Во власти ночи

Словно отгоняя непрошенные картины жестокости, я перевернулась на другой бок. Видение продолжалось: лицо пленника стало похоже на кровавую маску, он кривил рот от боли, ему было страшно. Он знал, что не выживет. Совершил ошибку, недооценил противника.

А потом он начал кричать... Его крик звучал у меня в голове все громче, заглушая собственные мысли. Это невозможно было выносить. Я вскочила с кровати, зажимая уши руками, понимая, что внутренний голос этим не заглушить. Крик постепенно перешел во всхлип и оборвался. Несколько минут я просто стояла, раскачиваясь, над кроватью, пытаясь привыкнуть к тишине, боясь, что стоит мне расслабиться, и этот предсмертный крик снова взорвет мои мысли. Но по-прежнему было тихо. И хотя моя голова разрывалась от боли, я почувствовала облегчение, что все закончилось. Неужели эта моя судьба - видеть последние минуты жизни незнакомых людей, чувствовать их эмоции как свои собственные, знать, что они уже мертвы. Почему я чувствуя неживых? Когда-то я смогла услышать мелодию Странника, и это было чем-то странным, невероятным. Сейчас же я бы хотела забыть о том, что вообще способна на нечто подобное. Забыть обо всем...

Я подошла к бару и нерешительно достала бутылку. Никогда раньше не пила, и не собиралась. Разумеется, передо мной иногда маячила пугающая мысль об одинокой старости, паре уютных домашних кошек или собачек, которым будет плевать на мои хождения во сне, и прочую непохожесть на нормальных людей, которые примут меня любой. Но вот чего я не думала, так это о возможности снятия стресса с помощью спиртного с конечной перспективой превратиться в сумасшедшую алкоголичку.

– А ведь помогает,- осушив стакан, вздохнула я. В голове сделалось пусто, а на душе спокойнее. Крик несчастного не повторялся уже несколько минут, шум в голове, который меня иногда беспокоил, тоже исчез. Значит, жизнь налаживается.

Несколько недель назад...

Опасный тип отсутствовал уже вторые сутки. Оставив Тимуру запас еды и воды, он исчез, лишь туманно пояснив, что Елене угрожает опасность. Едва парню удалось взломать дверь, отделявшую его комнату он комнаты его "гостеприимного хозяина", он тут же встретился с другой проблемой- проблемой запертой бронированной входной двери. А тип неплохо подготовился: выбрал место, где никто ничего не увидит и не услышит, запасся едой. Неужели это все для него, Тимура? Парень вернулся в комнату типа, с намерением устроить там обыск. Вряд ли он хранил что-то особо важное на виду. Но если этот дом был его укрытием некоторое время, должны были остаться хоть какие-то следы.

Вооружившись короткой железкой, найденной в коридоре, Тимур направился к большому письменному столу. Интересно, зачем этому типу стол таких размеров? Он не производил впечатления интеллектуала, занимавшегося научной деятельностью. Несколько неловких движений, и Тимуру удалось открыть дверцу, сильно ее поцарапав. Плевать! Тип все равно поймет, что комнату и стол обыскивали, так какое теперь это имеет значение?

В первом ящике было пусто. Во втором бесформенной кучей лежали какие-то бумаги. Он перебрал несколько, так ничего в них толком и не поняв: счета, квитанции, билеты, много. Значит, этот тип любит путешествовать. Интересно куда?

Аргентина, Бразилия, Венесуэла ...

– А он любитель южных мест, пробормотал Тимур, рассматривая еще одну стопку бумаги, - Канада, Соединенные Штаты, ЮАР.

Отбросив пересмотренную кучу бумаги, он обратил внимание на довольно толстый конверт. Рука тут же сама к нему потянулась. Тимур перестал дышать, как только увидел первые фотографии: Елена. Ночью, бредущая по улице, с отсутствующим взглядом, такая трогательная, потерянная и ранимая. Она же днем, спешащая куда-то. Вот она общается в кафе с подругой, а здесь в своем офисе, перебирает какие-то бумаги. Десятки, сотни фотографий его сестры. Как они попади в руки к этому типу? Кто их сделал? Неужели он неделями следил за ней? Зачем? Он говорил что-то об опасности, которая ей угрожает. Не он ли сам представляет эту опасность.

– Извращенец!
– Тимур отбросил фотографию, где его сестра была снята в одном нижнем белье у окна в своей квартиры, - маньяк!

