Водоворот

Прошло время, и только начали привыкать к новому положению дел, как появилось новое веяние. От мужицких наделов стали отрезать куски земли, без которых обойтись в хозяйстве было невозможно. Водопой для скотины отрезали, выход на дорогу. И за выкуп этих отрезков спрашивали втридорога.

Мужики возмущались, понимали, что это грабёж, но сделать ничего не могли. Нищали, часто разорялись и шли по дорогам в поисках случайного заработка. Некоторым удавалось переехать в города и устроиться там на заводы и фабрики.

Так государство проводило передовую реформу, решало вопрос с недостатком рабочих рук в городах, уменьшало количество "лишних" крестьян и делало Россию передовой промышленной державой.

А обещанные землю и волю, что, впрочем, было для них одно и то же, крестьяне так и не получили.

Кондрат рос и помогал отцу в хозяйстве, как мог. Помнил о том, что есть где-то чудесные земли и совсем другая жизнь, и от этого чувствовал безысходность своего существования. Рвалась душа, а деться было некуда. Пытался у отца спрашивать: мол, как же так, мы работаем, растим хлеб, с рождения живём на этой земле, а богатеет кто-то другой? А мы, сколь ни бьёмся, всё в лаптях ходим. Отчего так?

– Так устроен мир, – отвечал отец. – Богу – богово, а кесарю – кесарево!

Не согласен был с этим Кондрат, пытался с отцом спорить, говорил, что это нечестно, несправедливо, но большего добиться от него не мог.

Время шло. Кондрат стал вдвое шире в плечах своего родителя. А отец, наоборот, как-то ослабел, в полную силу работать не мог и, похоже, не хотел. Ходил в Трёхсвятскую церковь, пропадал там. Участвовал в службах, а потом подолгу сидел на паперти, грелся на солнышке и о чём-то думал. Хозяйство их потихоньку хирело.

Однажды отец сказал Кондрату:

– Нечего тебе здесь делать, не дождаться нам ни барской, ни царской милости. Ступай-ка ты, Кондратушка, в Нижний. Теперь многие туда идут. Ты грамотный, молодой, сильный. Не пропадёшь, найдёшь себе работу, устроишься как-нибудь. А там, глядишь, и в люди выбьешься. А я здесь справлюсь. Мне одному много ли надо?..

И Кондрат, окинув взглядом тоскливое их хозяйство, собрал котомку, попрощался с отцом и, закатав повыше штаны, чтобы не пачкать в пыли, босяком отправился в Нижний Новгород искать своего счастья.

4

Много таких вот ходоков на Руси стало, которые не сдюжили царской милости и шли искать счастья в города. Разные люди на большой дороге встречались, но больше всего было обнищавших крестьян, бросивших хозяйство и семьи и мечтавших в городе найти хоть какой-нибудь заработок. Кому-то удавалось устроиться и начать новую жизнь, кому-то нет.

По дороге Кондрат прибился к одним горемыкам. Тоже шли в Нижний в надежде найти там работу. Слушал, что они говорят, мотал на ус.

Вскоре он узнал, что в городе уже полно всякого безработного люда. Кому нужен мужик от сохи? На заводе к станку его не поставишь, сперва научить надо.

Кондрат сделал вывод, что за своё счастье ему придётся много работать локтями, раздвигая других. И ещё он узнал, что лучше всего ему для начала попытать счастья на причалах, где грузят баржи. Влиться там в какую-нибудь артель, начать работать, освоиться. А потом, глядишь, и ещё что-нибудь подвернётся.

На шестой день, к вечеру, отмахав больше двухсот вёрст, пришли в город. Прошли заставу, и спутники Кондрата направились на Нижний Базар, где находилась знакомая кому-то ночлежка.

