Во власти мракобесия
Шрифт:
Смеляков пролистнул огромные глянцевые страницы, на которых причудливо изогнулись обнажённые красавицы, и бросил озабоченный взгляд на часы.
– Спешите? – спросил Петлин.
– Да, пожалуй, мне пора идти. Время поджимает. А уж в другой раз загляну и с удовольствием посижу подольше.
– Жаль, познакомились бы поближе.
– Не обижайтесь… Как-нибудь в другой раз.
На улице горели костры. Тёмные фигуры, укутанные в обтрёпанную одежду, теснились возле огня, усевшись на сложенные в несколько раз картонки. Отблески пламени падали на грязные лица, руки, сальные волосы.
Сквозь
Он надавил на педаль, и «жигулёнок» лихо сорвался с места…
«Нечего время терять, скорее домой, – подгонял он себя. – Надо ещё в магазин заскочить…»
Сегодня он ждал Женю. Она обещала приехать к восьми, так что в запасе у Сергея оставался час.
Но когда он готов был уже переступить порог своей квартиры, соседняя дверь распахнулась и оттуда ударила шумная волна голосов и музыки.
– Ой, Серёжа! Здравствуйте!
Он увидел соседку. Вытирая руки о фартук, та пыталась сдуть упавшую на лицо прядь седых волос. Анастасии Никитичне было лишь сорок пять лет, выглядела она очень молодо, но когда месяц назад узнала о тяжёлом ранении сына, поседела за одну ночь.
– Добрый вечер, Анастасия Никитична.
– Серёжа, как хорошо, что увидела вас. У меня Ни-китка вернулся! Пойдёмте к нам, пойдёмте. У нас гости собрались…
– Спасибо, Анастасия Никитична. Я очень рад за вас, большое спасибо, только я устал очень… – Он выразительно приложил руку к груди. – Да и ко мне сейчас приедут…
– На минуточку… Я так счастлива… Давайте, пожалуйста… Радость-то какая! Хотите, сюда рюмочку вынесу…
– Ну что вы! Что вы! Ни к чему такое. Я зайду к вам, но только на минуточку…
Он поставил пакет с продуктами на пол и снова запер дверь.
– Знаете, какое это счастье… – Соседка вдруг заплакала. – Хоть он и с покалеченной ногой, зато живой…
Официально власти России не признавали, что в Чечне велась война, но все знали, что в этой северокавказской республике горели танки, рвались авиационные бомбы, гибли люди. Телевидение, будто наслаждаясь видом настоящего горя, в подробностях показывало, как умирали солдаты, как истязали пленных, как разрушались города и сёла. Чечня, как и все другие республики, избрала своего президента, но Джохар Дудаев не смог дать чеченскому народу ничего. При Дудаеве Чечня провалилась в удушающий мрак средневековья. По всей республике рыскали вооружённые отряды бандитов, всюду похищали людей и торговали ими, открыто существовало рабство, набирал силу религиозный фанатизм. Ельцин долго заигрывал с Дудаевым, но в конце концов ввёл в Чечню войска…
– Хоть и покалеченный, но живой, – повторила Анастасия Никитична, прижимая руки к груди.
За её спиной появился лохматый парень. Она смахнула слёзы и спросила:
– Вовка, а ты чего тут один?
– Так… постоять захотелось… Наедине с собой…
– Хватит уединяться. Иди ко всем… Ишь хмурый какой. Никогда не улыбнётся… Сегодня у
нас праздник, все должны радоваться…В комнате густо плавал сигаретный дым.
Во главе стола, облепленного молодыми людьми, сидел Никита. На его совсем ещё юном лице лежала печать холодной злобы, выразительно играли желваки. Возле Никиты сидела, прильнув к его плечу, девушка, в которой Тро-шин сразу узнал Ларису, ту самую уличную проститутку, с которой разговорился на днях возле табачного киоска.
– Наша авиация перепахала бомбами весь Грозный, – рассказывал Никита, часто моргая и подёргивая щекой, – а над Старопромысловским районом ни разу не прошла. Вот суки!.. Соображаешь?.. И нам запретили там тяжёлую технику применять. А всё потому, что там чей-то нефтеперегонный завод. И принадлежит этот заводик тому, кто может даже на министра обороны гаркнуть: «Цыц, падла! Моё, мол, добро не трогать!..»
Трошин остановился в дверях, но Анастасия Никитична подхватила его под локоть и потянула к столу.
– Проходите, Серёжа, проходите.
Трошин придвинулся к её уху и шёпотом спросил, указывая глазами на Ларису:
– А вон та барышня кто?
– Ларисонька? Они с Никитой со школы дружат. Трудно ей, дома мать больная да отчим каждый день пьяный…
– Мне кажется, я видел её как-то раз.
– Так она тут за углом живёт.
– Сволота поганая! – воскликнул чей-то пьяный голос. – И они хотят, чтобы мы там костьми легли…
– Обычные бандитские разборки, просто покруче, – жёстко произнёс Никита. – Один пахан «кинул» другого, тот взъерепенился и послал свою «братву» разбираться, благо есть кого послать – целая армия под рукой… А тот, чеченский пахан, сразу о независимости завизжал. И понеслось… А народ как стадо… Му-му…
Анастасия Никитична посмотрела на Трошина и сказала:
– Целый день сидят, никак не наговорятся.
– Они ещё долго не наговорятся. Это всю жизнь болеть будет. Потом ещё ребята вернутся, ещё… Долгое возвращение, долгая память. Новое военное поколение…
– Господи, помилуй! – Она протиснулась к столу. – Никита, посмотри, вот Сергей зашёл поздравить тебя с возвращением.
– Спасибо. – Молодой человек холодно взглянул на Трошина. – Выпьете с нами?
– Мальчики, налейте, – засуетилась хозяйка.
Дзынькнула бутылка о край стакана, булькнула водка. Лариса подняла глаза на Трошина, но не узнала его и, пьяно-ласково улыбаясь, смотрела сквозь него. За столом наступила какая-то напряжённая тишина.
– Сволочи… – едва слышно проворчал всё тот же пьяный голос из дальнего угла.
– Вот, Серёжа, выпейте…
Трошин поднёс стакан ко рту и сказал:
– Давайте за всех, кто ещё там. И пусть им посчастливится.
Все дружно загудели. Трошин залпом влил в себя содержимое стакана и медленно выдохнул.
«Чёрт, теперь разить от меня будет… У меня ведь Женька…»
Кто-то подёргал его за рукав, предлагая присесть. На диване стали тесниться.
– Спасибо, не нужно, – остановил их Сергей. – Я буквально на минутку… Анастасия Никитична, поздравляю с возвращением сына, но, вы уж извините, я всё-таки пойду.
– Может, ещё…
– Честное слово, я пойду. Устал сегодня. Да и у ребят тут своя компания.
– Ну… Что ж… Спасибо, что заглянули, Серёжа. Уважили… Спасибо… – Соседка опять начала плакать. – Не обращайте внимания, Серёжа… Я теперь так рада, что никак не могу совладать с собой…