«Военная анархия» в Римской империи
Шрифт:
мелкие и незначительные хозяйства Максимин не считал достойными своих замыслов. При этом и он, и следующий за ним Иоанн Антиохийский добавляют, что чернь (ox^oc) страдания знатных и богатых нисколько не заботили, а некоторых злых и порочных (xoev KaKof|T(DV Kai (panZcov) даже радовали. Едва ли из этого надо делать вывод о социальной направленности политики Максимина. Его цели были сугубо фискальные, но, видимо, некоторой поддержкой в «низах» он все же пользовался.
Если верить авторам, то создается впечатление, что чуть ли не весь более или менее богатый слой населения Империи был уничтожен или по крайней мере разорен этими мерами Максимина. Это, разумеется, огромное преувеличение. Но все-таки определенный удар по высшим классам, в том числе и по муниципальной аристократии, был нанесен. При всей старательности правительства и его агентов на местах, как и при активности доносчиков, этот резервуар пополнения средств не был неисчерпаемым. И Максимин перешел к конфискациям городских и храмовых имуществ, в том числе тех денег, которые были предназначены для благодеяний и раздач, а также для представлений и празднеств. Это уже задевало интересы гораздо более широких кругов, и уже весь народ (бгцюд) стал выражать свое недовольство. Это еще раз говорит, что ни о какой сознательной политике, направленной
Может быть, в этом русле надо рассматривать и меры, принятые Максимином против христиан. Едва ли Максимин понимал суть христианского учения и являлся принципиальным противником христианства. Но христиане, не имеющие поддержки в широких кругах общества, были наиболее удобной и безопасной мишенью конфискаций. И то, что Геродиан пишет о грабеже храмов, вполне могло относиться и к христианским святилищам. Надо иметь в виду еще одно обстоятельство. Римская религия всегда была тесно связана с государством. Христиане же образовывали отдельные общины, с государством не связанные. Существование подобных религиозных общин всегда вызывало подозрения римских властей. Можно вспомнить запрещение вакханалий и репрессии против их сторонников. А Максимин с его чувством железной дисциплины тем более не желал терпеть существование каких-либо организаций, не вписывающихся в традиционный порядок. По данным христианских писателей, гонения Максимина были довольно жестокими, но они едва ли превосходили репрессии, направленные против других кругов населения, против языческих храмов, против городов. К тому же нет никаких
данных, позволяющих говорить о каком-либо императорском эдикте, направленном против христиан. В науке уже было обращено внимание, что Лактанций не упоминает Максимина среди гонителей и что впервые упоминание о гонении Максимина встречается только у Евсевия155. Правда, сам Евсевий (НЕ VI, 28) ссылается на Оригена, но эта ссылка довольно неопределенна. При этом Евсевий приводит имена двух человек, для которых события повернулись неблагоприятно, это бывший еретик Амвросий и кесарийский пресвитер Протоктит, но автор умалчивает, в чем, собственно, состояла неблагоприятность их положения. Характерно, что оба они пережили Максимина. Более ясны судьбы римского епископа Понциана и пресвитера Ипполита, которые были сосланы на Сардинию и там погибли. Видимо, в столице антихристианские преследования были более суровыми. И Евсевий, и Орозий (VII, 19, 2) говорят, что объектами преследований при Максимине были только главы Церквей (’apxoviac) и клирики, т. е. люди, которые могли распоряжаться церковными имуществами, а не христиане вообще. Как и в случае с другими объектами репрессий этого времени, конкретными инициаторами таких репрессий оказывались местные власти, действующие, разумеется, в соответствии с общей атмосферой, существующей в Империи, а целью этих репрессий был захват церковных имуществ. Атмосферу, созданную антихристианскими мерами Максимина, на местах могли использовать и для «выпуска пара» населения. Так явно произошло в Понте и Каппадокии, где после серии страшных землетрясений начались репрессии против местных христиан явно с целью не допустить выступления против провинциальных, а тем более центральных властей (Сург. Ер. 75,10,1-5). Характерно, однако, что преследуемые христиане могли бежать в соседние провинции, где, следовательно, никаких гонений не было156.
