Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в.

Но это еще не все. Далее Михаил Федорович своей царской милостью жаловал монахов освобождением от следующих повинностей: «И к моему, цареву и великого князя, объезду по станом моих столовых и боярских запасов и конских кормов не дают, и с подводами не стоят, и по дорогам мостов нигде не мостят, и каменья и извести и лесу не возят, и ядер каменных не делают, и хлеба моего не молотят и не возят, и сен моих не косят и не возят, и закащиком пошлин их не дают, ни нивиц наших, ни взгонов не пашут и семен на нивицы и на взгоны не дают, и в наших опалных селех не стерегут, и коня моего не кормят, ни туковово и ни засечных, ни покопенных денег не дают, и пятенного и подымного не дают, и ягод и рыжиков и цветов не берут. Ни посолских кормов по станом столовых и подвод и подводников не дают, также и татарских кормов столовых и конских, ни подвод, ни проводников, и казачьих кормов, и стрелецкаго хлеба и денег не дают, и в кормленья вотчину их не отдавают. И наши послалники в их монастырскую вотчину ни пошто не въезжают, и крестьян их не наряжают, ни подвод, ни проводников, ни кормов своих и конских не емлют… И наши всякие послалники и кормовщики в их монастыръские вотчины и на дороге и по торгом у их слуг и у крестьян и у всяких монастырских людей подвод и кормов своих и проводников не емлют, и посланникам судов и гребцов не дают. И канатов к московскому живому мосту не делают и не дают, и на лоси, и на медведи, и на волки, и на лисицы не ездят, и собак моих не кормят, и подвод не дают…»

Наконец, в грамоте четко и недвусмысленно прописывалось, что «ратные люди и проезжие в их монастырской вотчине не ставятца и кормов силно не емлют. А станут ратные люди или проезжие, и оне корм себе и лошадям купят по цене» [129] .

Нетрудно заметить, что и в первом, и во втором (здесь список существенно расширенный) случаях перечень повинностей, имеющих прямое отношение к «делу государеву» и которые «земля» обязана была нести, весьма и весьма внушительный. Здесь и снабжение войск провиантом и фуражом, и строительство укреплений («городовое дело»), и дорожные работы, и производство столь важного для изготовления пороха компонента, как «ямчуг»-селитра, и даже такая необычная повинность – изготовление каменных ядер для государева наряда по присланным из Москвы меркам-кружалам, и многое другое. Исполнялись они преимущественно «натурой» (хотя в актах встречались упоминания о том, что иногда разрешалось тяглецам заменить «натуру» деньгами, причем, похоже, что тенденция к «монетизации» повинностей во 2-й половине XVI в. нарастала), почему и сложно перевести их в звонкую монету. При этом вся эта колоссальная и дорогостоящая работа казне не стоила ничего или почти ничего, ибо она тяжким грузом ложилась на плечи крестьян и посадских людей. Они расходовали на ее выполнение и свое время, и свои деньги, и свои силы (впрочем, зачастую только деньги, ибо в обычае было не самим идти в посоху, мостить дороги, делать мосты или заниматься городовым делом, но нанимать за деньги, и достаточно серьезные по тем временам, для этого дела всяких «казаков», «гулящих людей» и «захребетников»). Формально эти траты, не проходящие по соответствующим статьям расходов казны и приказов, никак нельзя отнести к военным расходам, а на деле?

129

Жалованная подтвердительная тарханно-несудимая, на данного пристава, односрочная, заповедная (от ездоков и незваных гостей), тарханно-проезжая и на конское пятно грамота ц. Михаила Федоровича иг. Ник. Угр. м-ря Киприану и казначею Александру на монастырские вотчины в Московском, Коломенском, Клинском, Переславском, Ростовском, Костромском, Вологодском, Тотемском и Нижегородском уу. // Русский дипломатарий. Вып. 2. М., 1997. С. 65–68.

