Военная фортуна

— Все в порядке, сэр, — по очереди ответил каждый.

Все ближе — «Чезапик» еще нацеливался на кормовую раковину правого борта «Шэннона». «Молю Богу, Лоуренс задумал то, о чем говорил Нельсон, и ринется прямо на нас», — подумал Джек.

— Пройдет по корме, обстреляв меня, и встанет слева? — пробормотал Броук, вцепившись взглядом в последние движения руля «Чезапика». Затем, на отрывая пристального взгляда, громко и четко. — Вторые наводчики и команда к пушкам левого борта. Лечь на палубу, если нас обстреляют: не стреляйте, пока он не окажется прямо в прицеле.

Топот босых ног расчетов пушек левого борта перебежавших на другой борт, и затем снова тишина. Дым тлеющих фитилей плыл по палубе. Быстрый отрывистый приказ — грот-стаксель «Шэннона» наполнился, продвинув судно немного вперед, затем его обезветрили, а контр-бизань взяли на гитовы — корабль двигался со скоростью, едва достаточной, чтобы слушаться руля.

«Чезапик» не собирался заходить «Шэннону» в корму. Его кильватерный след оставался ровным и прямым, и теперь уже было слишком поздно, чтобы поворачивать. Лоуренс отказался от преимущества, ведя судно прямо в бой, как Нельсон.

— Неплохо проделано, — сказал Джек и Броук кивнул.

— То, чего мне и хотелось видеть, — сказал Уатт.

— К пушкам правого борта, — приказал Броук, и расчеты молча побежали обратно.

Все ближе и ближе. Слова на флаге теперь виднелись довольно четко, но под этим углом бортовые орудия ни одной из сторон стрелять не могли. Все ближе, уже ближе расстояния мушкетного выстрела. И вот, в пятидесяти ярдах «Чезапик» привелся к ветру, чтобы лечь на курс, параллельный курсу «Шэннона» и сойтись с ним. Оба корабля шли в крутой бакштаг, уваливаясь под ветер, «Чезапик» — с наветренной стороны.

— Неплохо проделано, — повторил Джек.

Тишина продолжалась и Броук через световой люк позвал своего старшину-рулевого — наводчика задней пушки правого борта на главной палубе:

— Миндхем, выстрели, когда поравняешься со вторым от бака портом на главной палубе. И никаких криков, пока все не закончится. Не потратьте зря ни единого выстрела.

«Чезапик» приближался. Убавляя ход, он развернул грота-рей: его тень, огромная и зловещая, легла на «Шэннон». В тишине Джек слышал плеск воды, рассекаемой штевнем фрегата, видел Лоуренса, стоявшего там, на квартердеке: высокая фигура все в том же белом мундире. Джек снял шляпу и помахал ею, но в этот момент «Чезапик» трижды проревел «ура!» — странно британский клич — и одновременно выпалила пушка Миндхэма. От борта «Чезапика» позади второго порта полетели щепки. В возникшей секундной паузе Броук сказал мальчишке, ведущему записи:

— Половина шестого, мистер Фенн.

Одновременно с задней карронадой батареи Джека выпалил сосед Миндхэма, сопровождаемый носовым орудием, а затем впечатляющим перекатывающимся бортовым залпом ответил «Чезапик».

С этого момента наступил оглушительный грохот, орудия стреляли с той скоростью, с которой их успевали перезаряжать, один бортовой залп сливался с другим, плотный пороховой дым обоих судов распространялся по палубе «Шэннона». И воздух, и дым дрожали от непрерывных мощных сотрясений: оранжевые снопы пламени, струями бьющие в потемках — яркого солнца почти не видно — треск мушкетов с проходов и марсов, дребезжащее тявканье вертлюжных пушек.

Долгая тишина ожидания закончилась, длительное напряжение — своего рода мрачное, тихое беспокойство, в котором каждый был одинок, испарилось. Началось непрерывное, чрезвычайно активное настоящее.

Джек прошелся позади карронад по правому борту квартердека: он мало что мог сделать, поскольку расчеты прекрасно справлялись со своей задачей. Перебрасываясь быстрыми, отрывистыми словами, матросы смеялись, вкатывая и накатывая пушки, наводя каждый выстрел быстрым, сосредоточенным взглядом через дым на маятники, говорившие им, когда судно лежало на ровном киле, кричали от радости, когда ядро или картечь или и то, и другое, попадали в цель. Какофония звуков оглушала настолько, что с уверенностью сказать было нельзя, но у Джека сложилось впечатление, что «Шэннон» стрелял быстрее и точнее «Чезапика». Второй номер задней карронады обернулся, глядя прямо на Джека: на лице яростное возбуждение, но глаза озадаченные, удивленные, широко раскрытые. Джек оттащил тело в сторону — книппелем разворотило весь живот; товарищи несчастного, лишь кинув быстрый взгляд назад, накатили пушку, выстрелили и пробанили.

