Во всем виновата Маринка
Шрифт:
– - А вы сырость развели, - строго добавила Светка.
– Сашеньку испугали.
Практичная Лизка момента решила не упускать, она залезла на диван, обняла деда за шею и что-то зашептала ему. Тот радостно и согласно закивал головой: "Конечно, попрошу!" Но Валя опередила просьбу дочери:
– - Мороженого всё равно не дам, у тебя горло вчера болело. Тетя Марина знает.
– - Знаю!
– подтвердила Марина.
– И дед тебе не поможет. Но в холодильнике есть еще и шоколадка. Света и Аня пусть мороженое возьмут, а ты шоколадку. Только Саше не показывать! Ему нельзя. И бегите, приведите тетю Иру. Да и Юлька без вас уже, наверно, извелась.
Все повеселели, пришла Ирина,
Вечером, возвращаясь домой, мужчины не дали Сергею вести машину. За руль сел Алексей. Было решено сказать всю правду. Сергей, выслушав друзей, надолго замолчал, а потом сказал:
– - Я ведь так и думал, что Александр Иванович говорит про себя, а не про друга. Что же он вчера не признался? Мне так хотелось услышать эти слова от него. Это здорово, что нашелся мой отец. А еще лучше, что это Александр Иванович!
И улыбнулся широко и радостно. Друзья вздохнули облегчённо.
Приехав домой, они увидели, что все их встречают. Несмотря на наказы Вали, девчонки вырвались вперёд и что-то кричали. Понять было трудно. Отец махнул строго им рукой, но те и не думали слушаться, они бросились к деду, потащили его вперед, Сергей подошёл к бледному Александру Ивановичу, протянул руку и сказал:
– - Здравствуй, отец.
Отец и сын обнялись.
Благословение Георгия.
Лето бежало. Загорели дети. Валя и Ирина только ахали, пытаясь отмыть вечером детей. Девчонки бегали босиком, их пятки покрылись толстым слоем непробиваемой кожицы. Толик хотел провести эксперимент: накалить монету и заставить встать кого-нибудь на неё - не прожжет кожу на пятке. Он поделился мыслями с отцом. Тот расхохотался, а Ирина испугалась:
– - Не надо, сыночек. Ногу сожгут девочки. Им больно будет.
– - У Юльки, может, и прожжет кожу, а у Лизки, Аньки и Светки выдержит, - в полной уверенности сказал мальчик.
– У них пятки тверже железа.
Тимофей кончил смеяться и целый час убеждал, что это не так, нельзя проводить эксперимент.
Лето продолжалось. Валя гоняла девчонок, но не от клубники, а от крыжовника. Эта ягода и потемнеть даже не успела, её объели зелёной. Но варенья Валюша наварила, баба Клава не стала собирать свои ягоды: "А ну этот крыжовник, - сказала старая женщина.
– Колючий он. Да и варенье дед из крыжовника не любит. Собирай, Валюша". Валя собрала все-все. Марья Ивановна рассказала ей рецепт королевского варенья из крыжовника. И Валя наварила замечательного варенья. С гордостью дала несколько банок друзьям. Ирина и Марина взяли с большим уважением, хотя не отличались любовью к варенью. Остальное Валюша составила под высокую железную кровать, что осталась в доме от старых хозяев. Жаль, что банки с вареньем она не пересчитывала, а то бы обнаружила: их меньше. Девчонки тайком подъедали, а чтобы мать не заметила, банки выбрасывали. А болеть Валя перестала. Деревня вернула ей все краски на лицо.
Александр Иванович фактически переселился в деревянный дом. Он помогал Вале в домашних делах и без конца расспрашивал об их жизни. Говорил о своей, об умершей жене и сыне, Георгии. Старик, наверно, переселился бы туда полностью, не пустила Марина.
– - Там и так тесно, - решительно заявила невестка.
– Ночевать будете здесь.
А её свекор слушался, побаивался.
Ирина учила Толика радоваться и улыбаться. "Моя мама", - так по-прежнему называл её мальчик. В его голосе слышалась нежность.
