирала Грея. Под ее началом ушла в плавание и Орла. Все это были образы из прошлого, приносившие боль. Особенно мучительно было вспоминать один день в Карибском море… шторм, изменивший всю его жизнь.

Орла была теперь далеко, за океаном. Путь к ней закрыт, но Колин и не мечтал снова оказаться рядом с ней.

То, прежнее, чувство было все равно что язычок пламени в сравнении с пожаром, в котором он сгорал теперь.

Нужно бежать, думал он угрюмо, бежать как можно скорее, пока не случилось ничего непоправимого.

«У вас красивые глаза, доктор».

Надо спасаться бегством! И немедленно!

«У вас обаятельная улыбка, доктор».

Убраться подальше от нее!

«Вы красивый мужчина, доктор».

Колин потер глаза, потом ладонью смахнул остатки влаги с лица.

Разумеется, не может быть и речи о бегстве. Это значило бы нарушить слово, данное Ариадне, а он привык свое слово держать. В конце концов он не слабак и выдержит несколько дней. Теперь, когда он разобрался со своими чувствами и с тем, что их породило, справиться с безумием будет легче. Это непросто, но никто еще не умирал от страсти к женщине. Он доставит Ариадну в Бернем, вернется в Лондон — и с этой историей будет покончено.

Иначе и быть не может.

Оглядевшись, Колин заметил, что идет по какой-то размякшей от дождя тропинке. Вокруг были поля, разделенные изгородями с аккуратными калитками, и кое-где паслись небольшие стада овец и коров. Штурвал к тому времени устал и не спеша трусил за хозяином, весьма довольный столь продолжительной прогулкой.

Решение было принято. Надо только держаться на почтительном расстоянии от Ариадны и не поддаваться на ее провокации. Надо смотреть на все проще и не мучиться из-за юной сирены.

Когда Колин вернулся на постоялый двор, его обитатели уже успели проснуться. Дворовая собака залаяла, предупреждая о его приближении задолго до того, как он поднялся на пригорок, откуда была видна крыша. По двору ходили, собираясь в дорогу, проезжие, Мэг доставала воду из колодца, из трубы курился дымок. Он казался темным на фоне однотонно-серого неба. При мысли о завтраке в животе у Колина забурчало, и он вдруг осознал, какой нагулял аппетит вопреки своим горьким размышлениям.

Ариадны нигде не было видно.

На место отъезжающих уже прибыли новые гости: у конюшни стоял экипаж, запряженный парой серых рысаков, мокрых от дождя. Кучер как раз накручивал хомут на дышло и неодобрительно покосился на Колина, к которому один из серых потянулся мордой. Ветеринар не обратил на экипаж никакого внимания и прошел прямо внутрь строения.

Охапка сена, на которой они с Ариадной провели часть ночи, уже была разложена по кормушкам, в проходе между стойлами сновали люди. Кто-то выводил лошадей, кто-то, наоборот, ставил. В помещении, больше похожем сейчас на растревоженный улей, не осталось и следа романтики.

Колин прошел к стойлу Шареба и сразу заметил, что дверка стойла отворена. Жеребца и след простыл.

Волна тревоги охватила его. Круто развернувшись, он оказался лицом к лицу с Мэг.

— А, вот и вы, мистер Лорд! Ваш братец просил передать, что забирает жеребца на утреннюю прогулку. Ему, дескать, надо ноги размять. Обещал вернуться через час.

— Вот как! — Колин улыбнулся от облегчения. — Спасибо, милая.

Лицо девушки осветилось при этом обращении, и она легонько коснулась его руки.