Военно-медицинская акаМЕДия
Шрифт:
— Первое: начальник курса постоянно устраивает нелепые построения по несколько раз в день, — начкур усмехнулся. — Давайте посчитаем. В понедельник общефакультетское. Один раз на неделе и вот сегодня, в субботу. Итого три. — Андреевич пробежал по строю глазами, ища несогласных.
Глаза не блестели. Толпа молчала.
— Второе: вымогает у нас деньги, — насупился капитан. — Извините. Деньги, что вы сдаёте на нужды курса, собираю не я, а взводные кассиры. Тем более есть все чеки и отчёты. Если кто думает, что в гальюне будет чисто без чистящих средств и швабр, кои нам никогда не выделяло Министерство Охраны, то пусть сделает шаг вперёд, — предложил он.
Никто даже не шелохнулся. Все знали, что на подобное МО ещё никому развести не удалось.
— И
Строй дружно засмеялся. Искренне засмеялся.
— Даже если представить, что это — правда, а я вышел на работу всего двадцать девять дней назад, то получается, что в день я должен был иметь контакт с двумя целыми пятью десятыми курсантами, включая выходные дни. — Начкур уже просто ржал над депешей. — Просьба к писавшим в следующий раз быть более правдивыми и выволочку на ковре не воспринимать за интимные отношения с начальником курса.
Курс душевно улыбался и проклинал того урода, из-за которого их собрали в субботу. Хотя, если верить письму, то проклинать нужно было полкурса…
Ах, никому нельзя верить!
Лекция 35 О РЕЛИГИИ
Мы молимся не для того, чтобы сказать Богу, что он должен сделать, а чтобы Бог нам сказал, что мы должны сделать.
Разумеется, не только в нашем Царстве мало кто отвечает за свои слова и поступки. Уже многие Государства с их чрезмерной борьбой за права человека создают осуждённым поистине райские условия пребывания. Ну а при помощи адвокатов, умело жонглирующих Указами, некоторые нетоварищи вообще могут избежать справедливого правосудия. Это вам не прежние времена. Однако на Земле ещё есть места, где грань ответственности за те или иные поступки контролируется весьма строго. Даже, можно сказать, чересчур строго. С перегибом.
Нижеуказанную историю поведал нам один из преподавателей кафедры эпидемиологии. В те далёкие юные годы он ещё не являлся сотрудником Акамедии, а лишь недавно надел лейтенантские погоны. Как любого военного медика сразу после окончания родной медицинской школы преподавателя отправили куда подальше, то бишь на службу. В воинскую часть. Часть, базирующуюся в зарубежном государстве.
В данном месте стоит непременно написать, что в стародавние времена русские батальоны базировались почти во всех уголках планеты. Происходило подобное потому, как между ЦВР (Царство Всея Руси) и США (Соединённые Штаты Амурреки) шла война на букву «Х», то есть голодная. Так и здесь, преподавателя направили служить в одну из африканских стран, где шла гражданская война и наши войска пытались урегулировать конфликт.
В назначенную должность начмеда препод вступил легко. Стандартная рутина, которую обещали на кафедре ОТМС, не принесла ничего нового. Бумаги, документация, амбулаторный приём военнослужащих. Преподаватель служил гладко и уже через полтора года принимал африканскую жару как нечто родное и милое сердцу явление.
Грозовые тучи над ясным околоэкваторным небом объявились на пятьсот сороковой день службы. Они низко опустились и ударили шаровой молнией. Если кто верит в древнегреческую мифологию и богов, тот запросто мог подумать, что сам Зевс разгневался на крошечных людишек. И гнев заключался в следующем.
К преподавателю привели местную женщину и, не тратя времени на прелюдии, кратко обрисовали ситуацию:
— Александр Викторович, посмотрите, пожалуйста, дамочку, — обратился к нему командир части. — Это родственница одного из наших братьев по оружию. Будьте добры, я вам и переводчика приложил.
— Хорошо, товарищ командир, — ответил преподаватель. — Я посмотрю. Пусть проходят.
