Водоворот чужих желаний
Шрифт:
В воздухе висела фальшь. Как будто за столом, покрытым дешевой пестрой клеенкой, собрались актеры, и каждый из них играл свою роль. Но актеры были посредственными и играли бездарно. А может, просто не успели выучить слова.
Кате чудилось, что Седа излучает ненависть, Артур — равнодушие, а сама она улыбается так неискренне, что не смогла бы обмануть даже слепого. И только свекровь держалась, как подобает — изображала главу маленькой семьи, из-за ужасного стечения обстоятельств вынужденную терпеть лишения. Но терпеть героически, не ноя и не жалуясь на жизнь. Она любезно спрашивала Катю, не подложить ли
«Господи, скорее бы это закончилось. Я не хочу больше с ними сидеть».
Как ни уговаривала себя Катя, что должна радоваться, ничего не получалось. Ей не о чем было говорить с людьми, которые назывались ее семьей. «Но о чем же я говорила с ними раньше? — с ужасом спрашивала она себя. — Почему же я не могу сделать этого сейчас и только глупо растягиваю в улыбке рот, слушая Седу?»
«Потому что ты никогда не разговаривала с ними раньше, — ответил ей один из голосов — похоже, Циничный, но он был непривычно грустным. — Разве ты не замечала? Ты рассказывала им что-то, как и они тебе. Вы обменивались информацией — как прошел день, куда ты съездила, что сказала тебе подружка, когда увидела твое новое платье… Как только исчезла информация, вам стало не о чем говорить».
«Но я могу рассказать им про «Эврику»! — горячо возразила голосу Катя. Но тут же поняла, что лукавит. О ком она стала бы рассказывать? О Капитошине? О Наталье Гольц, благодаря которой ее приняли на работу? «Они даже не знают, как именно я устроилась. Я им не говорила об этом».
— О чем задумалась, котенок? — Артур погладил ее по руке.
«Мне не нравится, когда меня называют котенком. Мне это кажется пошлым и глупым. Почему я не говорила ему об этом раньше?»
— Да так… ни о чем. Спасибо, все было очень вкусно.
После ужина Катя мыла посуду, с трудом отделавшись от навязчивой помощи свекрови. Она не любила мыть посуду, но ей хотелось остаться одной. Артур предложил посидеть с ней на кухне, развлекая ее разговорами, но Кате показалось, что он не очень огорчился, когда она отказалась.
— Жду тебя в постели, — прошептал он ей на ухо и нежно прикусил мочку уха.
Она еле сдержалась, чтобы не дернуться. Господи, ну почему он стал так раздражать ее?! Это неправильно, с этим нужно что-то делать!
Она поставила на полотенце последнюю тарелку и глубоко вздохнула. «Завтра нужно позвонить маме. Опять врать…» Неприятное ощущение царапнуло ее, но Катя не поняла, что именно. Катя методично вытерла посуду с тайной надеждой, что пока она копается на кухне, Артур уснет. Открыла шкафчик, в который собиралась спрятать вилки, и снова замерла.
Что-то было не в порядке. Даже не то чтобы не в порядке — просто не так, как должно быть.
— Может, все дело в ужине? — пробормотала Катя, оглядываясь. — Может, после него мне все кажется странным?
Собрала звякающую охапку вилок, сунула в шкафчик. Противное ощущение не исчезло. Катя даже проверила, не подглядывают ли за ней — подошла к окну, придирчиво осмотрела окна в доме напротив.
— Вот так и начинается паранойя, — пробормотала она, не увидев ничего подозрительного.
«Черт возьми, что мне здесь
так не нравится?»Она обошла кухню по периметру.
— Крыса прошуршала?
Нет. Крыса была бы неприятностью, но вполне объяснимой неприятностью. Катя чувствовала, что дело в другом.
— Седа подстроила какую-нибудь гадость? С нее станется…
Снова обошла кухню, задержавшись возле шкафчика.
И вдруг поняла, что именно насторожило ее.
— Сигаретами пахнет!
Катя потянула носом, но у нее не было никаких сомнений, что она нашла причину беспокойства. Пахло сигаретами, которыми не могло пахнуть, потому что их не должно быть в квартире. Катя мысленно подсчитала, когда в последний раз покупала сигареты по просьбе свекрови. Получалось, что больше двух месяцев назад.
«Нет, не может быть. Или от шкафа пахнет старым запахом, который я раньше не чувствовала, или у Дианы Арутюновны остался запас сигарет. Она курит немного».
— Запас сигарет, — повторила Катя, потому что это было подходящее объяснение, после которого можно было успокоиться. — Ну конечно!
Но все-таки похлопала рукой за коробками с чаем — просто так, на всякий случай. И вытащила из дальнего угла открытую пачку «Мальборо» — свекровь не терпела женских сигарет.
Торопливо открыв ее, Катя убедилась, что не хватает всего одной сигареты, и опустилась на табуретку, сжав пачку в руке.
— Я не покупала сигареты, — недоуменно сказала она вслух. — И что это значит?
«Это значит, что кто-то другой их купил, — издевательски мягко проговорил Циничный голос. — Логично, правда? Или ты думаешь, что они сами оказались в шкафу? Остались от уехавших родственников?»
Версия с уехавшими родственниками была очень неплоха. Но Катя хорошо помнила, как сразу после переезда отмывала кухню. Из шкафа она собственными руками выкинула старые упаковки манки и риса и протерла полки. Никаких сигарет, разумеется, в нем не было.
— Кто-то другой их купил… Но они не выходят из дома!
Тихий смех Циничного был ей ответом.
Катя спрятала сигареты обратно за пачки с чаем и вздрогнула, когда услышала шаги по коридору.
— Котенок? — Артур заглянул в кухню и скорчил умильное лицо. — Ты скоро, малыш?
— Сейчас посуду домою и приду.
Муж кинул недоуменный взгляд на пустую раковину, пожал плечами и ушел. Катя плотно прикрыла за ним дверь и опустилась на табуретку.
Мысль о том, что домочадцы вовсе не сидят в квартире, как заключенные, а все-таки выходят наружу, поразила ее. Как же так… Ей столько твердили о том, что главное — конспирация, что бандиты могут выследить их, что никому из Ашотянов нельзя показываться на улице, и что же получается? Что все это ерунда?
«Постой, почему же ерунда? — возразила Кате ее совестливая сторона. — Вовсе нет. Просто Диана Арутюновна не выдержала и сорвалась. Ей очень хотелось курить. Ты не курильщик, не знаешь, как это затягивает».
— Но тогда попросила бы меня! — возмутилась Катя.
«Свекровь знала, что ты не любишь, когда она курит на кухне. А может, ей просто невыносимо захотелось курить. Собралась, вышла, добежала до магазина. Они и тебе-то ничего не сказали, потому что понимали, как ты к этому отнесешься. Их можно понять. Представь себе, что это ты сидела бы дома взаперти целых полгода».