Марине всегда хотелось плакать от умиления, когда она слышала эти слова, обращённые к подруге. Умершую мать он называл проще: "Мамка". С Тимофеем у сына были общие интересы. Он сажал мальчишку на руки в машине и давал порулить. Толик был счастлив, и слово "папа" само слетало с губ ребёнка.А Юлька ревновала. Ирина всячески старалась, чтобы дети любили друг друга. Впрочем, Толик очень любил сестрёнку, он ещё помнил, как прятался с ней под кровать от пьянства матери, обнимал и успокаивал, когда, случалось, шумел и кричал пьяный сожитель матери Андрей, а Сергея не было в это время дома, и дети не успевали убежать к доброй Валюше. И теперь Толик сохранил своё отношение к сестре, как старший, ответственный за неё. Юлька же ничего плохого уже не помнила и капризничала, когда, на её взгляд, отец и мать долго разговаривали с Толиком. Все знающие и всюду успевающие сестрёнки втолковывали ей, что надо любить родного брата, родного человека, а не вредничать. И приводили себя в пример, как они любят дедушку. Он ведь тоже много времени жил далеко от них. Авторитет тройняшек для Юльки был непререкаем. Ирина ещё больше любила их за это.
А отношения Марины и Алексея, казалось, застыли на промежуточной, мучительной для них двоих стадии. Никак не решалась женщина перейти последний рубеж. Алексей жил в её доме, в гостевой комнате. Занимался с Сашенькой. Ребёнок гонялся за ним. Стоило только появиться вечером Алексею, как Сашенька тут же тянул к нему руки и требовательно орал, если тот запаздывал взять его на руки. Иногда складывалось впечатление, что он больше любит отца. Словом, если взглянуть со стороны, вроде бы семья. Баба Клава и другие соседи так считали. Общий ребёнок, живут в одном доме, еду она ему готовит - всё совместное - значит, семья. Но по-прежнему постели были разные.
Толчок для окончательного решения этой проблемы дал, как это ни удивительно, Сергей. Как-то поздно вечером, когда дети спали, он пришёл к Марине. Алексей сидел на крыльце. Он явно был в плохом настроении. Несколько минут назад между ним и Мариной произошло очередное объяснение.
Алексей, уложив Сашеньку, пришёл на кухню, где Марина наводила порядок. Она ласково улыбнулась мужчине.
– - Марина, давай поговорим серьёзно, - начал Алексей.
– Так дальше продолжаться не может. Кончится лето, ты вернёшься к себе. А как же я, без Сашеньки? Почему молчишь? Я не хочу с вами расставаться. Давай поженимся. Давай будем жить вместе. Я люблю тебя.
Марина упорно молчала. Слова Алексея попали по больному месту. Она сама уже не раз думала об этом. Но не решалась произнести "да".
– - Я устал ждать тебя, - продолжал между тем мужчина.
– С этим разговором я обращаюсь к тебе в последний раз. Скажи что-нибудь! Не молчи!
И опять ничего не ответила женщина. Алексей вздохнул и вышел на крыльцо. Тут-то и застал его друг. Спросив, почему не в настроении и пообещав поговорить с Мариной, Сергей зашёл в дом. Кстати, он был единственный, кто не лез с советами к женщине, считал, что не его дело.
Невеселая Марина задумчиво сидела в зале на мягком диване. Она собиралась уже спать, переоделась в домашний легкий халат. И сидела думала: пойти или не пойти к Алексею. "Вот сейчас встану и позову его, Алеша сразу все поймет. Он умница, он любит Сашеньку, любит меня". Но взгляд упал на стекло книжного шкафа. Там в рамочке стояла цветная фотография смеющегося Гошки. И Марина застыла в нерешительности. Вошел Сергей. Марина вяло поздоровалась. Он подошёл поближе:
– - Сама ведь жалеешь, что прогнала Лешку. Дура ты, Маринка. Себя мучаешь, и Лешку тоже, - грустно сказал Сергей.