Он вздрогнул всем телом, когда краем глаза уловил какое-то движение. Медленно обернувшись, услышал уже хорошо знакомый голос:

– Зря ты выбрался из своей комнаты. Жаль, что любопытство у вас семейная черта.

***

Я толкнула пальцем ноги уже пустую бутылку, и она снова вернулась ко мне. Я дернула ногой несколько раз, и бутылка с грохотом покатилась по паркету в сторону от меня. Врезавшись в стену, она разбилась. Достигнув с помощью алкоголя непередаваемого состояния полного пофигизма, я наконец смогла ненадолго успокоиться. Сидя на полу, облокотившись спиной на кровать, потягивая оставшуюся жидкость в стакане, мне было плевать, как я выгляжу и что мне пришлось пережить несколько часов назад. Зло стерев со щеки слезу, я поняла, что размазала по лицу косметику. Нужно было встать, умыться и принять жизнь такой, какой она была. А хотелось лишь сидеть, спрятавшись в этом номере и пить водку. Еще несколько минут я жалела себя, смакуя свою несчастную жизнь, но, наконец, встала, и, пошатываясь, направилась в ванную. По дороге под ногой что-то хрустнуло, и стопу пронзила боль. Отшвырнув ногой попавший под нее осколок стекла, и не замечая, что оставляю кровавый след на полу, я добралась до ванной и присела на край широкого джакузи.

В номере хлопнула входная дверь, и я услышала стремительные шаги. А ведь так хотелось побыть одной! Я прикрыла глаза, млея от звука струящейся воды, весь остальной мир куда-то отступал. В ушах стоял шум, но не тот, что меня пугал. Скорее всего, я просто теряла сознание, проваливаясь в глубокую темную воронку.

– Какого черта здесь происходит?
– голос Алекса был слишком громким, и я невольно поморщилась.

Меня подхватили на руки, усугубив головокружение, и снова вернули на кровать. Несколько минут спустя ноги коснулось что-то мокрое и холодное. А потом я уже не помнила ничего.

Я проснулась с раскалывающейся от боли головой и твердым намерением умереть прямо сейчас.

– Что голова болит?- от издевательского голоса Алекса меня еще больше замутило. Жизнь показалась полным дерьмом, а Алекс одной из худших ее сторон.

– Пожалуйста, потише, - я прикрыла уши руками, - дай мне попить. Во рту пересохло.

– Ничего странного учитывая, как ты вчера чудно расслабилась, - несмотря на издевательский тон, все же моих рук коснулось что-то стеклянное и холодное. Вода! Я припала губами к живительной влаге и осушила стакан несколькими глубокими глотками.

– Полегчало?
– мужчина с улыбкой за мной наблюдал, но в этот момент мне было совершенно все равно, что я лежу перед ним почти голая, в одном белье, не скрывавшем практически ничего.

– Что вчера было?
– мой голос был слегка хриплым, пришлось несколько рас кашлянуть, чтобы привести его в норму.

– Типичный вопрос заправского алкоголика, - Алекс широко улыбнулся, - а ты совсем ничего не помнишь?

Я напряглась, стараясь вызвать в памяти хоть что-нибудь не такое мерзкое, как картина убийства, но в голову пришло лишь воспоминание о пустой разбитой бутылке и резкой боли. К слову, боль все еще не проходила, и я отбросила покрывало, чтобы лицезреть на стопе толстый слой бинта, доходящий почти до щиколотки.

– Пришлось позвать одного из наших парней. Он наложил швы. Кстати, после той лошадиной дозы алкоголя, что ты в себя всосала, обезболивающее не понадобилось.

– Это все?
– с надеждой спросила я.

– Если ты о том, не воспользовался ли я твоей наивностью и беспомощностью, то, разумеется, да. Тебе было бы не слишком удобно спасть в окровавленной одежде. И теперь у тебя от меня нет никаких секретов, зато у меня от тебя осталось кое-что на память.

Я всмотрелась в его лицо, с ужасом обнаружив там три достаточно глубоких царапины, идущих от лба, через переносицу, до правой скулы. Увидев мой виноватый смущенный взгляд, Алекс не унимался:

– Ты блюдешь себя даже пьяная вдрызг. Интересно, на что же ты способна трезвая и в приступе животной страсти. Я весь в предвкушении.

– Даже не мечтай!
– резко бросила я.

– Так я и думал, - Алекс наигранно вздохнул, потом внезапно склонился ко мне и поцеловал в нос, - надо было пользоваться моментом, но я оказался слишком благороден для этого. Есть хочешь?