Понятно, что при таких раскладах структура военных расходов Русского государства при том же Иване Грозном была несколько иной, чем, к примеру, в Испании при Филиппе II. Но значило ли это, что Ивану III, его сыну и внуку война если и не стоила ничего, то, во всяком случае, обходилась дешево? Безусловно, нет. Конечно, точное, до копейки или хотя бы до рубля, исчисление, во что обходилась война и отдельные кампании и походы Русскому государству в «классический» период его истории, произвести невозможно. Однако, на наш взгляд, представить относительный порядок цифр расходов «на дело государево и на земское», ординарных и экстраординарных, из государевой казны и казны приказной все же можно. Конечно, эти расчеты будут носить очень приблизительный характер, но все же они позволят составить примерное представление о том, сколько стоила война Ивану Васильевичу.

Для начала попробуем прикинуть размер ординарных расходов, понимая под ними в первую очередь денежное жалованье служилым людям всяких чинов (хлебное жалованье, можно предположить, выплачивалось натурой из царских закромов или, позднее, со времен царя Бориса Годунова, за счет так называемой «десятинной пашни»). И здесь мы снова сталкиваемся с определенными противоречиями и неувязками. Прежде всего отметим: что бы там ни писали иностранные наблюдатели о том, что-де московские ратные люди, дети боярские в первую очередь, служат своему государю из чести, довольствуясь малым, однако же из документов следует, что определенное жалованье от казны им все же выплачивалось. На это обстоятельство, кстати, указывал все тот же имперский дипломат и мемуарист барон С. Герберштейн, оставивший весьма подробные и объемистые записи о своем пребывании в загадочной Московии. Он отмечал, что Василий III детей боярских средней руки и тем более бедных «ежегодно принимает к себе и содержит, назначив им жалованье, но не одинаковое. Те, кому он платит в год по шести золотых (в латинском варианте текста использован термин aurei, а в немецком gulden. – В. П.), получают жалованье через два года на третий; те же, кому каждый год дается по двенадцать золотых (что имел в виду Герберштейн, говоря о «золотых», – неясно, можно лишь предположить, что речь шла о рублях, которые тогда на Руси существовали лишь в виде счетной единицы. – В. П.), должны быть без всякой задержки готовы к исполнению любой службы на собственный счет и даже с несколькими лошадьми…» [130] .

130

Герберштейн С. Записки о Московии. Т. I. С. 89.

Размеры этого денежного жалованья (ранжированного в соответствии со статусом сына боярского, его «дородством» и личными заслугами. В «Повести о победах Московского государства» описано такое «ранжирование», учиненное якобы Василием III после взятия Смоленска в 1514 г.: «Разобрав их (смоленских «бояр». – В. П.) на три стати против их чести, и повеле им особной список учинити. От того бо времени уставися чин во граде Смоленске. Егда бысть смотр, первое повеле государь своих государевых дворян града Смоленска по их дворянскому списку кликати: первое – первую статью, потом же – среднюю и потом – меншую. После же дворянсково списку повеле государь земцовский список кликати: 1-е – первую статью, потом же – среднюю и меншую» [131] ) могли достигать весьма существенных сумм. Так, в знаменитой «Боярской книге» 1556 г., книге раздачи денежного жалованья выборным детям боярским, занесенным в список государева полка, служивые, в зависимости от статьи (сохранилась та часть книги, в которой были расписаны дачи жалованья по 11-й – 25-й статьям), получали от 50 рублей до 6, не считая доплат за «передаточных» против Уложения о службе людей. Однако это выборные дети боярские, элита, лучшие из лучших, «кутазники и аргумачники», а провинциальные дети боярские не могли рассчитывать на столь же крупные суммы выплат, хотя определенное государево денежное жалованье им все же полагалось. По мнению исследовавшего этот вопрос М. Г. Кротова, в XVI – начале XVII в. за время своей службы дети боярские сперва, будучи поверстанными на государеву службу, сперва получали небольшой оклад, так называемые «новичные деньги». Затем, по прошествии определенного срока службы после очередного «верстания», они получали новый, повышенный оклад (если заслужили, конечно), «другие деньги» (максимум – 12 рублей). И, наконец, на закате своей карьеры они получали новую прибавку, и эти «свершеные деньги» (не более 14 рублей) получали всю оставшуюся жизнь [132] .

