Во власти Змея
Шрифт:
Рука на бугре, что оттопыривает ширинку, и снова вспоминаю большой размер Горячева. Какого чёрта я сравниваю их?
Чтобы не передумать, быстро расстёгиваю ремень, смотря Артуру в глаза, и стаскиваю с него джинсы.
– Давай помогу, - касается моей кофты, и я понимаю, что сперва следует пойти в душ.
– Мне надо в ванную, - тушуюсь, осознавая, как это выглядит.
– Хочешь опять сбежать? – усмехается Артур, но за его улыбкой скрывается что-то другое. И теперь я понимаю, что просто так он от меня не откажется.
– Я весь день на занятиях, - объясняю, пока он нагло тянет вверх
– Да мне плевать уже на душ, я просто хочу тебя трахнуть, - шепчет он, оставляя меня без кофты. Рефлекторно прикрываю руками наготу. На мне не тот блядский лифчик, но всё равно довольно откровенный.
– Я передумала, Артур, - мне совершенно не нравится то, как он себя ведёт.
– Тебе понравится, Алиса, ты просто боишься.
Его рука на моём бедре. Прижимает телом к кровати, и я чувствую эту кожу к коже. В нём зов плоти и алкоголь, во мне алкоголь и паника.
Я дура, согласна. Сама не знаю, чего хочу. Просто отец поставил в рамки, из которых приходится выбирать меньшее из зол. И каких-то пять минут назад казалось, что Артур действительно будет лучшим вариантом. Только нежности в нём не наблюдаю, вместо этого…
– Ты делаешь мне больно, - распахиваю глаза, потому что он забирается рукой в мои трусы, реально причиняя боль. – Артур, пожалуйста, не надо. Или я закричу!
– Ты же хотела! – пытается убедить, и его пальцы становятся куда нежнее, а губы через ткань находят мой сосок. – Прости, просто расслабься.
«Или он первый, или Бог знает кто», - мечется мысль в сознании.
Змей обещал, что не станет трогать, пока я сама не пожелаю. Но что если действительно отдаст кому-то другому?
Артур убирает мой лифчик и снова обхватывает губами грудь, играя с соском. Пальцы выводят трели в паху. Тело нехотя отзывается, будто внутри меня стоит предохранитель, и я не позволяю себя до конца расслабиться.
Нахожу рукой его ягодицу и забираюсь под ткань, сжимая упругость задницы, а вторую запускаю спереди, обхватывая горячий член.
– Да, Алиса, - подбадривает Артур и несколько раз двигает бёдрами мне навстречу. Ну вот, мне девятнадцать, и сейчас меня лишит девственности брат подруги.
Глава 31. Змей
Каждый играет в игру. Гиле что-то мутит с чужой женой, Джокер пытается меня подсидеть, маленькая стерва Алиева пропала. Я подозревал, что она выкинет глупость, только теперь пусть пеняет на себя.
Арсений сразу отчитывается, потому что боится повторения. Так и надо. Отвёз в институт, обратно не забирал. Потому что глупышка решила спрятаться. Где? Ясен хрен где. У подружки. Тут вопрос больше в другом: откуда у тёлок столько смелости?
Допускаю, что кудлатая не в курсе, от кого решила увести Лису. У них другой мир: розовых пони и плюшевых зверят. И трахари такие же: задроты, возомнившие себя охуительными перцами. Я тоже был таким. Давно, в другой жизни. Сейчас всё иначе.
Узнаю адрес быстро. Пика знает толк во всём, и через час отзванивается, интересуясь, валить ли всех?
– Шутки за 200? – усмехаюсь, вспоминая военный термин. Конечно, никто никого валить не будет. Мы не
в 90-х. Но порой хочется наказать зарвавшихся сук и мудаков. Кстати, о них.– Да, - отвечаю на звонок Севера. Если он набирает, значит, что-то не так. Уж не принято у нас интересоваться здоровьем и поздравлять с днём рождения. Максимум, встречи в подвале пекла, где следует вынести приговор тем, кто этого заслуживает. Кажется, по ком-то звонит колокол.
Звучит имя, которое уже поперёк горла, и понимаю, что Роберт был прав. Мексикашка сунулся туда, куда не следует. Хотел столкнуть лбами? Сучий потрох считает нас за лохов? Пекло переварит каждого.
– Есть тихое место? – интересуется Север, и называю ресторан. Неприметный, но тот, где меня знают. Что ж, интересно посмотреть, что он для меня приготовил.
Встреча через два часа, а пока Пика допрашивает.
«Какие указания?»
«Позже скажу. Просто будь там».
Да, пусть сидит около дома кудлатой. Смазливая, на разок. Даже фотки Пика раздобыл.
– Натянуть бы тебя с твоей подружкой вместе, - усмехаюсь, разглядывая совместную фотку Алиевой. Только понимаю, что они там вряд ли вдвоём.
Улыбка спадает, когда представляю, что в этот самый момент её кто-то натягивает. Берёт то, что должно принадлежать мне.
Хватаю пиджак, резко поднимаясь с места, пишу Пике, чтобы прислал адрес, и выхожу на улицу. Как только открываю дверь, Арсений перестаёт храпеть. Мне бы такую работу, чтобы спать.
– Тебе Костик адрес скинул, - укладываю пиджак рядом, и бык недоумённо моргает. – Ну давай, Арсений, давай. Сперва тёлку заберём, потом к Карену.
– Угу, - бормочет он, хлопая себя по щекам, и заводит тачку. Уверен, в первые минуты, пока выезжаем с территории, догоняет, куда и зачем мне понадобилось.
Ехать недалеко. Надеюсь, успею к Северу, только иначе никак. Выбираюсь из машины, как только паркуется, и смотрю на пятиэтажку.
– Вот с кем ты дружишь, - говорю себе негромко.
– Те окна, - показывает Пика на два светящихся, закидывая жвачку в рот. – Ребят брать?
– Волыну ещё возьми, - усмехаюсь. – Студентов пугать будешь? Расклад просто забрать девку, понял?
– Ясно, - пожимает плечами, - мне одному сходить?
На лавке типичное бабье царство. Три девицы под окном, поросшие мхом в одном месте, смотрят с нескрываемым интересом. По крупицам собирают сплетни, вот им сейчас пригоршню отсыплем. Раздумываю над словами Пики, а потом решаю, что самому любопытно, чем нынче дышит молодёжь.
– Добрый вечер дамы, - галантно кланяется клоун, и они провожают нас вглядом.
– Обязательно было? – интересуюсь, когда отошли.
– Меня мать здороваться учила, - ржёт придурок.
Поднимаемся на лифте. Дом сравнительно новый, даже вахтёрша пристала, в какую квартиру. Пика не Бык, этот без мыла в жопу. Умеет говорить с каждым на его языке. Мило представляется тётке, не удивлюсь, если как фокусник достанет из кармана шоколадку. Благо, не удивляет, и мы просто проходим.
Дверь не заперта. Похуизм? Дурость? Думаю, именно она. Хотя нас это бы не остановило. Задержало, не спорю, но не помешало бы войти. Сперва идём на голоса, и Пика первым появляется на горизонте, где сразу же смолкает смех.