Во все Имперские. Том 2

Теперь главное выбрать правильные трикоины, чтобы они активировались.

Я решил сначала выбрать, а уже потом жрать.

Потратив пару минут, я набрал из кучи шесть трикоинов — финиковую пальму, гифену, акацию, кротон, канарскую сосну и колбасное дерево.

Последний трикоин меня весьма развеселил, хотя никакая колбаса на этом дереве, судя по картинке на трикоине, не росла.

— У него плоды похожи на колбасу по форме, — устало пояснил Глубина, услышав мой ржач, — Вы прямо как дитё, Нагибин.

— Дети вряд ли делают то, что сейчас сделаю я, — заявил я на это, а потом не спеша съел все шесть деревянных кругляшей.

Вкус у всех был отвратным и примерно одинаковым, разве что канарская сосна выделялась горечью, а гифена кислинкой.

Как и раньше на уроке магии, трикоины быстро растворились у меня во рту.

Я прислушался к своим ощущениям и почувствовал, как во мне возрастает магия. На мгновение я вдруг ощутил её резкий и неконтролируемый всплеск, я даже успел подумать, что Глубина был прав, и магия сейчас разорвёт меня.

Но этого не произошло, резкой скачок магии прошёл, она стабилизировалась и свернулась внутри меня в нечто мощное, но странное и непонятное.

Как будто у меня вырос новый орган внутри, где-то под сердцем. Необычное ощущение, но скорее приятное.

Глубина внимательно всматривался в моё лицо, явно ожидая когда меня начнёт корчить агония.

— Не дождетесь, князь, — доложил я Глубине, — Я смог все это переварить. У меня теперь шесть новых заклинаний, я так понимаю?

— Это не узнаешь, пока не проверишь на деле, — ответил удивленный Глубина, — Возможно у вас даже появилось не шесть слотов под заклинания, а больше. Может быть, съедите еще?

— Нет, я чувствую, что я полон, — отверг я предложение Глубины, — А больше трикоинов я сожру, когда у меня будет наставник, разбирающийся в лунной магии.

— Мне надоели ваши намеки, Нагибин, — нахмурился Глубина, — Наставляйте себя сами. Я по-моему четко сказал, что бесплатно не обучаю.

— Да вы и в Лунной магии не разбираетесь, — поддел я князя.

Но Глубина снова пропустил оскорбление мимо ушей, князя все еще мучило любопытство.

— Хватит болтать, — потребовал Глубина, — Кастуйте!

— Хотите увидеть мои новые заклинания?

— Да!

— Простите, князь, но свои заклинания я показываю лишь наставнику, — в очередной раз осадил я Глубину, — Кроме того, я чувствую, что у меня и правда появилось шесть новых заклинаний. Глупо было бы потратить их на ваше развлечение. Нет, я собираюсь применить их потом, в битве. В боевых условиях. А драться мне придется уже сегодня. Так что демонстрации не будет. Уж извините, князь.

— Что вы задумали, Нагибин? О какой драке речь?

Я, разумеется, проигнорировал этот вопрос. Вместо этого я достал смартфон и записал туда все съеденные мною вчера и сегодня трикоины.

Бухгалтерия выходила весьма интересная. Два заклинания — огонь Огневича и вред здоровью от Здравурова — я уже потратил, еще вчера, сразу после того, как зарядил их трикоинами на уроке магии.

Сейчас же я съел еще шесть трикоинов, так что мой организм теперь заряжен аж шестью новыми заклинаниями, которые я успел впитать вчера и сегодня ночью.

Судя по всему, сегодня около десяти утра я смогу сожрать еще пару трикоинов и зарядить еще два уже знакомых заклинания. И всего у меня будет восемь заклинаний. Неплохо, очень неплохо.

С восемью заклинаниями можно провернуть много интересных дел, было бы желание. А у меня желание было.

— Последний вопрос, — обратился я к Глубине, покончив с подсчётами своей мощи, — Вы знаете, что это?

Я вынул из кармана трикоин из хазарской оливы, тот самый, который мне перед смертью отдало Чудовище.

Трикоин Глубину не ничем не удивил и бурных эмоций не вызвал.

— А вы сами не видите? — ответил вопросом на вопрос князь, — Это трикоин. Из хазарской оливы, давно уже вымершего дерева. Откуда он у вас? А, понимаю… Можете не отвечать.

— Именно оттуда, — подтвердил я, — Какова его ценность?

— Ценность в рублях наверное высокая, если это не подделка, — пожал плечами Глубина, — Коллекционеры редких трикоинов наверняка вам дадут за него сотню тысяч, а то и больше. А практическая ценность для мага — нулевая.

Если вы привяжете к хазарской оливе заклинание, то просто больше никогда не сможете это заклинание кастовать. Потому что в мире трикоинов из хазарской оливы больше нет, так что зарядить это заклинание вам будет нечем. А поменять древесную породу, к которой привязано конкретное заклинание, нельзя. Такого ни один маг не умеет.

— Спасибо, — кивнул я, — Так и думал. Да, я вроде должен вам денег, князь? Я держу свое слово. Пятьсот рублей за консультацию. И еще тысячу двести за трикоины.

Я достал бумажник, подаренный мне голландцем, отсчитал нужную сумму и положил банкноты Глубине на стол.

Разумеется, Ван Дер Верф не одолжил мне сто тысяч рублей. Он не одолжил мне ни восемьдесят, ни даже семьдесят тысяч. А вот шестьдесят тысяч одолжил, оторвав их от сердца, как выразился сам голландец.

Так что деньжата у меня водились.

— Вижу, вы освоились и начали зарабатывать, — сухо произнёс Глубина, — В таком случае напомню, что вы мне должны миллион, Нагибин. И вот эти гроши, которые вы мне швырнули — это плата за мои услуги, она не идет в счет погашения долга.

— Само собой, — согласился я.

— Так что вы намерены делать дальше, Нагибин?

— Лучше вам не знать.

Я вежливо поклонился Глубине и покинул обиталище князя.

Глава 43. Арладаар

«В чем тайный смысл инструментов, братья?

Это будет открыто лишь мастерам-лесничим, достигшим седьмых градусов.

Тогда откроются глаза их, и узрят они духовную сущность инструментов.

И познают, что кусторез — есть внутреннее ограничение, делающее магию благородной и подчиняющее её воле Благородного. Воплощенное благородство магии и её носителя есть кусторез.

Что есть карта леса? Карта леса есть духовный путь к вершинам. Наставничество, но не человека-учителя, а самой магии. Владелец карты всегда находит путь к Истине, братья-лесничие.

Что есть корень? Корень есть зачин магии и добра в сердце мага. Корень есть источник всех вещей, родник магии.

И синтез смыслов инструментов будет не только их суммой, но новым смыслом! И осознание его будет подобно молнии в ночном небе.

Познавший смысл инструментов никогда не свернет с пути Блага и Добра, братья!»

Из Тайного устава регулярной масонской ложи

Лондон, XIV век