131

Повесть о победах Московского государства. М., 1982. С. 28.

132

См., например: Кротов М. Г. Источники реконструкции десятен XVI–XVII вв. // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода: Сборник статей. М., 1983. С. 59.

Мы бы осторожно предположили, что повышение положенного жалованья было (на первых порах?) кратно 15 годам (то есть соответствовало принятому в Византии счету лет по индиктам, составлявшим именно 15 лет и отражавшим принятую в поздней Римской, а потом и в Византийской империи практику раз в 15 лет проводить перепись населения). Впрочем, нельзя исключить и того обстоятельства, что соответствующие «верстания» (со временем) проводились и чаще. Так, к примеру, М. Г. Кротов отмечал, что за полстолетия, с 1556 по 1608 г., было проведено не меньше 14 общегосударственных смотров детей боярских [133] , многие из которых, судя по всему, сопровождались пересмотром ставок государева денежного жалованья. Но вот что касается регулярности выплат «первых», «других» и «свершенных» денег – тут остаются вопросы. По причине крайне неудовлетворительного состояния архивов мы не знаем достоверно, насколько регулярно выплачивалось детям боярским государево денежное жалованье. И снова осторожно мы бы предположили, что на первых порах оно носило по отношению к поместным окладам вспомогательный характер, и дети боярские служили изначально «с земли». Однако, по мере дробления вотчин, усиливающегося расхождения между номинальным и реальным поместным окладом и аграрным кризисом, захватывавшим все больше и больше уездов и волостей Русского государства [134] , нести государеву службу «конно, людно и оружно» дети боярские могли все чаще и чаще лишь при условии более или менее регулярной (ежегодной? Во всяком случае, в летописной выписке из царского приговора «з братиею и з бояры» «о кормлениях и о службе» 7064, то есть 1555/56 г. сказано, что государь «бояр же и велмож и всех воинов устроил кормлением, праведными урокы, емуже достоит по отечеству и дородству, а городовым в четвертой год, а иных в третей год денежьным жалованием» [135] ) выплаты им причитающихся от казны денег. Само собой, не стоит забывать также и о разного рода разовых «дачах» и государевом пожаловании за заслуги.

133

Там же. С. 51.

134

О кризисе см., например: Колычева Е. И. Аграрный строй России XVI века. М., 1987. С. 169 и далее.

135

Летописный сборник, именуемый Патриаршей, или Никоновской, летописью. Т. XIII. С. 268.

В еще большей степени, чем дети боярские, служилые люди «по отечеству», зависели от регулярной выплаты государева денежного (и не только) жалованья служилые люди «по прибору». К ним относились стрельцы, пушкари, служилые казаки, воротники и иные прочие ратные люди «всяких чинов», не вышедшие «породой» и не поверстанные в дети боярские. Не имея земельных дач, они служили, как правило, за денежное и кормовое жалованье (не считая разовых выдач сукна на служилое платье, а также оружия, пороха и свинца). О размерах этого жалованья могут свидетельствовать некоторые сохранившиеся цифры в актах 2-й половины XVI в. и свидетельствах современников. Так, в известном летописном отрывке о создании корпуса стрельцов в 1550 г. молодой Иван Грозный жаловал их своим денежным жалованьем в размере 4 рублей в год [136] . На Соловках монашеская братия, нанимая на службу стрельцов, в первый год обещала платить им сперва 1,5 рубля, а спустя четыре года – уже по 4 рубля человеку, не считая того, что на время несения службы в самом монастыре стрельцы питались с монастырской кухни и получали из монастырской казны оружие и «зелье» [137] . Согласно же Дж. Флетчеру, московские стрельцы получали в год по 7 рублей деньгами и вдобавок к ним по 12 мер ржи и овса (надо полагать, что под мерой имелась в виду четверть, которая составляла тогда 4 пуда ржи или примерно 6 – овса) [138] . Примерно о том же писал и французский авантюрист-наемник на службе Бориса Годунова и Лжедмитрия I Ж. Маржерет. По его свидетельству, стрелецкие «капралы» «императорской гвардии» (надо полагать, пятидесятники и десятники московских стрелецких приказов. – В. П.) ежегодно получали от царской казны до 10 рублей, а рядовые московские стрельцы – 4–5 рублей и еще по 12 четвертей ржи и ячменя (скорее всего, речь шла все же не о ячмене, а об овсе. – В. П.) [139] .

