Во власти хаоса. Современники о войнах и революциях 1914–1920

По техническим условиям, свойственным морю, люди живут в крайней тесноте и скученности, у них нет своего угла, нет постели, нет стола, нет табуретки. Постелью служит койка; связанная на день и уложенная в рундук, она выдается только на ночь, столы и скамейки ставятся только на время еды, остальное время они высоко подвешены под потолок. В палубах, где живут матросы, сыро, неуютно, воздух насыщен электричеством. На берег матрос может сходить только в редкие свободные часы – раз в неделю, а то и реже. Все эти условия не являются результатом прихоти, они истекают из сущности морской стихии.

Сухопутный человек, попадающий на морскую службу в зрелом возрасте, слышавший раньше о поэзии морской службы, быстро разочаровывается, не выносит ее тяжести и, если имеет право, то покидает ее. Только люди, с детства привыкшие к морю, могут любить морскую службу, только им понятна ее прелесть и поэзия. На современном боевом корабле применены все изобретения техники, всё, что дала человечеству научная культура. Корабль является сложнейшей машиной. Чтобы уметь им управлять, люди должны беспрерывно учиться и практиковаться. Эту технику изучают и обучают ей матросов высокоразвитые в техническом отношении морские офицеры. Если в пехоте или в кавалерии опытный фельдфебель или вахмистр может заменить офицера, то во флоте его заменить некому; только высокообразованный в техническом отношении офицер стоит на уровне быстро прогрессирующей морской техники. Офицеру все время приходится обучать людей – это создает такую близость между морскими офицерами и матросами, какой в лучших частях армии не бывает…

В Англии, могущество которой основано на флоте, все матросы добровольцы, три четверти которых служат по контракту 12 лет, остальная четверть – 5 лет. В русском флоте школы юнг были основаны только за 4 года до начала войны и не могли дать результатов. Процент сверхсрочнослужащих доходил только до 7–8. Для нас особенно трудно было получать добровольцев-сверхсрочнослужащих, т. к. развивавшаяся в стране промышленность предоставляла матросам, получившим в школах морского ведомства техническую подготовку и окончившим срок службы, хорошие должности с высокими окладами и возможностью хорошей жизни в спокойной береговой обстановке.

Сверхсрочнослужащие являлись лучшим элементом среди команды, который поддерживал дисциплину и порядок в нашем флоте. И вот на пользу неприятеля одним из первых шагов революционеров явилось уничтожение кадров сверхсрочнослужащих – мера, проведенная законом Временного Правительства при военно-морском министре Керенском, несмотря на протесты старших и опытных офицеров флота. Одним из наиболее сильно протестовавших был адмирал Колчак.

Другим неблагоприятным условием организации морской вооруженной силы является то обстоятельство, что корабли базируются в портах, где сосредоточена масса рабочих, ремонтирующих корабли. Во всех странах рабочие настроены в духе социалистических и интернациональных идей и общение с ними дурно влияет на матросов; и, таким образом, несмотря на все меры противодействия, разрушительная пропаганда проникает во флот.

По вышеуказанным причинам во все времена и во всех государствах наиболее активными и кровавыми участниками революции были матросы, из числа призванных по принуждению. Так было во Франции, в Англии, так было и в России, и в Германии. Офицеры в этом не повинны, это создается условиями службы среди морской стихии для непривычных к ней людей…

Возвращаюсь к рассказу о событиях в Черном море. Представители офицеров и команд собрались на совещание. На нем было установлено, что применение дисциплинарной власти офицерами фактически невозможно, но все сознавали необходимость поддержания дисциплины и исполнения приказаний начальников.

Тут же было выработано положение о комитетах в морских и береговых частях, подчиненных командующему Черноморским флотом. На каждом корабле, в каждой береговой части флота, а также в каждом полку должен был быть избран комитет, в который офицеры выбирали своих представителей, а матросы и солдаты – своих. Задачами комитетов являлись: 1. поддержание дисциплины в частях; 2. заботы о продовольствии и обмундировании; 3. заботы о просвещении людей. Никакими оперативными и боевыми вопросами комитеты не имели права заниматься…

На следующий день утром в Севастополь прибыл Член Государственной Думы, социал-демократ Туляков. По его словам, он приехал, чтобы «устроить» революцию в Черноморском флоте, т. к. до него дошли слухи, что Черноморский флот не признает Временного Правительства. Это был не «интеллигент», а настоящий рабочий. Увиденный им порядок и спокойствие поразили его, и он объезжал все части и говорил патриотические речи, призывая матросов слушаться своих офицеров. Вскоре из Севастополя отправились в Петроград выбранные офицеры, матросы, солдаты и рабочие с целью заявит Временному Правительству о своей верности. Среди них были – капитан 1 ранга Немитц и подполковник генерального штаба Верховский – оба они мгновенно сделались «преданными революции».

Через несколько дней адмирал Колчак вышел в море с частью флота; я сопровождал его. В море на кораблях все было в порядке, будто революции не было. Служба неслась исправно.

В судовые комитеты и в центральный комитет были выбраны лучшие, наиболее патриотичные люди из команды. Председателем центрального комитета был избран летчик, вольноопределяющийся Сафонов – человек хорошо настроенный, стремившийся к порядку и к поддержанию дисциплины. Он обладал красноречием и хорошо влиял на остальных.

В первый период своего существования комитет действительно содействовал поддержанию порядка. Члены его вели пропаганду за продолжение войны, устраивали процессии с плакатами «Война до победы», «Босфор и Дарданеллы России» и т. п. Красных флагов в Севастополе не было поднято. С самого первого дня революции в городе были подняты национальные флаги, но почему-то перевернутые, т. е. верхняя полоса была красной, а нижняя белой.

По возвращении депутации, ездившей в Петроград, выяснилось, что некоторые ее члены посетили не только Временное Правительство, но приветствовали и совет солдатских и рабочих депутатов. Вернувшись в Севастополь, они восхваляли этот совет.

Капитан 1 ранга Немитц побывал у военного и морского министра Гучкова. Из слов Немитца было видно, что Гучков принял какие-то решения относительно состава старших начальников в Черноморском флоте. Как я узнал впоследствии, Немитц говорил Гучкову, что адмирал Колчак пользуется большим влиянием и любовью во флоте, но остальные старшие начальники никуда не годятся и необходимо их сменить.

Действительно, почти одновременно с возвращением Немитца в Севастополь, пришла телеграмма от Гучкова адмиралу Колчаку, в которой Гучков настойчиво просил заменить начальника штаба флота, Свиты Его Величества контр-адмирала Погуляева, другим офицером. Мотивировалось это тем, что оставление на ответственных должностях офицеров свиты невозможно и может вызвать нежелательные последствия. Адмирал ответил, что находит мотивы для смены Погуляева недостаточными. Тогда пришла вторая телеграмма от Гучкова с указанием, что в совете солдатских и рабочих депутатов имеются документы, делающие невозможным оставление Погуляева на ответственной должности. Адмирал Колчак принужден был согласиться на смену адмирала Погуляева и предложил мне принять должность начальника штаба.

Я доложил адмиралу, что с самого первого дня революции считаю, что вести войну невозможно, что в революцию не верю и не могу занимать столь ответственную должность. В качестве флаг-капитана я занимаюсь только оперативными и боевыми вопросами и политики не касаюсь, но как начальник штаба принужден буду войти в занятие политикой, между тем не считаю для себя возможным заниматься делом, в которое искренно не верю. Адмирал сказал мне, что и он вполне разделяет мои взгляды, но все же продолжает оставаться в должности только во имя долга, с целью, по возможности, предохранить офицерский состав от насилий; когда же он увидит, что и этой цели нельзя достичь, то оставит должность – поэтому просит меня принять должность начальника штаба на то время, пока он сам останется командовать флотом. Я считал своим долгом согласиться.