Жесткая фискальная политика Максимина практически лишила его какой-либо социальной поддержки. Сенат покорно принимал все,
l5'Svme R. Ор. cit. Р. 192. Лактанций после гонений Домициана говорит уже только о гонении Дсция, подчеркивая при этом, что после Домициана прошло много лет (de mort, pere. IV. 1 ). Едва ли одиннадцать лет, прошедших между смертью Максимина и началом правления Деция, а с этим, как будет сказано позже, и началом преследования христиан, можно счизать plurimos annos. Заметим, что, говоря о гонении Валериана (V, I), автор употребляет выражение «немногим позже» (non multo post).
|%Об антихристианских гонениях Максимина: Belezza А. Op. cit. Р. 121-133; Keresz-tes Р. The Emperor Maximinus’ Decree of 235 A. D. // Latomus. 1969. T. 28, 3. P. 601-618. Некоторые исследователи подчеркивают, что объектом репрессий Максимина были только руководители Церкви (например, Millar F. The Roman Empire... P. 104).
что диктовал ему император, но многие сенаторы, если не большинство их, в глубине души ненавидели и презирали варвара, добравшегося до трона. Если попытки Максимина войти в аристократическую среду при посредстве своего сына и имели успех, то очень ограниченный. Знаки внимания к сенату воспринимались многими сенаторами как должное, но не изменяли их отрицательного отношения к выскочке. Города испытывали всю тяжесть налогов и конфискаций, а переход власти от преследований отдельных богачей к реквизициям городских и храмовых имуществ, в том числе предназначенных для празднеств и раздач, озлобил широкие круги городского населения. Максимин, концентрировавший все свои усилия в основном на войне, не мог и не желал проводить старую, идущую еще с Августа политику «хлеба и зрелищ». В этих условиях только армия и имперский бюрократический аппарат оставались опорой Максимина. Политику Максимина хорошо характеризует фраза, которую Дион Кассий (LXXVI, 15) приписал Септимию Северу: «Ублажайте солдат и не заботьтесь об остальных». Перед нами первый подлинно «солдатский император». Но и в армии популярность Максимина, как кажется, снижалась (Herod. VII, 3, 6). Все это в большой мере определило слабость и недолговечность его правления.
Глава II
СЕНАТОРСКАЯ РЕАКЦИЯ
В той своеобразной политической модели, каковой являлся принципат, роль сената была весьма важной. Для римского сознания было характерно представление о непрерывности истории своего государства— res publica populi Romani Quiritum. И воплощением этой непрерывности был сенат. Поэтому никакие авторитарные стремления императоров, никакие акты императорского террора, направленного против тех или иных сенаторов либо целых группировок, никакой деспотизм тех или иных принцепсов не могли уничтожить сенат как таковой. Даже уже в IV в. Симмах (Ер. 152) и Намациан называли сенаторов лучшей частью человеческого рода. Сенаторы стремились возвести себя к древним родам, и даже уже христиане гордились своим происхождением якобы от Геракла и Энея186. К 30-м годам III в. состав сената резко изменился. Италики уже не составляли в нем
большинства, не говоря о староримской знати, от которой вообще остались лишь воспоминания. Составленный в огромной степени из представителей провинциальной знати, а также знати Италии сенат представлял интересы имперской знати и в какой-то степени партикулярные интересы конкретных локальных групп. Это дробило сенат на отдельные группировки, как кажется, в основном по земляческому принципу187. Достаточно вспомнить о роли «испанского землячества» во времена Нервы и особенно Траяна и в меньшей степени Адриана188. Значительную роль играли различные отношенияи связи, основанные на родстве, дружбе и покровительстве189. Однако сенат имел и общие, корпоративные интересы. Прежде всего надо отметить необыкновенную силу традиций, объединяющих сенаторов независимо от их происхождения. Даже новые сенаторы, своим введением в сенат обязанные непосредственно императору, проникались традиционным духом и сознанием своего избранничества. Различные группировки в сенате существовали, и это скажется в дальнейшем, но в целом сенаторов объединяло прежде всего их чувство принадлежности к особой и притом высшей касте. Это осознание своей ведущей роли в государстве сплачивало сенат. Сенаторы, конечно, не могли не понимать своего реального бессилия перед лицом императорской власти, опирающейся на бюрократический аппарат и вооруженную силу. Покорное признание Максимина является лучшей иллюстрацией сказанного. Но это не мешало им претендовать не только на особое положение в Империи, но и на противопоставление себя этому аппарату и особенно армии. Более того, кажется, чем меньше оказывалась реальная роль сената, тем больше и отдельные сенаторы, и все сенаторское сословие претендовали на свое особое и при этом чрезвычайно высокое положение. И как только складывались более или менее благоприятные обстоятельства, сенат поднимал голову и открыто противостоял армии. Такие обстоятельства сложились в 238 г.