Навстречу им попадались прилично одетые люди. Мужики были в сапогах, в картузах, барышни в нарядных длинных платьях. Мимо проносились брички, извозчики покрикивали, угрожающе помахивали бичами, и деревенская голытьба жалась к стенам домов, пропуская их. Кондрат, поглядывая на свои грязные босые ноги, смущённо прятался за спинами своих спутников. Впрочем, голодранцев здесь тоже хватало.

Деревянные мостки и грязные улицы окраины сменились булыжной мостовой. Кондрат разглядывал красивые высокие дома по сторонам улицы, считал этажи. Потом вышли на небольшую площадь и подошли к одному из таких домов. Это была ночлежка.

Спутники Кондрата столпились у входа, достали припасённые медяки и, вручив дежурному положенную плату, прошли внутрь. Кондрат остался на улице. Денег у него не было.

Он огляделся. Вечерело, и надо было где-то устраиваться на ночлег. "Ничего, – подумал Кондрат, – не холодно. Как-нибудь переночую, а завтра утром пойду на пристани. Даст Бог, устроюсь".

Он увидел уютный, как ему показалось, закуток между стеной дома и забором. Нашёл пучёк гнилого сена, положил под себя и устроился на нём, подсунув под голову котомку. Ноги гудели. Наконец-то можно было отдохнуть.

На площади перед ночлежкой было тихо и пустынно. А внутри происходила своя жизнь. Судя по звукам, ночлежники ужинали. Горячий ужин был бы теперь очень кстати. В животе у Кондрата требовательно урчало. Он достал из своей котомки зачерствевшую горбушку и пару сваренных яиц, которыми разжился ещё в Семёнове, разложил это всё перед собой, предвкушая трапезу. Но поужинать ему не дали. Вдруг раздался шум, крики, гомон, и из дверей ночлежки высыпала толпа. Вышли на середину площади и образовали широкий круг. В центр вышли два мужика. Один высоченный, с длинными руками и с ногами, как ходули, другой приземистый и широкий. Они встали друг напротив друга, из толпы выдвинулся патлатый неопрятный старик и высоким зычным голосом объявил:

– Уважаемая публика, сегодня наш чемпион, чемпион всего Нижнего Базара и всего Нижнего Новгорода, а, наверное, и всей земли русской и, как знать, может быть всего мира, Николай Оглобля, порадует нас своим искусством мордобоя, поелику его звание хочет у него отнять вот этот… Как тебя?

– Фёдор, – отозвался приземистый мужик.

– Фёдор… Прозвище у тебя есть?

– Нету.

– Этот Фёдор Бочка! Бочка считает, что звание чемпиона всех босяков, всего Базара, всего Нижнего, всей России и всего мира должно принадлежать ему. Кто согласен с Бочкой, кто хочет его поддержать и заработать немного денег, ставьте на него. Кто за Оглоблю, тоже не зевайте!

Речь эта развеселила публику, кто-то делал ставки. Патлатый, собрав деньги, отошёл в сторону и крикнул:

– Ну, Бочка или Оглобля? Давай, не зевай, начинай!

И бойцы сошлись и начали мутузить друг друга.

Кондрату из его угла было не видно, он наскоро припрятал свой ужин в котомку и поспешил к месту поединка, а потом пробился в первые ряды зрителей.

Длинный одерживал верх. Лупил приземистого ещё на подходе, не давал ему приблизиться. Тот только беспомощно махал руками по воздуху. Наконец, и махать устал, получил сильный удар по лицу и свалился на землю. Зрители разочарованно закричали. Очень уж быстро закончилась драка. Бочка не проявил упорства, быстро сдался. Под улюлюканье и оскорбительные крики его подхватили под руки и вывели из круга. Он шёл, покачиваясь, утирая с лица кровь. Оглобля остался и с видом превосходства поглядывал на зрителей. Патлатый старик обошёл зрителей, рассчитался с теми, кто делал ставки. Вид у него был недовольный: слишком уж коротким оказалось зрелище и, видимо, не принесло ему ожидаемых денег. Он снова вышел в круг и сказал: