Во власти наслаждения

— Что вы думаете о пьесе? — спросил он, кивая в сторону опустевшей сцены.

Шарлотта задумалась над его вопросом.

— Мне очень понравились два акта, но третий — неубедительный… Может ли король в действительности бродить по болотам в сопровождении одного лишь Шута? И зачем вдруг понадобилась обезьяна?

— Да, обезьяна… — Он нахмурился. — Разве в школе вы не читали Шекспира?

— Конечно. Но многие из его пьес нам не разрешали читать, а в тех, которые разрешали, некоторые части были вымараны.

— Вымараны? А в этой пьесе?

— Мы совсем не читали «Короля Лира». Хотя я не знаю почему. Пьеса кажется достаточно веселой, слишком легкой.

— Веселой! Третий акт должен быть страшным… ужасающим. Помните, когда король поет о том, что безумен, безумен, как ветер и снег.

— Мне не понравилось.

— Эти строки написаны, чтобы их выть, а не петь. Блестящие строки! Их произносит человек, воющий, как безумный, безумный, как ветер и снег.

Шарлотта молча обдумывала услышанное.

— Стихи тоже… прыгают и скачут, — сказала она. — Например, речь короля о старости великолепна, но затем этот человек — как его зовут? — Реджинальд, он, кажется, говорил прозой, а не стихами.

Алекса передернуло.

— Это потому, что Реджинальд — украшение, которым осел-директор решил обогатить пьесу Шекспира. В оригинале нет никакого Реджинальда.

— Как вам повезло, — с сожалением заметила Шарлотта. — Нас слишком многого лишали в школе.

— Но почему бы вам не прочитать ее теперь?

Алекс не мог представить, чем занимаются целыми днями благовоспитанные леди. Мужчины заботились о капиталовложениях, встречались с управляющими своих поместий, произносили речи в парламенте, а также занимались боксом, игрой и распутничали. Но чем занимались женщины? Он помнил, что его мать пересчитывала простыни и раздавала еду бедным, но это было все.

— О нет, — рассеянно ответила Шарлотта. — По утрам я работаю, и теперь у меня просто не остается времени для чтения.

— Вы работаете?

Шарлотта спохватилась: она никогда не говорила с мужчинами о живописи — они бы сразу вообразили ее акварелисткой, рисующей милые веночки из цветов на бумажных сумочках.

Шарлотта с улыбкой взглянула в глаза Алексу.

— Знаете, нам не разрешали читать даже «Ромео и Джульетту».

Алекс попытался вспомнить. В школе они не ставили эту пьесу, и ему не приходило в голову ничего, что нуждалось бы в цензуре. А Шарлотта продолжала:

— Моя подруга Джулия Брентортон — сейчас она замужем и живет за границей — нашла, что они выбросили ровно десять строк из монолога Джульетты, знаете, перед тем, как Ромео поднимается к ней в окно по веревочной лестнице.

— Конечно! — подхватил Алекс. — «Он ляжет на меня как белый снег на оперенье ворона, как день на ночь…»

Шарлотта покраснела. Она тоже была бы похожа на снег, если бы легла на грудь Алекса; цвет его кожи напоминал темный мед. Она отогнала эти мысли.

Алекса заинтересовало занятие Шарлотты.

— И какая же это работа? — спросил он напрямик.

К счастью, в этот момент вернулась Софи, окруженная поклонниками.

— Шарлотта, милочка, — сказала она шаловливым тоном, сводившим с ума всех сопровождавших ее мужчин, — эта пьеса — совсем не Шекспир, правда? У лорда Уинкла есть чудное предложение: мы сбежим со второй половины и поедем в Воксхолл.

— О, — довольно глупо ответила Шарлотта.

Она старалась поймать взгляд Александра. То, что она увидела в его глазах, заставило ее задрожать от волнения. Она знала, что ее мать, вне всякого сомнения, запретила бы ей поездку в Воксхолл в обществе Александра Фоукса. В Воксхолле было слишком много слабо освещенных дорожек и тенистых деревьев.

— А что говорит твоя мама? — наконец спросила она Софи.

— Ей это не нравится, но она согласилась. — Софи наклонилась так, что ее локоны коснулись щеки Алекса. — Думаю, отец вообразил, что у него «амур» с мисс Бош, — тихо сообщила она, — и мама хочет покинуть театр.

Шарлотта тотчас же встала. Она понимала, какой до смешного наивной была до своего разговора с матерью. Ей бы и в голову не пришло, что маркиз может заинтересоваться молодой леди, пусть даже француженкой. Она никогда бы ничего не заподозрила в их оживленном разговоре и не догадалась бы, что маркизе может не понравиться, что ее муж весело смеется французским остротам Дафны.

Уилл вопросительно посмотрел на Хлою ван Сторк, которая широко раскрытыми глазами наблюдала за всем происходящим в ложе. Она бросила быстрый взгляд на Уилла и опустила глаза. Уилл подумал, что он не прочь увлечь Хлою в темную аллею и там снова ее поцеловать.

— Мы поедем с ними? — сладким как мед голосом спросил он.

— Воксхолл? Моей матери это не понравится.

Но когда Хлоя появилась в ложе ван Сторков в сопровождении своего белокурого кавалера, ее мать, к собственному удивлению, одобрительно кивнула. Кэтрин с любовью посмотрела на свою серьезную дочь. Щеки Хлои порозовели, а глаза сияли. Мать следила за Хлоей, пока та находилась в ложе Бранденбургов, и испытала чувство некоторой вины перед дочерью: среди ярких развевающихся платьев ее Хлоя выглядела вороной. Кэтрин совеем не желала, чтобы Хлоя вышла замуж за одного из солидных толстых голландцев, которые окружали ее мужа. Несмотря на то что барон Холланд был, бесспорно, охотником за приданым, ее проницательность говорила, что он еще и благородный человек. И она начинала думать, что у него с ее дочерью дело вполне может кончиться счастливым браком.

— У вас будет достойное сопровождение?

Уилл объяснил, что их компанию будут сопровождать маркиз и маркиза Бранденбург.

— Да, поезжай, дочка, — сказала Кэтрин, кивнув барону.

Уилл вежливо поклонился отцу Хлои. Но тот (он был хорошо одет, в элегантный вечерний сюртук, натянувшийся на толстом животе) казался рассеянным, словно думал о своих коммерческих делах.

— Хм… — хмыкнул ван Сторк на прощание.

Хлоя чуть улыбнулась и поцеловала его в лысину.

Она подала руку барону, скрывая тайное волнение от прикосновения его руки. Девушка чувствовала себя как во сне. Что делает она, неприметная Хлоя ван Сторк, отправляясь в Воксхолл с Шарлоттой Дэйчестон? В последние месяцы хроникеры сплетен старательно отмечали каждый шаг леди Шарлотты. Хлоя была абсолютно уверена, что завтра утром и ее имя появится в «Сплетнике». От волнения она задрожала и взглянула на Уилла Холланда.

Его голубые глаза казались почти черными… должно быть, от освещения в коридоре, предположила Хлоя. Он быстро повел ее вниз по лестнице, затем к экипажам. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.

— Сэр, — выдохнула она, слегка удерживая своего спутника.

В полном недоумении Уилл повернул голову. Он лихорадочно думал, как бы поскорее усадить Хлою в карету и снова целовать ее. Увлекшись этим вопросом, он совершенно забыл о правилах приличия.

— Прошу прощения, — сказал он. И невольно у него вырвалось: — В карете я хотел бы поцеловать вас еще раз.