Военная контрразведка НКВД СССР. Тайный фронт войны 1941–1942

2. На всех направлениях отмечается подтягивание частей и средств усиления к границе» [81] .

Еще вечером 21 июня Сталин разрешил привести войска в боевую готовность после получения шифровки авторитетного резидента: «В германском посольстве в Москве считают, что наступившей ночью будет решение. Это решение – война». Но было уже поздно [82] .

Приграничным округам (фронтам) была направлена директива за подписью народного комиссара обороны С.К.Тимошенко и нач. Генерального штаба Красной армии Г.К. Жукова, в которой говорилось: «В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев». Предлагалось в течение ночи скрытно занять огневые точки укрепленных районов на границе, все части привести в боевую готовность, держать войска рассредоточенно и замаскированно, перед рассветом рассредоточить авиацию по полевым аэродромам, привести в боевую готовность противовоздушную оборону, подготовить затемнение городов. В директиве указывалось, что «нападение немцев может начаться с провокационных действий», и при этом подчеркивалось, что «задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения» [83] .

81

Анфилов В.А. Грозное лето 41-го года. М., 1995. С. 115.

82

Данилов В.Д. Ставка ВГК, 1941–1945. М., 1991. С. 14.

83

История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 5. Коммунистическая партия накануне и в годы Великой Отечественной войны, в период упрочения и развития социалистического общества. 1938–1958 гг. Книга первая (1938–1945 гг.). С. 145.

Директива начала передаваться в войска по средствам связи в 23 часа 30 минут 21 июня, и ее передача закончилась в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 г., когда до начала войны оставались считанные часы. Ни нарком обороны, ни нач. Генерального штаба далее не предприняли никаких других действий, чтобы как-то сориентировать руководящий состав западных округов о времени возможного удара и посланной им директивы для ускорения приведения войск Красной армии в боевую готовность.

Сам Сталин, переговорив напоследок о чем-то с Берия, около часа ночи 22 июня 1941 г. спокойно отправился к себе на дачу в Кунцево, возлагая большие надежды на боеспособность Красной армии [84] .

84

Иринархов Р.С. Красная Армия в 1941 году. С. 432.

В военных округах многое зависело от поведения и решений командного состава, особенно в критической обстановке. Одни действовали, как командующий Западным Особым военным округом генерал Д.Г. Павлов, командующий 10 армией генерал-майор И.Г. Голубев, генерал-майор Коробков, другие – как нач. пограничных войск Ленинградского пограничного округа генерал-лейтенант Г.А. Степанов, генерал-майор М.М. Иванов и др.

Вечером 21 июня руководство Западного округа спокойно отдыхало в театре, предоставив событиям развиваться в своем направлении. Во время концерта к командующему ЗапОВО подошел нач. разведотдела С.В. Блохин и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», – сказал Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену [85] .

85

Болдин И.В. Страницы жизни. М., 1961. С. 81.

Перед началом военных действий поступало много неясных распоряжений и указаний войскам военных округов, вызывавших вопрос: это предательство или чья-то вопиющая неграмотность? Речь шла о запрете на рассредоточение авиации; изъятии боекомплектов из дотов и танков и сдаче их на склады; просушке топливных баков самолетов; изъятии с пограничных застав автоматического оружия для проведения его осмотра; запрете на ведение огня по самолетам, нарушившим государственную границу и др. Да и последующие действия руководящего состава Красной армии, корпусов, дивизий, полков и батальонов даже при переходе противника в наступление не были заранее четко определены, все упиралось в слова «Ждать дальнейших указаний!».

Командование Западного особого военного округа ограничивалось только докладами в Москву о надвигающейся опасности, хотя имело возможность принять многие неотложные меры по повышению боевой готовности вверенных им войск. Но этого не произошло. В военном округе под давлением сверху было приостановлено выполнение некоторых, отданных ранее приказаний: запрещалось начавшееся минирование на опасных участках обороны, у бойцов сд отбирались боеприпасы и сдавались на гарнизонные склады. Генерал-майор А.А. Коробков хотел поднять по боевой тревоге 42-ю сд, находившуюся в Брестской крепости, но генерал Д.Г. Павлов не разрешил. А в штаб командующего 10-й армией генерал-майора И.Г. Голубева поступил из округа приказ: ждать распоряжений. Примерно в 1 час ночи 22 июня Павлов позвонил по ВЧ и приказал привести войска в полную боевую готовность, заявив, что приказ полностью сообщит шифром. Около 3 часов ночи все средства связи были нарушены. К 10–11 часам утра шифровка, подписанная Д.Г. Павловым, А.Я. Фоминых и В.Е. Климовским, была получена, но в ней говорилось, что необходимо привести войска в боевую готовность, не поддаваться на провокации и границу не переходить. А к этому времени войска противника уже углубились на нашу территорию местами на 5-10 км.

Следует отметить, что части и соединения Западного Особого военного округа, предназначенные для непосредственного прикрытия границы, так и не получили распоряжения немедленно приступить к выполнению боевой задачи – прикрытию границы. Кодовый сигнал «Гроза» запоздал. В штабах 3-й и 4-й армий успели только дать войскам некоторые распоряжения о его выполнении, а командование 10-й армии не сделало и этого.