136

Русский Хронограф // ПСРЛ. Т. XXII. М., 2005. С. 532.

137

Приходно-расходные книги Соловецкого монастыря 1571–1600 гг. М.; СПб., 2013. С. 186, 221, 226.

138

Флетчер Дж. О государстве Русском. С. 79.

139

Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М., 1982. С. 172.

Это жалованье выплачивалось им обычно частями, раз в полгода («жалованье имати годом на два срока») или же ежегодно (например, летом, на Петрово заговейно, то есть в июне, или в октябре, на Покрова Святой Богородицы) [140] . Кстати, порядок выплаты жалованья был строго регламентирован во избежание злоупотреблений и воровства. Так, в 1549 г. Иван IV наказывал сыну боярскому Ивану Голохвастову, отправленному в Козельск с казной для раздачи кормового жалованья служилым татарам, чтобы сын боярский, прибыв на место, «тех татар по списку пересмотрил и людей их по имяном переписал, сколко с ними их людей и их лошадей», после чего раздал бы жалованье, «а розход бы еси тем денгам велел писати у собя сыну боярскому, да те бы еси книги татарского розходу, приехав в Москву, отдал диаку нашему Постнику Путятину» [141] .

140

См., например: Досифей, архимандрит. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. Ч. 1. М., 1853. С. 87–88.

141

Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века. Т. I. С. 51.

Вместе с тем необходимо упомянуть еще и о наемниках, которые пусть и в небольшом числе, но водились на службе у московита. Начало практике привлечения иностранцев на русскую службу положил Иван III, при котором в России осело немало иностранных технических специалистов – пушечных дел мастеров, инженеров-фортификаторов и других. При Василии III практика привлечения иноземцев на службу существенно расширилась – наемники, пешие и конные, участвовали в составе ратей Василия III в войне с Великим княжеством Литовским в 1512–1522 гг., а часть из них осталась на постоянной службе и после окончания войны (для них была возведена под Москвой специальная слобода [142] ).

142

См.: Герберштейн С. Записки о Московии. Т. I. С. 245, 293.

Сын Василия Иван продолжил эту практику, особенно на завершающем этапе Войны за ливонское наследство. Правда, наемники, по преимуществу поляки и выходцы из Великого княжества Литовского, составляли меньшую часть московского войска. Тот же Флетчер писал, что при Федоре Иоанновиче списочный состав русского войска составлял более 90 тыс. пеших и конных, тогда наемников, с оружием в руках служивших московскому государю, насчитывалось тогда немногим больше 4 тыс [143] . И поскольку поместными окладами служилых иноземцев тогда старались не жаловать, то главным источником их существования оставалось государево денное и кормовое жалованье.

143

Флетчер Дж. О государстве Русском. С. 79.

О размерах этого жалованья в конце правления Ивана Грозного можно судить по царской грамоте, датированной июлем 1582 г. Согласно ей, расквартированные в Коломне «литовские люди» (всего 91 человек и еще 47 «служебников» – слуг или пахолков) рот ротмистров Т. Севрюцкого и М. Мизина должны были получить «на корм» «против прежнего вполы» (то есть половинное жалованье – не потому ли, что на южном фронтире было в это время спокойно? – В. П.) почти 40 рублей. И это половинное месячное жалованье составляло самим ротмистрам по алтыну (3 копейки) в день, «товарищам их, в первой статье по четыре деньги на день человеку (то есть по 2 копейки. – В. П.), другой статье по получетверте денге человеку на день (то есть по 3,5 деньги. – В. П.), третьей статье по три денги человеку на день, четвертой статье по полутретье денге человеку на день, пятой статье по две денги человеку на день, а служебником их по полуторе денге человеку на день…» [144] .

144

Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII века. Т. I. С. 75.