Сквозь дым на натянутую сверху сетку дождем сыпались разбитые блоки и обрывки снастей, щепки смертоносными вихрями отлетали от бортов внутрь корабля. «Чезапик» немного привелся к ветру, чтобы вернуться на курс, и через прогал в дыму Джек увидел убитого рулевого, разбитый штурвал — вообще весь квартердек странно опустел еще после первого залпа, и Лоуренса с тех пор он больше не видел.

На этом курсе оба корабля шли в крутой бакштаг, уваливаясь под ветер, но скорость «Чезапика» внезапно увеличилась, он привелся круто к ветру — вероятно кливера были сбиты. Погиб и рулевой — и вот «Чезапик» лежит, обратив к «Шэннону» корму и левую раковину, на корабле — никакого движения.

И вот теперь «Шэннон» крепко его измолотил, разбил кормовые порты, прочесал убийственным диагональным огнем палубы, проделал просто ужасающий расстрел — из шпигатов левого борта широкими ручьями текла кровь.

— Он собирается лечь под ветер, — сказал Броук. — Мистер Этох, лево руля.

— «Чезапик» движется назад, сэр, — закричал Уатт. — Он поворачивает оверштаг.

Это ввело бы в сражение неповрежденную батарею «Чезапика», а, повернув и набрав ход, он мог также пойти на абордаж, — с его более многочисленной командой это будет, возможно, фатальный маневр.

Броук кивнул, дал указание «право руля», потом, заглушая рев пушек, прокричал в рупор приказ обезветрить бизань-марсель, чтобы держаться в бакштаг. Но как только матросы, ответственные за постановку парусов, бросились от пушек к брасам, те немногие пушки «Чезапика», которые еще могли стрелять, сбили на «Шэнноне» кливер-штаг, а без разворачивающего кливера корабль едва двигался, тогда как «Чезапик», все еще идущий задним ходом, приближался к «Шэннону» и приближался быстро.

Полоска воды между ними сужалась, и все это время «Шэннон» продолжал ужасающий огонь, почти в упор выбрасывая центнеры свинца и железа. И, тем не менее, «Чезапик» продолжал приближаться кормой вперед. Перегретая карронада на квартердеке опрокинулась при отдаче, порвав брюки, и Джек был слишком занят, помогая поднять ее, запутавшуюся среди вырванных из сеток гамаков и крови, чтобы увидеть то, что происходит впереди, пока не услышал треск — это корма «Чезапика» врезалась, разламываясь, прямо в середину борта «Шэннона». Когда Джек взглянул, то увидел «Чезапик»: его движение задним ходом прекратилось, он начал двигаться вперед, но упал фок. И все же, «Чезапик», все еще с треском скребя вдоль борта «Шэннона», отошел на несколько ярдов, но его кормовой балкон по счастливой случайности зацепился за большой становой якорь «Шэннона».

Громогласно для человека своих габаритов, да и любых габаритов вообще, Броук проревел:

— На пушках, прекратить огонь. Абордажной партии покинуть главную палубу. Мистер Стивенс, быстрее принайтовьте к нам «Чезапик». Джек, мистер Уатт. Квартердечные, вперед, на абордаж. Затем бросив рупор, закричал. — Кто может — за мной.

Он помчался вдоль прохода правого борта, на бегу доставая саблю и перепрыгивая через тела клерка, казначея и нескольких из их отрядов. Когда карронада была, наконец, поймана, Джек, несмотря на сильную стрельбу с марсов «Чезапика», с матросами квартердека последовал за Броуком. На проходе, снаружи разбитого фальшборта и порванной сетки, повис старый боцман и его помощники, быстро привязывая «Чезапик» к пиллерсу, а с кормового балкона и орудийного порта кают-компании «Чезапика» по ним стреляли из пистолетов, тыкали пиками, швабрами, гандшпугами, а один, перевесившись через борт, рубил мачете руку боцмана.

Джек сбавил шаг, выхватил пистолет, выстрелил с левой руки и промахнулся. Боцман пропустил конец — узел завязан — мачете блеснуло, опускаясь вниз, Джек и Уатт выстрелили одновременно и американец упал между судами. Но слишком поздно: рука, все еще цепляющаяся за «Чезапик», была отсечена. Они подняли старика. Джек крикнул в ухо, чтобы тот крепко перетянул обрубок носовым платком и опустил старого моряка между пушек главной палубы. Боцман со свирепой ухмылкой, прорычал что-то вроде: «Черт с ней, с рукой». Но Джек не разобрал. Он неуклюже бежал — мешала привязанная рука. Абордажная партия с квартердека промчалась мимо него по проходу и исчезла среди пушек главной палубы.