Во всем виновата текила

Услышав мой рык, она хихикнула и снова погрузилась в воду.

– На самом деле, я не такая уж необузданная. Только в твоем присутствии.

– А с подругами?

– Иногда. Рэй может завести меня. В начале нашего знакомства, где-то на третьей вечеринке братства, я танцевала на столе.

– Черт. Вот это было зрелище.

– Судя по смутным воспоминаниям, не уверена.

– Так вот как ты познакомилась с Рэй и Верой? На вечеринке в колледже?

– Да. Это была любовь с первого взгляда. Мы наблюдали за людьми с разных ракурсов комнаты и были не в восторге от увиденного, мягко говоря. Через все пространство наши взгляды с Рэй встретились, и это сблизило нас. Странным образом. Когда мы увидели, что Вера делает то же самое, мы затащили ее в свою компанию.

– Интересная компашка.

Она улыбнулась и посмотрела на медленно заходящее солнце, в результате чего горные тени приближались к нам по обширной пустыне.

– Ты сожалеешь о том, что не пошел в колледж?

– Нет, - непринужденно ответил я.
– Ни капельки.

Она посмотрела на меня, наморщив нос.

– Да, если честно, не могу представить кого-то из вас там. Боже, можешь представить Орена в роли астронавта?

Покачав головой, я вспомнил, как Орен на прошлой неделе в конце концерта едва смог сделать сальто вперед со стойки, на которой находилась его барабанная установка.

– Не-а, без вариантов. Он - тот человек, который умирает после вопроса: для чего нужна эта кнопка?

– Да, во вселенной будет безопаснее, если он продолжит играть на барабанах.

Пар поднимался, кружа вокруг нее, как мне хотелось. Заходящее за ней солнце окружало ее ореолом - она была похожа на ангела. Мои руки непроизвольно дернулись в желании дотянуться до нее, и после стольких лет отрицания я без колебаний сократил расстояние между нами. Я обхватил ее бедра, а она обвила руки вокруг моих плеч, когда я сел на скамейку, которую кто-то смастерил. Она оседлала мои колени, и я мгновенно затвердел от прикосновения ее сердцевины к моему члену.

Нова прерывисто вздохнула, и я подумывал о том, чтобы незамедлительно войти в нее, но у нас не было презерватива.

Так что вместо этого я приспособился и наслаждался исходящим от нее теплом, осыпая нежными поцелуями ее шею и плечи. Она извивалась то в одну, то в другую сторону, предоставляя мне лучший доступ, лениво впиваясь пальцами в мои волосы. Мы двигались словно в танце, не имея конечной цели... мы просто хотели чувствовать и быть друг с другом.

– Что нас ожидает в будущем?
– наконец спросила она.

– Не знаю.
– Я отстранился, чтобы полюбоваться ею, откинул растрепанные локоны с влажной щеки.
– Мне кажется, что у нас все только начинается. И в тоже время я чувствую, как с каждым концертом накатывает усталость. Возможно, мне необходимо почаще делать подобные перерывы. Отдохнуть, чтобы насладиться тишиной с тобой.

– Я определенно могу помочь с этим.

– Также я какое-то время изучал закулисную жизнь. Вник в производство и менеджмент. Позже, когда станет тяжело гастролировать, смогу заняться продюсированием.
– Я пожал плечами, особо не задумываясь об этом. Мы все жили моментом и наслаждались каждой секундой. Раньше мне приходилось думать только о себе, но сейчас, когда она находилась в моих объятиях, я понял, что хочу думать и о ней.
– А ты? Чего хочешь ты?

Так же, как и я, она пожала плечами.

– Я получила диплом по изобразительному искусству и степень в области журналистике - в основном для спокойствия мамы, - но после окончания университета я чувствую себя так, будто замерла на месте и никуда не двигаюсь. В основе моего развития - искусство. Многие свои проекты я начала еще в колледже, а сейчас у меня появилась возможность развиваться. Мои статьи о путешествиях выходят во многих интернет-журналах, также я рисую и занимаюсь фотографией, пишу музыку и гастролирую с известными, сексуальными музыкантами.

– Эй, тебе лучше не заниматься ничем подобным с кем-то другим, - притворно отчитал я.

– Ты определенно исключение, - пообещала она.

– Отлично.
– Я чмокнул ее в губы.
– Когда станешь известной художницей, найдешь время, чтобы рисовать меня, как одну из французских девушек?
– спросил я с придыханием, изображая женственный голос (прим. пер.: Французская девушка - Девушка, с недостатками, (естественна с волосами на теле, курит, пьет и т.д) независимо от ее национальности).

Она рассмеялась, сотрясаясь в моих руках, из-за чего было трудно усидеть на месте, но ее улыбка стоила дискомфорта.

– Конечно, я нарисую тебя.

– И не стоит забывать о твоей популярности в Instagram, - добавил я.

Она застонала и закатила глаза.

– Как я уже говорила ранее, это было импульсивное желание и основано исключительно на моем тщеславии задокументировать свои путешествия

– Ну, я рад, что ты это сделала. Я провел очень много ночей, изучая твою страницу.

– Серьезно?

– Да, хотя меня беспокоит то, что ты часто оголяешься в лесу. Мне интересно, кто делает эти фотографии?
– Я никогда не смотрел на голую спину так долго, как на ее. У нее была целая коллекция снимков, в лагунах, на пляже, на краю утеса - все с оголенной спиной.

– Что я могу сказать? Это своего рода освобождение. И в эти моменты никого нет, кроме меня и фотоаппарата.

– Хвала небесам.

– Не знаю, когда я нахожусь здесь, я просто... здесь. Я не беспокоюсь о будущем или о том, что мне необходимо принять правильное решение. Лишь я и тишина

– Могу это понять.
– Я оглядываюсь вокруг, наслаждаясь тем, что здесь только мы. Она объяснила, что обычно здесь не так тихо, но сейчас для походов не самое идеальное время года. Таким образом, мы находились в уединении.
– Мне нравится тишина с тобой.

– Хорошо.
– Нова погрузила пальцы в воду, шевеля ими, прежде чем снова вытащить их и провести по моей переносице и бровям.
– Как дела у твоего папы?

– Хорошо, - расслабленно ответил я. Закрыв глаза, я хотел ощущать на себе ее вес, наслаждаясь нежными поглаживаниями - едва ощутимыми и успокаивающими.
– Как твоя мама?

– Хорошо. Мы не очень часто общаемся. Особенно сейчас, когда я решила идти к своей цели.

– Из-за этого она не хочет с тобой общаться?

– Она потратила так много времени на то, чтобы я работала в офисе, а вместо этого я бегаю в одиночку по лесам. В общем, ее худший кошмар. Но вместо того, чтобы выслушать меня и понять, чего я хочу, она позволяет разногласиям и недомолвкам разлучать нас.

Наш разговор был похож на заполнение опросника, мы словно ставили галочки в квадратиках, отвечая на основные вопросы, чтобы наверстать упущенное. Мы разговаривали уже некоторое время, но в основном все темы были поверхностными или касались только нас и настоящего. Разговор о родителях приближал нас к прошлому, но поскольку она первой заговорила о моем отце - неважно, что это был обычный, светский вопрос, - она словно приоткрыла дверь для большего.