Во всем виновато шампанское

– Это так некстати. Нова отправляется в путешествие, в изолированное место с насыщенной программой. Я надеялась связаться с ней по FaceTime до того, как она уедет, так как когда мы вернемся, ее уже не будет.

Чувство вины снова нахлынуло на меня, и я заговорил, прежде чем сделал какую-то глупость.

– Я позвоню в компанию и посмотрю, что мы можем сделать. Может быть, нам удастся позвонить ей с телефона, который есть на яхте.

– Хорошо. Спасибо.

Она по-прежнему изучала воду, изредка поднимая телефон. Каждый раз она фыркала, и я ненавидел ощущение, которое она оказывала на мою грудь, сжимая ее все сильнее и сильнее.

Чтобы отвлечь нас обоих, я повернулся на бок, оперся на локоть и положил голову на руку. На причале было полдюжины шезлонгов, но она села со мной на двойной, и я счел это победой.

– Знаешь, загорать топлесс в Италии совершенно нормально.
– Я вложил в свое предложение теплоту и недосказанность, и давление немного ослабло, когда она отложила телефон в сторону и рассмеялась.

– Ты хочешь.

– Да, черт возьми, хочу.
– Она повернула голову, и я не спеша просканировал ее тело, уделив больше времени груди.
– У тебя идеальные сиськи. Я помню, как они ощущались в моей руке, твердые соски, скользящие по моей ладони и нуждающиеся в прикосновении пальцев.

Я наблюдал за тем, как ее грудь вздымается все сильнее и быстрее, смотрел на ее шею, видя, как тяжело она глотает, и как ее щеки покрываются румянцем, в котором виновато не солнце. Она поджала губы, и я с удовольствием наблюдал, как она пытается вернуть самообладание.

– Ты хочешь меня только из-за тела.

– Неправда.

– Правда.

Я хотел ее из-за связей. Хотел ее ради мести. Ее тело было бонусом - по крайней мере, я надеялся, что так и будет. Однако, несмотря на недоступность ее тела, бонусом я считал ее улыбку, смех. Не то чтобы я признавал это. Черт, это засело у меня в груди, словно квадратный колышек в круглом отверстии; я не мог признаться в этом ей, потому что не мог признаться даже себе.

Вместо этого остановился на безопасной теме - работа.

– Ты не раз помогала моей компании своими идеями.

Черты ее лица смягчились.

– Правда?

– Да. Твое предложение Доменику по последнему проекту сэкономило почти сто тысяч. Я был впечатлен.

– Ух ты. Комплимент от человека, который обвинил меня в том, что я трахаюсь со всеми, чтобы получить работу.

Я пожал плечами, сокрушаясь по поводу своего грубого обращения с ней в офисе.

– Возможно, я поторопился с выводами.

Она перевернулась на бок, копируя мою позу, ее грудь была в опасной близости от того, чтобы вывалиться наружу. Я не знал, куда смотреть: на манящую плоть, дразнящую мой взгляд, или на ее лучезарную улыбку и идеальные ямочки.

В конце концов, улыбка победила, и я старался не думать о причинах.

– Это значит, что на работе разные задачи?

– Возможно...

– Соглашусь на это.

– Ты очень умна, Верана. Твое резюме говорит само за себя — так же, как и твои действия. Твой отец был дураком, что не использовал твои таланты.

Ее улыбка померкла, и она снова сглотнула, с трудом выдавив:

– Спасибо, Николас.

– Это правда. Я не собираюсь делать тебе поблажки, потому что ты моя жена, - сказал я слишком резко. Она вздрогнула. Мне это не понравилось, и я тут же пошел на попятную.
– Но я не сомневаюсь, что ты заслужишь это.

Она изучала меня, эмоции бурлили в глубине ее глаз. Я чувствовал себя с ней словно маятник. Я хотел держать ее на расстоянии, но ненавидел, когда она отдалялась, поэтому делал все возможное, чтобы исправить ситуацию. Но когда она смотрела на меня так, будто я сделал ей самый ценный подарок, я боролся с теми эмоциями, возникающими у меня. Поэтому снова оттолкнул ее. Замкнутый круг.

Я знал, что у меня есть время, и знал, что в какой-то момент качели остановятся; просто не был уверен, куда это приведет - мы будем вместе или нет.

Я не знал, чего именно хочу.

Но когда ее улыбка вернулась, у меня появилось чувство, что я знаю, куда хочу, чтобы это привело.

Я просто не был готов признать, что, возможно, влюбился в собственную жену.

ГЛАВА 29

Каблук моих замшевых ботильонов зацепился за край булыжника, и я споткнулась, вцепившись в руку Нико. Он оглянулся и увидел, что я хихикаю, наслаждаясь ощущением его твердой руки под моими пальцами.

– Ты в порядке?
– спросил он, улыбаясь вместе со мной.

– Возможно, мне не следовало пить последний бокал шампанского.

– Не-а. Это наш медовый месяц. Как ты могла отказаться от бутылки от шеф-повара?

– Ты прав. Я сделала правильный выбор.

Нико рассмеялся и покачал головой, ничего не говоря, когда я подошла ближе и держала свою руку на его, пока мы шли.

Это был наш вечер.

После дневных солнечных ванн мы приготовили и съели самый вкусный ужин. Но лучше ужина было то, что в течение дня медленно исчезали барьеры между нами. Лучшее из всего - смех и деликатный флирт. Мне нравилась легкость, которая появилась где-то между Римом и Неаполем.

Он снова заявился ко мне в душ, но вместо жаркого спора я швырнула в него мочалкой и ушла, улыбаясь и отчасти наслаждаясь его издевательским смехом, звучащим за моей спиной.

Смех Нико... Он должен быть одним из чудес света. Он поднимался из глубины его груди и лился с полных губ. Улыбка обезоруживала, а затем, когда теряешь бдительность, тебя поражает хрипловатый гул. Он был чувственным, глубоким... грубым.

Точно таким же, как тогда, когда он трахал меня у перил на гала-концерте.

Всю ночь женщины смотрели на него, в их глазах было желание и жажда, вероятно, как и в моих. Они пялились, но обручальное кольцо на его пальце сияло очень ярко, давая им понять, что он принадлежит другой.

Мне.

Одержимость наполняла мое тело каждый раз, когда я ловила его взгляд.

Я прижалась к нему еще крепче и подумала, не это ли чувствовали пещерные люди. Отчаянное желание завладеть им, пометить, чтобы все знали, что он принадлежит мне. Я хотела оскалить зубы, словно животное, чтобы отгонять любого, кто скажет обратное.

Я хотела его и не винила ни в чем, кроме своей потребности. Никакого шампанского, ни жизни моментом, ни необдуманных решений. Некого винить, кроме его слов и моих эмоций. Нико преодолевал все мысленные барьеры, возведенные мной. Сила его слов была всепоглощающей, смывая любое упрямство, за которое я все еще цеплялась.

Мне... не все равно.

Я чуть не рассмеялась от этой простой мысли. Мне было более чем не все равно, и, черт возьми, я это знала.

Возможно, это чувство существовало все время, росло в тени моего неповиновения и упорства. Но его слова указали истину, словно солнечный свет, показав реальные чувства.