В кабинет вошли две женщины:
одна в чёрном балахоне и, похоже, беременная; вторая в более демократичной одежде, которая всем видом давала понять, что пациентка точно не она.— Ну, на что жалуемся? — задал любимый вопрос всех медиков Александр Викторович.
— У меня шестой месяц беременности, — подтвердила догадки преподавателя клиентка, — но вот уже несколько дней я не чувствую шевеления плода, да и боли появились, тянущие.
— Беременность первая? — краткий анамнез лишним не бывает.
— Первая, — закивала девушка, и это уже не требовало перевода.
— Давайте посмотрим, — предложил Викторович и проводил пациентку за ширму.
Осмотр лишь формально подтвердил уже на жалобах созревший, страшный диагноз преподавателя. Внутри у «дамочки» находился мёртвый плод. Александр Викторович не один год занимался в кружке кафедры «Акушерства и гинекологии» и мог хоть спросонья рассказать все признаки наличия в утробе мёртвого плода. И столь же легко он мог сказать, что тактика квалифицированной помощи однозначна: плодоразрушающая операция в самые кратчайшие сроки. А ещё мог сказать, что без данной процедуры гибель матери быстра и скоротечна. И сказал. Пусть и с трудом.
Ну а дальше выползла куда более серьёзная проблема. Дело в том, что основная (и, пожалуй, единственная) религия в обсуждаемой стране было мусульманство. Хоть давно всем известно, что религия и вера — две вещи разные, тем не менее большинство слепо идёт в религию, невзирая на здоровые человеческие аспекты. И чем дольше существует религия, тем больше в ней всякого рода амбиций, комплексов, запретов и бесчеловечности. Именно посему в стране, куда попал служить Александр Викторович, по религиозным мотивам оказались запрещены любые виды абортов, в том числе и по медицинским и жизненным показаниям. Да что там абортов! Я скажу вам больше. Если женщина не могла разродиться, то и выполнение кесарева сечения никак и никому не дозволялось. Тёмные нравы какие-то.
Из всего вышесказанного понятно, что решение оказалось сложным и опасным. Однако Александр Викторович, как настоящий врач и настоящий человек, не мог допустить медленной и мучительной гибели местной жительницы. Обезболив несчастную (несчастную дважды: мёртвый плод и жестокая религия) мусульманку, он сделал ей плодоразрушающую операцию и тем самым спас хоть одну жизнь.
Однако, сохранив жизнь своей пациентки, наш педагог поставил под угрозу свою собственную. Ведь аборигены никак не могли поверить в самопроизвольный выкидыш и требовали показать плод. Целый плод. А где ты возьмёшь целый плод, когда сам недавно плодоразрушающую операцию произвёл (название говорит само за себя)? Страсти кипели как в хорошем бразильском сериале.
— В итоге меня всё же спрятали на всякий пожарный, — закончил свой рассказ преподаватель. — А то эти африканские парни уж очень горячи на всевозможные поступки. Даже шутить с ними по данному поводу не стоит. А лучше совсем ничего общего не иметь. Себе дешевле.
Лекция 36 КАК ВЕСТИ ИСТОРИЮ БОЛЕЗНИ
Ошибаться человеку свойственно, но сваливать ошибки на других — ещё типичнее.
Ради справедливости стоит написать, что Александра Викторовича прятали в районе двух календарных месяцев, передислоцировав его тело в другой гарнизон. Постепенно аборигены стали забывать случай с исчезнувшим выкидышем, а вскоре в их головах эта информация и вообще исчезла. Повезло нашему преподавателю, что те африканцы с письменностью не дружили, иначе история с мёртвым плодом помнилась бы ими весьма длительное время.
Наш же брат медик письменностью владеет исправно, но положительного в подобном факте тоже немного. Ведь если что не так в истории запишешь, то и осудить тебя легко могут, и диплома лишить удовольствия не оставят. Правда, случаются иной раз истории, когда письменность приносит радость и чувство весёлого смеха ободряет.