Во все Имперские. Том 2

Водянов поднял голову и увидел, что одно из окон на верхнем этаже здания, где помещалась пивная, разбилось. Из окна кометой вылетел ярко-алый объект, он ринулся вниз и уже через секунду приземлился рядом с Водяновым.

Алая аура объекта чуть приглушилась, и князь смог рассмотреть, что из окна на брусчатку приземлился пухлый и низкий магократ в красном мундире. Волосы на голове у магократа были взъерошены, его щеки покрывала щетина.

От магократа несло пивным перегаром, а вокруг него, кроме алой ауры, вилось несколько крупных мух.

— Граф Мухожуков! — поразился Водянов, узнав повелителя мух.

Князь не знал лично этого графа, но догадался, из какого тот клана, именно по мухам.

Из уха Мухожукова тем временем вылез крупный жук, а сам Мухожуков пробасил:

— Что вам нужно, Водянов? Зачем вы избили этих несчастных людей?

— Так я… — растерялся Водянов.

— Он хочет четыре зелёных, Ваше Сиятельство, — подсказал Гегель.

— Четыре? — нахмурился Мухожуков, — Ну что же, это можно устроить.

Мухожуков ринулся на Водянова и пробил тому мощный прямой в грудину. Водянов попытался блокировать удар тростью, но мощный кулак Мухожукова, пылавший алой аурой, выбил трость и отбросил её аж на другой конец улицы.

— Один, — сказал Мухожуков.

После этого он ударил Водянова ногой с разворота в лицо, кованый башмак Мухожукова легко продавил ауру Водянова, и князь рухнул на брусчатку, чуть не сломав себе шею.

— Два, — посчитал Мухожуков, и тут же ударил Водянова ногой под дых, — Три!

Водянов скастовал заклинание, и над Мухожуковым в воздухе появилась целая тонна воды, готовая обрушиться на магократа и потопить его.

От Мухожукова вверх, навстречу воде, стремительно ринулся поток алой ауры, в котором роились мухи, каждая размером с человеческий глаз.

Алая аура и мухи ворвались в воду и за мгновение обратили её в пар и брызги. Горячие капли полетели сверху на Мухожукова, Гегеля и Водянова.

— Четыре! — крикнул Мухожуков, схватил поверженного Водянова и швырнул того через улицу.

Князь рухнул на уличный фонарь, подрезанный ударом фонарь громко металлически ухнул и повалился на брусчатку, как спиленное дерево.

— Я всё понял! — заорал Водянов, вскочил на ноги и бросился бежать.

— Ну ты же хотел четыре! — крикнул ему вслед Мухожуков, — Вот ты и получил четыре, мудак! Если еще захочешь — приходи! А если сунешься в Охранку или полицию — так мы знаем, где твоё поместье! И на какой кровати там спят твои дети — тоже знаем!

Водянов тем временем добежал до конца улицы и скрылся в переулке. Его трость так и осталась лежать на мостовой.

— Вы припозднились, Ваша Светлость, — недовольно пробурчал Гегель, указывая на раскуроченных немцев на брусчатке.

Некоторые из немцев, разметанных Водяновым, уже начали шевелиться. Один даже встал на ноги и теперь стонал, у него была сломана правая рука.

— Так я не обязан подтирать вам задницу, — мрачно ответил Мухожуков, — Вы же вроде не малые дети. Позвони целителям. И вот еще что… Кто там остался в живых из Нагибиных?

Гегель уставился на графа:

— Из Нагибиных? Вроде двое детишек. Барчук с сестрой. И еще ихний дядя.

— Про дядю говорят нехорошее, — нахмурился Мухожуков, мухи над его головой тревожно зажужжали, — Нет, дядя нам не нужен. Свяжись с барчуком Нагибиным, вот что. Сегодня же.

— Wird gemacht, — кивнул Гегель.

* * *

Девушка со штурмовой винтовкой в руках обернулась в сторону открытой двери.

Аудитория замерла, никто ничего не понимал. А преподаватель мадам Мартен понимала меньше всех и выглядела совсем перепуганной.

Послышались шаги, и вслед за девушкой в аудиторию вошёл вооруженный парень, в такой же черной униформе, как и у девушки, и с таким же мальтийским крестом на шевроне.

Потом появился третий… или третьи?

Про существо, вошедшее в аудиторию, можно было точно сказать, что оно было человеком и мужчиной, а вот из скольких именно людей оно состоит, я рассмотрел не сразу.

Тела у существа было два, по две пары имелось также рук и ног.

Оба тела незнакомца были одеты в дорогие костюмы и ботинки, на шеях у обоих тел висело по золотой цепи с драгоценным камнем.

Головы также было две, но головы у существа срослись макушками и щеками, отчего шеи тел сильно искривились. У каждой из голов была своя черная густая борода, но их бороды располагались так близко друг к другу, что казались одной.

На существе была одна на двоих роскошная черная мантия, а еще огромная золотая корона, надетая на две головы сразу и украшенная рубинами и литыми эмблемами, изображавшими дерево и Солнце.

Несмотря на уродство, в темных лицах сиамских близнецов определенно просматривалось нечто восточное, то же самое, что я заметил на лице памятника Павлу I в вестибюле и на портрете Михаила в лавке голландца.

Никаких сомнений быть не могло — сиамские близнецы принадлежали к Императорскому клану.

Аудитория при появлении близнецов ахнула, то ли от ужаса, то ли от восторга, что нас посетило лицо царственной фамилии. Точнее, лица царственной фамилии, лица-то у существа было два.

Охранники расположились по бокам от близнецов, готовые в любой момент расстрелять нас из винтовок.

Сиамские близнецы передвигались очень медленно и предельно странно, как какая-то раненая многоножка.

Потом левая голова произнесла:

— Доброе утро. Прошу прощения, что пришлось прервать ваше занятие. Я Александр-Николай Первый, Багатур-Буланов. Наследник престола и законный Император Российской Империи.

Пораженная аудитория молчала.

Я даже не знал, что в этой ситуации самое странное — то ли внешний вид нового Императора, то ли тот факт, что близнецы решили явиться в Лицей, причем в нашу группу, состоящую из натуральных отбросов или вообще неграждан.

— Да, вы наверное удивлены моим визитом, — сказала правая голова, — Так я объясню…

— Ох, — неожиданно прервала Государя пришедшая в себя мадам Мартен, — Студенты, встаньте! Негоже сидеть в присутствии Императора. Ваше Величество, мы приветствуем вас.

— Нет-нет, пусть сидят, — поспешно ответили обе головы хором, — Ничего, пусть сидят.

Я поднял руку:

— Простите, Ваше Величество. А можно узнать, кто из вас Александр, а кто Николай?

Мадам Мартен опешила от столь дерзкого обращения к Императору, но головы лишь мрачно рассмеялись. Потом правая ответила: