Во власти его величества
Шрифт:
Просто он был таким большим… Я больше него никого никогда не видела!
— Извиняю, — тут же важно отозвался этот…
— Хватит пугать бедняжку, — велела Ирэа, вырывая меня из состояния глубокого потрясения, — Вика, это — профессор Ридэй. Ян, это — Вика, её любить и жаловать.
— Да я слышал, — отмахнулся от рогатой быкообразный.
У него, кстати, глаза нормальными были. Обычными серыми. Парадокс…
— Тем лучше, — раздался новый голос, уже мне знакомый, и в ворота полигона, совсем близко от меня, вошёл суровый и серьёзный ректор. Оглядел притихших адептов
Нестройный хор унылых голосов был ему ответом.
— Надеюсь на это, — сухо добавил ректор, — кто тронет айрину, будет отвечать лично передо мной. И поверьте, Верховный в сравнении со мной покажется вам сказочным сном.
Звучало жутко настолько, что испугало не только меня. Но остальные себя в руках держали, а вот я испуганно вздрогнула, что, конечно же, не скрылось от внимательных глаз Акара. Наградив меня нечитаемым взглядом, он развернулся и, бросив безразличное «Удачной тренировки», удалился прочь.
Мы все ещё пару минут стояли в тишине, каждый думая о том, что только что услышали. Вывод был безрадостным: я всё же в…
— Ну, пока, — хмыкнула Ирэа, — забегу потом, никуда не пропадай.
И тоже убежала. А я осталась. Человек-бык тоже остался, задумчиво меня рассматривая. И крайне недовольные адепты тоже тут были, да…
— Профессор, — позвал кто-то, нарушая всеобщее молчание, и мы все разом повернули головы и вопросительно посмотрели на хмурого парня с круглой серёжкой в правом ухе, — а это вообще законно?
И все посмотрели на профессора. Я тоже. И надежды в моих глазах было больше, чем у всех остальных вместе взятых.
Мужчина нас всех неодобрительным взглядом обвёл, губы поджал и как рявкнет:
— Заткнулись все!
Мы и заткнулись. Мне так вообще что-либо говорить страшно было.
— Я тут единственный закон. — Продолжал разозлённый мужчина. — Я, ректор и Верховный. И раз Верховный сказал учить мага Смерти, значит, мы будем учить мага Смерти. А пока надо выбрать ей провожатого.
— Профессор! — Послышалось возмущенно-негодующее сразу с нескольких сторон.
— Я сказал, чтобы вы заткнулись! — Вновь прикрикнул он, а бас у него был что надо.
— Бесите. Ваше мнение не спрашивали. Сейчас будут страдать те, кого я люблю больше всего.
И они действительно страдали. Профессор просто стоял и явно с большим удовольствием перечислял все причины, по которым он «любил» каждого из собравшихся. В итоге над каждым из них светились яркие синие цифры, показывающие количество набранных очков. Народ стоял — довольный настолько, что хоть убейся. Ну, или убей. Профессора. Сам он улыбался и иногда даже смеялся, когда на какой-нибудь новый аргумент истязаемый начинал ругаться или краснеть.
В итоге число семьдесят три оказалось самым большим, за ним семьдесят, а все остальные осыпались вниз яркими искрами. Профессор Ридэй, весело хохоча, радостно подытожил:
— Рэй, Симус, вас, голубчики, я люблю больше всего! — И снова расхохотался, довольный собой и своим решением. — Вам с магом Смерти и мучиться.
Данному
факту все та-а-ак обрадовались… Особенно те самые Рэй и Симус. Но их, как уже и было сказано, не спрашивали, так что, когда профессор приказал всем начинать тренировку, двое парней с очень безрадостными выражениями лиц отделились от общей массы и подошли поближе к нам с мужчиной-быком.И вот тогда он уже перестал веселиться.
— Отвечаете за мелкую головой, — жестко проговорил он, глядя то на рыжего, то на черноволосого, — я не шучу. Если с ней что-нибудь случится, Верховный нас всех в землю вкатает. А у меня семья, так что, если что, я вас лично придушу.
И вот молчать бы мне, в самом деле, но слова как-то сами собой слетели с губ:
— А у вас супруга не беременна?
Зачем спросила вообще? Куда лезу? Кто меня за язык-то только потянул?! Вот примерно об этом я думала, когда профессор резко развернулся и навис надо мной очень, очень, очень грозным изваянием.
— Как узнала?! — Прошипел он, сощуренными глазами внимательно глядя мне в глаза.
Соврать тут ну никак бы не получилось. Да я и не собиралась! Сжавшись от пристального внимания, ответила честно:
— Почувствовала…
Что тут было… Вначале было всеобщее потрясение. Трое стоящих совсем близко мужчин переводили поражённые взгляды с меня друг на друга, явно пытаясь взять себя в руки. Профессор на два шага отошёл назад, но, поймав укоризненный взгляд рыжего, погрозил тому кулаком и вернулся на место. А вот потом, да, началось.
Ридэй достал из кармана какой-то камень, сжал во внушительном кулаке, прикрыл глаза, а через пару мгновений отчётливо проговорил:
— Почувствовала мою беременную айрину.
Рыжий тем временем достал прямо из воздуха лист бумаги, взял перо и что-то в нём вписал. Написал. Листок обратно в воздух убрал.
— Ректор? — Вопросил у убравшего камень профессора черноволосый.
— Сказал, чтобы мы надеялись, что она не прикончит нас всех.
После этого все они вновь посмотрели на меня.
Странное чувство, я как бомба замедленного действия. Причём я даже сама не знала, в какой момент могу рвануть. Но чисто из любопытства спросила:
— А что может произойти? Скажем, в самом худшем случае?
Черноволосый со вздохом отвернулся, даже не пытаясь скрыть всех тех безрадостных чувств, что ко мне испытывал. Рыжий укоризненно посмотрел на него, затем осторожно на меня, он же мне и ответил так честно, что даже обсуждать это не хотелось:
— Мы все сдохнем.
— Это будет в лучшем из худших вариантов, — исправил его тут же черноволосый, даже не поворачиваясь.
— А в худшем из худших сдохнет вся академия и прилегающие территории, предварительно превратившись в горящие руины. — Подумав, решил профессор.
Прозвучало это очень внушительно. Настолько, что я саму себя испугалась и честно придушить захотела, просто чтобы случайно чего-нибудь не натворить. И, признаться честно, без этого знания мне даже дышать было легче, а на плечи не давил неподъёмный груз огромной ответственности.
— Значиттак, мелкая, слушаешь внимательно и запоминаешь.