Военные маршруты

Так как новое командование каданцев не смогло решить эту дилемму, то просто отправило Миму на «отдых», по сути, ту же самую тюрьму на окраине своих владений, подальше от политики и людских масс. А именно политикой и людскими массами она была сыта по горло.

И потекли дни и недели обыденной мирной жизни. Где-то там решались важные вопросы касательно дальнейших курсов переговоров, торговых соглашений, обмена опытом и специалистами, где-то бурлила новая жизнь, текущая по новым, мирным законам, а вокруг Мимы царило болото — спокойная, невозмутимая гладь, которая поглощает любое событие, утаивает в своей трясине и не оставляет на поверхности даже следов его существования.

Но ей было всё равно. Когда вопреки всем предположениям она не умерла, а выжила, эта отсрочка стала чем-то непонятным. Что с ней делать?

Жить, как все остальные, не получается — всё таки позади много вещей, которые переворачивают мир с ног на голову и не позволяют вернуть равновесие.

Клятвы преданности своему лидеру и гордость за то, что принимаешь участие в таком важном деле, как отстаивание интересов своего народа, пусть даже ценой собственной жизни. Слепая вера и отчасти даже влюблённость в своего лидера.

Смерть сестры. Смерть племянницы, светлой и юной, обожаемой так сильно, что Мима пошла бы вместо нее умирать, дай ей кто-то шанс.

Но Владлен никому не дал шанса.

Странно, как легко оказалось его предать. Несмотря на клятву верности, которую каданцы чтили, несмотря на осознание величины вмешательство — смерть Владлена меняла всё. Несмотря на отвращение к собственному поступку, впрочем, весьма смазанное, протекавшее на фоне горя от потери родных практически бесследно.

А теперешняя жизнь как будто была взята в долг и совершенно не имела цели. Что теперь? Ничего.

Где-то там остался командор, мужчина, который даже в том её полумёртвом состоянии умудрился разбередить душевные раны, вернуть мысли о том, что ты одинока и не встречала человека, с которым просто хочется быть рядом.

Что бег за влиянием и деньгами не приносит умиротворения, просто подстёгивает бежать всё быстрее и всё дальше, спешить пересечь черту, за которой, по сути, ничего нет.

А выходит, что когда черта осталась позади, тебе вдруг подарили короткую встречу с тем, кто на обочине — и эти моменты оказались наиценнейшими.

Такая насмешка судьбы… которой Мима была благодарна, ведь эта встреча означала, что настоящие мужчины всё-таки существуют на белом свете, пусть им и не суждено больше пересечься.

Наверное, сейчас он национальный герой — опытный воин в красивом праздничном мундире, который выходит к зрителям и смотрит на их благодарность свысока. Спаситель.

И небо меняло краски, хотя все они были серые, и болото поглощало остатки ощущений — трепета пытающейся разгореться любви, отчаяния, благодарности, надежды, смирения.

И текли дни за днями.

Наверное, была весна — время, когда чаще всего сходят с ума. Мима привычно вышла из своего номера — одного из ряда одинаковых безликих номеров длинного барака и, углубившись в парк, села на лавочку. Пара часов пристального наблюдения за неотзывчивым небом — и можно ложиться спать, вычеркнув из жизни очередной день, прошедший никак.

Позади раздался шорох.

— Молчи, — на губы легла твердая рука.

Мима подумала, что всё равно не стала бы кричать. В последнее время она почти не произносила никаких звуков.

Убедившись, что вопить никто не собирается, рука убралась и рядом на лавку села высокая сгорбленная фигура. Это был Клюква. Он неловко сложил руки перед собой и уставился на скрюченные пальцы.

— Прости. Не хотел, чтобы о моём присутствии кто-то узнал.

— Ничего.

— Видишь, я тебя нашел.

— Зачем? — с совершенно закономерным изумлением спросила Мима.

— Зачем? Ради него.

Она не ответила, потому что сразу поняла, о ком речь. Он любил своего командор так, что смог бы убить — не каждая женщина способна похвастаться такой преданностью.

— Как он? — спросила Мима.

— Он? Плохо.

— Плохо? — и снова удивление вполне оправдано. — Почему? Он теперь герой…

— Какой там герой, — Клюква скривился и ссутулился ещё больше. — Герой, тоже мне… Они сделал из него козла отпущения. Он убил Владлена и восстановил мир, и прилюдно всё так и есть — его вписали в герои, верно. А потом убрали с поста, потому что сейчас другое, мирное время и не нужны люди, пусть даже с большим опытом, но которые умеют действовать только силой. Сейчас нужны другие — прощелыги, которые просочатся в малейшую щель и умаслят любого оппонента. Такие как командор остались не при делах. Он своё отработал. В общем, его отправили в почетную отставку.

— Куда?

— Недалеко… дня за три долетим. Если захочешь. Ты захочешь? — Клюква впервые посмотрел ей в глаза, испытующе, почти просяще — и на его лице нервно подергивалась какая-то мышца.

— Конечно, — сказала Мима, тронутая этим выражением неуверенности. Может он просто не знает, что ей нечего терять? А даже было бы что — командор стоит большего?

— Это будет… побег из твоей тюрьмы. Если тебя поймают, могут дать реальный срок.

— Я поеду, — мягко повторила она. Мужчины часто думают, что женщины не осознают всей серьезности положения, когда как обычно они сознают её чуть ли не лучше всех остальных. Но право слово, о чём тут думать — болото против встречи с человеком, о котором в памяти только хорошее? Каждый взгляд, скрывающий острое сожаление, его мягкий, полный муки голос. Когда по вечерам Девис приходил и расспрашивал о мелочах, необходимых для планирования операции, он старался держаться как можно дальше и даже голосом не напугать, считая, что женщины не должны испытывать страх. Никогда.

Как бы то ни было, что бы ни вытворяли глупые аграндцы, для неё он навсегда останется героем.

— Тогда вперёд.

Они встали — Клюква вскочил первым — и исчезли в парке среди деревьев. Об исчезновении Мимы в бараке узнали только утром, когда она была уже вне пределов досягаемости.

* * *

Любая тюрьма остаётся тюрьмой, как её ни маскируй.

Командору выделили большой дом на побережье тёплого моря, но так далеко от городов, что дом казался камешком на поверхности безбрежной пустыни, а вокруг — только леса, песок и воздух.

Клюква получил целых три разрешения на посещение Девиса, потому что к нему так просто не пускали — и каждый раз заявлял, что явился в одиночестве.

Наконец, проверки закончились, и он аккуратно посадил катер на площадку неподалеку от дома, в котором были открыты практически все окна — и который поражал царящей тут пустотой.

— Сейчас мы…

— Я сама.

— Сама его найдешь? — Клюква остановился.

— Да.

— Хорошо. По утрам он обычно на берегу бывает… когда не пьет.