Во власти Змея

Она тащит меня через гостиную, из которой я только что сбежала, в совершенно другом направлении. Всё-таки следовало выбирать лево. Все ходят налево.

Змей сидит в штанах и расстёгнутой рубашке на диване, широко расставив ноги, и медленно поворачивает голову по мере нашего передвижения по комнате. Взгляд удава. Тяжёлый и гипнотизирующий.

Шлюха вталкивает меня в ванную, открывая кран, чтобы я умылась.

– Если что – не трогаю, - поднимает руки, а потом складывает их у себя на груди. – Не знаю, что ты хочешь, но с такими дядями в игры не играй. Он тебя раз, - она щёлкает зубами, а я смотрю на неё через зеркальную гладь.

– Будь покладистой, если не просят иного. Совет от бывалой шлюхи, - улыбается уголком рта.

– Не нуждаюсь, - презрительно фыркаю, ощущая себя заносчивой маленькой стервой на максималках. Только не набиваться же в подруги проституткам.

– Если ты меня попросишь, я уйду.

Непонимающе смотрю на неё.

– Что? – фыркает девка. – Не знаю ваших отношений, но так не целуют тех, кто отвратителен.

– Многое ты понимаешь. У меня просто нет выбора, - нагибаюсь к раковине, чтобы скрыть неловкость и прополоскать рот.

– Тогда я могу помочь уйти тебе, - предлагает тут же. – Я же вижу, ты не из наших.

– Спасибо на добром слове, - огрызаюсь. Ну хоть на шлюху не смахиваю. – Но он мне совершенно не нравится.

– Можно лгать всем, только я знаю, что говорю.

И она оставляет меня наедине со своими мыслями.

Глава 37. Лиса

Слишком тихо для тех, кто трахается за деньги: картинно стонет, причмокивает, чтобы отработать, как следует.

Сидеть вечно в туалете не могу, а потому, осторожно ступая по паркету, подбираюсь к гостиной. Змей смотрит в мою сторону, всё так же сидя на закруглённом диване, которых здесь целых три, чтобы создать эффект полукруга вокруг шеста.

Понимаю, что замечена, потому выхожу из-за стены, придавая максимальную уверенность своему взгляду.

– Я похож на сучью воспиталку в детской саду? – летит в мою сторону вопрос, и я продолжаю молчать. – Или на пионервожатого, которому доверили сопливых детей?

Сейчас без рубашки, будто настолько жарко, что следовало её снять. Предполагаю, что он так и не поимел, что хотел, а просто отослал шлюху обратно, потому что всё пошло через одно место. Вопрос, где у него спрятана та самая змея, пока открыт. А он продолжает сидеть с раскинутыми по сторонам ногами, смотря на меня с ненавистью.

Раньше я видела похоть в его глазах, теперь отвращение. Алкоголь добрался до мозга, а, может, я пьяна от чужих феромонов, летающих в воздухе, потому что не намерена сбегать. Уже здесь, и хочу заставить его себя желать, потому что это пьянит ещё больше. Будто я могу иметь над этим человеком какую-то власть.

Бросаю взгляд на шест, который здесь установлен для стрипа. Не специалист в подобном деле, но в институте есть комната с такой штукой. Не официальная, в подполье. Кому придёт в голову учить классических балетниц шлюховскому искусству?

Я там была, как и многие другие. Узнай папочка, что его дочь выделывает на пилоне, поседел бы. А вот отдать меня на расстрах – пожалуйста. Вот такие у нас в семье двойные стандарты.

– Какого хера тебе от меня надо? – продолжает рычать Горяев, а между тем на часах уже следующий день. Карета не превратилась в тыкву, а скрылась за горизонтом. И вот теперь перед ним настоящая Золушка.

Походкой от бедра, как учат совсем не в балетной школе, а в домах по вогу, который мне ужасно нравится, отправляюсь к пилону, чтобы…

Да и сама не до конца понимаю, что мне тут надо. Просто пытаюсь быть нереально крутой и сексуальной.

Ладонь ощущает прохладу ледяной стойки. Несмотря на комфортную температуру в гостиной, металл так и не нагрелся. Обхожу вокруг, держась за тонкий стержень, соединённый между полом и потолком, ощущая на своём теле тяжёлый взгляд чужих глаз.

– Я не намерен тебя трахать, - звучит, как вызов. Как плевок в мою сторону, рождая желание доказать обратное, и я резко останавливаюсь напротив, держась за пилон руками и смотря на единственного зрителя.

Молчу. Говорить не с руки. Да и что лучше танца, который может всё сказать без слов?

С самого детства меня поглотил балет, настолько сильным было желание стать лучше, чем все остальные. Бесконечные состязания друг с другом в степени качества, бесчисленные тренировки и неимоверные усилия, чтобы стать той, кого ставят в пример. Своего рода кровавый спорт, в котором пытаешься занять своё место. И для чего?

Чтобы танцевать стриптиз для бандита.

– Включи музыку, - слышу свой тихий уверенный голос, и Горячев подкидывает брови, будто ослышался. А потом принимается ржать.

– Ты меня с диджеем перепутала? – смотрит на меня с вызовом, а я медленно присаживаюсь на корточки. И как только касаюсь задницей пяток, резко развожу ноги в стороны.

– Могу прекратить, - замираю на секунду.

– Вообще похер, - он раскидывает руки по спинке дивана, забрасывая ногу на ногу так, что щиколотка покоится на колене, и продолжает смотреть.

Остановиться и уйти, высоко задрав подбородок, или продолжать? Задача со звёздочкой.

Останавливаюсь, вытаскивая из кармана смартфон, и нахожу нужное.

– Хочешь меня трахнуть? – усмехается Змей.

– Хочу смотреть, как стоит твой член, который хочет меня трахнуть, - скалю зубы. – Только позволю ли? Вот в чём вопрос.

Он запрокидывает голову и закатывается смехом, а я укладываю телефон так, чтобы музыка была слышна хотя бы мне. Плевать, что там слышит он: мудак мирового масштаба. У нас противостояние, в котором я просто обязана одержать победу.

Извиваюсь, закрывая глаза. Так меньше смущает его презрительный взгляд. Скользит по моему телу, будто невзначай, и я понимаю, что не все мы говорим правду. Он лжёт мне про одно, я ему про другое. Каждый хочет казаться иным, чтобы не открывать, какой есть на самом деле.

Музыка играет. Возможно, больше в моей голове, и я отдаюсь на её волю, лаская своё тело ладонями. Откидываю стыд, потому что здесь он излишен. Это игра, это действо для того, кто категорически против. Это танец для Змея-соблазнителя, уверенного в себе.

Становлюсь сбоку, закидывая ногу на пилон так, чтобы продемонстрировать растяжку. Это всегда имело эффект у мужчин. Они сразу представляют себе картины иного рода. Возвращаюсь через время в обычную стойку.

Раздеться? Возможно. Кладу руки на живот, хватая за края футболки, и поднимаю её вверх. Поворачиваюсь, смотря на Горячева через плечо. Даже не мигает, как самая настоящая змея. Просто смотрит ледяным тяжёлым взглядом, ожидая, что будет в конце.