О поведении других высших военных чинов в эти критические дни в исторической литературе и архивах встречаются противоречивые оценки. Так, в сборнике «Великая отечественная катастрофа. 1941 год. Причины трагедии» указывается, что 21 июня командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил войска о возможном нападении Германии и приказал вывести части из военных городков в ближайшие леса, привести их в боевую готовность. Причем механизированным частям собираться на одном направлении запрещалось, чтобы не попасть под бомбардировку на марше [86] .

86

Великая Отечественная катастрофа II. 1941 год. Причины трагедии. Сборник. С. 162.

В других источниках, наоборот, отмечается беспечность Кузнецова и члена Военного совета Диброва, культивировавших благодушные настроения: «Немец не нападет, и нечего приводить части в боевую готовность», «Хотя Германия и фашистская страна, но момент, когда она может начать войну против СССР, еще не назрел, и просто у нас от страха расширяются зрачки». Будучи в 125 сд, Дибров дал распоряжение разминировать поля и отобрать у бойцов боевые патроны, оставить их только у постовых и караульных, мотивируя это тем, что может получиться провокация со стороны красноармейцев. Начальник ОПП 125 сд Левченко показал: «Я доложил, что, по полученным сведениям от начальника разведотдела Кукренко, на нашем участке немцы сосредоточили 8 дивизий и эвакуировали семьи из городов Тильзита и Клайпеды… Диброву было доложено, что нами приняты меры на случай начала военных действий, а именно минированы мосты, некоторые дороги и личному составу дивизии выданы боеприпасы. Дибров на это заявил, что мы не трусы и паникеры, и здесь же приказал никого из семей начальствующего состава не эвакуировать. 21 июня 1941 г. вечером мосты и дороги разминированы и боеприпасы отобраны…». А в ночь на 22 июня 1941 г. командование армий вообще получило приказ от начальника штаба ПрибОВО на отвод войск от границы [87] .

87

Военно-исторический журнал. 1989. № 5. С. 24.; Великая Отечественная война 1941 год. С. 266.

Генерал-майор П.А. Теремов (в 1941 г. – офицер разведотдела штаба ЗапОВО) вспоминал: «Время было очень тревожное. Мы, офицеры, работавшие на западной границе, видели, что война накатывается на рубежи Белоруссии. Немецкие самолеты вели разведку. Множество жителей Польши, спасаясь от фашистского варварства, бежали к нам, сообщали о передвижении к нашей границе крупных немецких войск. По имеющимся данным, на рубеже Остроленка – Гольдап и западнее сосредоточилось около 1 млн немецких солдат. Хотел передать сведения о сосредоточении немецких войск, Минск не стал принимать, ушел со связи. Радиосвязь со штабом ЗапОВО не была восстановлена и на следующий день.

И сейчас, 23 года спустя, у меня нет удовлетворительного ответа на этот вопрос. Самое страшное для командира – потерять управление. Мое начальство не теряло управления, оно само отказалось управлять» [88] .

Как приговор военному командованию звучат слова маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского: «Из тех наблюдений, которые я вынес за период службы в КОВО и которые подтвердились в первые дни войны, уже тогда пришел к выводу, что ничего не было сделано местным командованием в пределах его прав и возможностей, чтобы достойно встретить врага… Войска этого округа с первого же дня войны оказались совершенно неподготовленными к встрече врага. Их дислокация не соответствовала создавшемуся у нашей границы положению явной угрозы возможного нападения. Многие соединения не имели положенного комплекта боеприпасов и артиллерии, последние вывезли на полигоны, расположенные у самой границы, да там и оставили».

88

Теремов П.А. Пылающие берега. М., 1965. С. 164.

Но было бы несправедливо бросать упрек в адрес тех командиров и начальников, не растерявшихся в сложных, противоречивых условиях и принявших необходимые меры к отражению нападения врага. Так, более благополучно обстояло дело на Военно-Морском флоте, так как маршал Тимошенко напрямую предупредил наркома адмирала Кузнецова о необходимости приведения флота в боевую готовность № 1. Тот сразу же установленным паролем отдал соответствующие распоряжения. В результате флот и войска Одесского военного округа были приведены в боевую готовность за 3–4 часа до начала войны. После получения по аппарату ВЧ сообщения из Москвы генерал-майор 3ахаров в 23 часа 21 июня 1941 г. решительно, без всякого промедления отдал войскам следующий приказ: штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов; частям прикрытия занять свои районы; установить связь с пограничниками. Командующему ВВС округа генерал-майору Ф.Г. Мичугину немедленно, не ожидая рассвета, рассредоточить авиацию по полевым аэродромам [89] .

89

Иринархов Р.С. Указ. соч. С. 420.

По данным военной контрразведки, лучше, чем остальные, оказался подготовленным к боевым действиям и 16-й ск генерал-майора М.М. Иванова. Еще в мае 1941 г. личный состав 5-й и 33-й сд обустроил свою полосу обороны: отрыл окопы, хода сообщений, оборудовал дзоты, на некоторых участках установил проволочные заграждения. К 22 июня командир корпуса своим решением выдвинул на огневые позиции часть артиллерии и приказал выдать артполкам снаряды. Именно поэтому немцы не застали врасплох батальоны прикрытия, расположенные на границе, им оказала своевременную поддержку артиллерия [90] .

90

Там же. С. 448.