В начале весны 238 г. вспыхнуло восстание в Африке190. Его инициаторами, по Геродиану (VII, 4, 3-5), были молодые люди из знатных ливийцев, недовольные произволом императорского прокуратора. Гречсский термин veavioKoi — перевод латинского iuvenes. Кто такие эти veavioKoi — iuvenes, спорно. Иногда полагают, что это — iuventus, т. е. члены местной городской милиции, составленной из молодых зажиточных людей191. По мнению других исследователей, речь идет о сравнительно молодых членах сословия декурионов, являвшихся одновременно арендаторами императорских сальтусов192. Иногда их объединения считают просто аристократическими организациями193,
а самих «юношей» — молодыми богатыми землевладельцами194. Очень вероятно, что это — члены городской collegia iuvenum, объединявшей молодых (до 20 лет) членов высшего слоя местного муниципального общества, готовящихся к военной службе195. Впрочем, в состав этих коллегий, по-видимому, входили и humiliores, хотя руководство, несомненно, принадлежало выходцам из высших слоев города196. Не исключено, что уже до этого имели место какие-то выступления iuvenes против Максимина в других местах197. Выступление африканских «юношей» отражало недовольство политикой Максимина, возникшее в этой провинции. В первой половине 111 в. африканские провинции становятся одними из главнейших поставщиков продовольствия для Рима и, несомненно, также армии198. Поэтому естественно, что и тяжесть сборов в этом регионе была весьма значительна. Произвол прокуратора усугублял ситуацию. Это выступление могло отражать и сепаратистские настроения в Африке, центр которой Карфаген считался наряду с Александрией вторым городом империи (Herod. VII, 6, 2)199. Коллегия «молодежи» дала организационную форму выступлению. Под руководством знатных предводителей коллегии ее рядовые члены подняли восстание200. Восставших активно поддержало и остальное население провинции. В разных местах с милевых столбов стирались имена Максимина и его сына. К восстанию, кажется, примкнул и нумидийский город Зараи, являвшийся значительным торговым центром и, как и города Проконсульской Африки, особенно тяжело переносивший фискальный гнет Максимина201.
Восставшие провозгласили императором проконсула Африки Гордиана (Herod. VII, 5, 2-7; SHA, Max. 14, 2-3; Gord. 8, 3-6). Если верить и Геродиану, и автору биографий Максимина и Гордианов, сам Гордиан предложением принять власть был застигнут врасплох и сначала даже пытался отказаться от этой чести, приняв ее лишь под давлением восставших. Однако существует точка зрения, что в действительности уже существовал заговор, планировавший это восстание, и сам Гордиан (или, по крайней мере, его сын) был его участником202. Одной из целей (в обычное время, может быть, даже важнейшей) создания городских молодежных коллегий было проведение игр в честь богини Ювентус, а в свое время Гордиан особенно заботился об играх, в том числе молодежных (SHA, Gord. 4,6)203. Так что какая-то связь между Гордианом и местной молодежью явно намечается. Но даже если никакого заговора действительно не существовало204 и во всяком случае Гордиан не был в курсе планируемого выступления, сенат мгновенно использовал восстание в Африке. И личность нового императора вполне соответствовала взглядам и мыслям значительного большинства сенаторов.
Марк Антоний Гордиан Семпрониан принадлежал к сенаторской аристократии. По версии его биографа (SHA Gord. 2,2), по отцовской линии он происходил от Гракхов, а по материнской — от Траяна205. Современные исследователи опровергают эти сведения206. По их мнению, происходил Гордиан, вероятно, из Малой Азии, и его предки могли получить римское гражданство в 40-30 гг. I в. до н. э. от Марка Антония207. Как бы то ни было, знатность Гордиана не вызы-