Во всем виновата текила

– Знаешь, я так и не понял, что между ними произошло.

– Твой отец не сказал тебе?

– Нет, и раз он не поднимал эту тему, то и я не стал. Однажды я попытался поговорить с ним об этом, но он быстро перевел разговор в другое русло, и я последовал его примеру.

– Оу.
– Ее пальцы на мгновение замерли, но затем возобновили свои движения в моих волосах.
– Перед расставанием они очень часто спорили. Думаю, твой отец пытался скрыть это от тебя, чтобы ты мог сосредоточиться на своей мечте.

– А почему ты мне ничего не рассказывала?

– По той же причине. Ты был далеко и ничего не мог изменить.

– Они и раньше часто спорили и справлялись.

Когда тишина затянулась, я приоткрыл глаза и посмотрел на ее нахмуренные брови и сжатые губы, такое ощущение, что она раздумывала над тем, что сказать дальше. Я не подталкивал ее, просто поглаживал большими пальцами ее бедра под водой и ждал, снова наслаждаясь чувственным прикосновением ее пальцев к моей шее.

– После... всего произошедшего, думаю, напряжение возросло, и они снова начали спорить. Знаю, что из-за случившегося мама была в стрессовом состоянии. Твой папа беспокоился обо мне и не знал, что делать. Мне... было нелегко.

– В твои обязанности не входило облегчать кому-то жизнь.

– В любом случае. Не особо помогало то, что я закрылась и не обращала внимания на окружающих. Я могла бы поговорить с ними.

Я нежно поцеловал ее в губы.

– Ты не должна была им ничего объяснять.

– Знаю, и с мамой было нелегко разговаривать. После того, как я вернулась домой из больницы, она слетела с катушек. Складывалось впечатление, что все годы, которые она не тратила на чрезмерную опеку, были втиснуты в эти первые несколько месяцев, и она превратилась в наседку. Казалось, что единственное, в чем она себя обвиняла, - это в том, что дала мне слишком много свободы.

– Да. Знаю, она винила меня в том, что случилось, но меня не было рядом, чтобы она могла выместить злобу. Так что, уверен, в остальном все было не лучше.

Она отстранилась, морщины между ее бровями углубились.

– Что? Как ты узнал, что она обвиняла тебя?

Мое замешательство отражало ее замешательство, и на мгновение я задумался о том, что ее мама не рассказывала ей о моем визите. И зачем ей это, если все, чего она хотела, это держать меня как можно дальше от нее?

– Я искал тебя.

Нова перестала поглаживать мою шевелюру, скользнула ладонями к моим плечам, отстраняясь.

– Что?
– снова спросила она едва слышным шепотом.

На этот раз в ее словах не было замешательства, только недоверие.

– Конечно же, я искал тебя, Нова.
– Она думала, что я просто сдался? Да, я был занят, но не хотел бросать ее. Даже несмотря на то, что она бросила меня, не дав шанса.
– Когда ты перестала отвечать на мои звонки, а потом позвонил отец и сказал, что они развелись, я вернулся. Но тебя и след простыл. Ты словно исчезла - никаких социальных сетей, тебя не было в школе. Я не мог найти твой адрес. Ничего. Твоя мама сменила работу и вернула девичью фамилию, на выяснение этого я потратил некоторое время, но это было хоть что-то... начало. Я пошел к ней, почему бы и нет?

Она заглянула мне в глаза, ее грудь вздымалась с каждым откровением, слетавшим с моих губ, ее глаза наполнились слезами.

– Когда я пришел, она набросилась на меня. Сказала, что спрячет тебя от меня, даже если это будет последнее, что она сделает из-за того, что я допустил произошедшее с тобой. Я, эм, я не очень хорошо это воспринял.
– Я поморщился, вспомнив, как напился до беспамятства и разгромил практически пустую репетиционную, которую мы снимали. На следующий день парни приперли меня к стенке, они были в бешенстве, так как я отменил два концерта, чтобы остаться в Нью-Йорке и найти тебя.

– Господи, Паркер.

– Они поставили меня перед выбором, и в тот момент я сделал эмоциональный выбор - я выбрал путь наименьшего сопротивления. Выбрал более безопасный путь, и мне очень жаль, что я не боролся изо всех сил.

Слеза скатилась по щеке, и я вытер ее, прежде чем она успела докатиться до ее подбородка. Нова изучала меня, сглатывая снова и снова, а я сидел, давая ей возможность все осмыслить. Спустя мгновение она глубоко вздохнула и подняла подбородок, отведя плечи назад.

Моя Нова, думал я, впитывая ее силу, волю и солнце, полностью заходящее за ней, словно огонь. Моя сверхновая.

– Это прошлое, - заявила она.
– Мы не можем его изменить, но можем жить здесь... сейчас.

– Мне нравится этот план.

– Хорошо.

Решительно кивнув, она потянулась мимо меня, прижимаясь своей грудью к моей, лишая меня дыхания, возбуждая. Я готов был схватить ее, чтобы удержать в своих объятиях, но она отстранилась, держа в руках фотоаппарат.

– Сфотографируй меня, - приказала Нова, слезая с моих колен.

Она повернулась и приподнялась над поверхностью до тех пор, пока вода не заструилась по ее спине. Ее рыжие волосы ярко блестели в лучах заходящего солнца, бледная кожа обнажена, пытаясь создать идеальную фотографию, она широко раскинула руки. Я залюбовался упругими линиями ее спины и изящным изгибом шеи. В ней сочеталась сила, красота и все, что я когда-либо мог желать от женщины.

Я сделал несколько снимков, соблюдая особую осторожность, чтобы не сместиться и в кадр не попала ее грудь. Но сделав пару фотографий, я послал к черту осторожность и продолжал щелкать затвором, двигаясь вокруг нее. Когда она увидела, что я обхожу ее сбоку, с поднятой камерой и продолжаю фотографировать, то ахнула и резко вскинула руки, чтобы прикрыть грудь.

– Ой, да ладно, Сверхнова, - воскликнул я. Не отрывая руки от груди, она показала мне средние пальцы и высунула язык.
– Очень зрело.

– Ну, тогда ты должен мне позволить сфотографировать тебя голым.

– Хочешь фотку члена? Буду счастлив попозировать.

– Кто бы сомневался, - рассмеялась она, закатывая глаза.

– У меня есть идея получше, - сказал я, сокращая расстояние и притягивая ее в свои объятия. Перевернув экран, расположил фотоаппарат в лучшем ракурсе и сделал снимок, прижавшись губами к ее губам.

Нова убрала ладони со своей груди и обхватила меня руками. Потеряв контроль, я сорвался, набросившись на женщину в своих объятиях. Я толкнул ее назад, прижал к камням, она раскинула руки в разные стороны, пытаясь найти опору. Снова поднеся камеру к глазу, я прижал руку к ее бледной груди, нащупывая пальцами твердый шарик на нежно розовом соске, становящимся еще тверже при каждом ее вздохе, я расположил пальцы таким образом, чтобы прикрыть лишь минимум. Моя загорелая кожа резко выделялась на фоне ее бледной плоти, это сводило меня с ума. Ее подбородок казался темным пятном на изящной линии ее тела, выгнутого назад.