"Военные приключения-2". Компиляция. Книги 1-18

– Немцы! – проговорил Лешка. – Дворы обходят. Катя, надо открыть.

У Екатерины тряслись губы.

– Это за тобой пришли, Лешенька!

– Что ты мелешь! Они дворы обходят. Пойди открой, хуже будет!

Она попыталась встать, но не смогла: ее не держали ноги. Тогда Лешка сам бросился к двери. Сообразив что-то, он на ходу отстегнул свой новый военный ремень, швырнул его под стол и выскочил во двор.

Ворота гремели под ударами винтовочных прикладов,

– Иду, иду! – крикнул Лешка. – Сейчас!

…Засов цеплялся за кривую скобу. Лешке не сразу удалось сбросить его.

За воротами стояли немцы.

– Почему долго не открывал? – крикнул один из них, полный, небритый, с офицерскими нашивками.

– Не успел, торопился, – ответил Лешка и не узнал своего голоса, осипшего, точно от простуды.

Офицер, сузив глаза, смотрел на его форменную гимназическую рубаху.

– Кто ты есть? – скрипуче спросил он. – Фронт-зольдат… Фронтэвик?

– Я гимназист, – сказал Лешка, – гимназист, гимназия, ученик, понимаете?

Немец брезгливо и недоверчиво оглядел его с ног до головы и, оттолкнув плечом, пошел в ворота.

– Durchsucht alles, schneller! [122] – приказал он.

Солдаты разбежались по двору.

– Кто-нибудь заходиль сюда? – спросил офицер. Лешка энергично затряс головой:

– Нет, что вы, никого не было!

– Кто в доме?

– Я и сестра с мужем. Он торговец, торгует, коммерсант, – добавил Лешка, вспомнив любимое слово Глущенки.

Офицер еще раз смерил его взглядом и отвернулся.

122

Обыскать все, живее! (нем.)

Стоя за его спиной, Лешка затаив дыхание смотрел, как солдаты рыскали по двору, ворошили штыками кучу хвороста, для чего-то заготовленного Глущенко, выламывали двери сарая и шарили внутри. Один немец спустился в подвал, а двое зашли в курятник..

Они пробыли там несколько секунд и вернулись, ничего не заметив. У Лешки отлегло от сердца.

Запирая за офицером ворота, Лешка слышал, как немцы уже ломились в соседний двор. От пережитого волнения он чувствовал усталость во всем теле. Сейчас, когда опасность миновала, ему было стыдно вспоминать, каким просительным, приниженным голосом он разговаривал с этим толстым самоуверенным немцем… Плевать! Как бы там ни было, он спас Силина и Екатерину, которой тоже не поздоровилось бы, найди немцы спрятанного на ее дворе фронтовика. Кроме того, он теперь знает, что в своей гимназической форме не вызывает подозрений. Можно было даже сходить в город и посмотреть, что там делается…

Екатерина собрала Лешку в дальнюю дорогу. В старый вещевой мешок, с которым отец ездил на рыбалку, она уложила смену белья, носки и всю еду, какая нашлась в доме. Пока она возилась, Лешка достал из своего сундучка чистую выходную форменную рубаху и запасной ремень с белой пряжкой, на которой еще сохранился вензель первой херсонской гимназии. Рубаху он попросил отутюжить.

Когда Екатерина занялась утюгами, он отнес мешок к тайнику.

Силин спал. От света, упавшего ему на глаза, он встрепенулся и схватил винтовку.

– Это я, – успокоил его Лешка, – поесть вам принес.

Он передал Силину мешок и кружку с водой, которую захватил в сенях.

– Пейте скорей, кружку надо назад. Силин с жадностью выпил воду.

– Спасибо, брат, в горле точно наждаком скребли. Это ты с немцами разговаривал?

– Я.

– Больше, должно быть, не придут…

– Товарищ Силин, – сказал Лешка, – я в город хочу сходить.

– Это еще зачем?

– Так… Может, увижу кого из наших.

– Тебе что, жизнь надоела?

– Почему надоела! На мне разве написано? Эти-то немцы ничего не подумали.

Силин промолчал.

– Так как же, товарищ Силин?

– Вот что, Алексей, – сказал Силин, – я бы тебя сейчас не посылал, но раз ты сам… В общем слушай. Дам тебе адрес. Это то место, куда я сначала хотел пойти. Скажешь, что ты пришел от Петра Павловича поздравить с освобождением. Запомнил? От Петра Павловича поздравить с освобождением, так и надо сказать.

– Ясно, – ответил Лешка. Дело было знакомое.

– Расскажи им, где я, и вообще обо всем. Там люди верные, помогут выбраться из Херсона. Адрес такой: Купеческая улица… – Силин назвал адрес и велел Лешке повторить. – Помни, Алексей, если попадешься, лучше меня покажи, а этот адрес забудь!

– Да вы что! – обиделся Лешка.

– Слушай, не перебивай! По городу ходи осторожно, смотри, чтобы не выследили тебя. На рожон не лезь, помни, что ты не один. Да что говорить, сам должен понимать. Теперь ступай… Счастливо. И осторожней!..

Лешка тщательно сдвинул доски и нагреб на них мусору.

– Здесь, может, Глущенко будет шататься, сестрин муж, так вы молчите, – предупредил он. – Я приду – стукну три раза, вот так.

– Ладно.

Рубаха уже была готова. Умытый, в свежеотутюженной форме, Лешка имел вид вполне благонамеренного старшеклассника.

– Может, не пойдешь, Лешенька? – готовясь снова заплакать, сказала Екатерина. – Ведь знают, что ты у фронтовиков был. Братинька, не ходи!..

Но Лешка уже не слышал ее.

ХЕРСОН – НЕМЕЦКИЙ ГОРОД

Лужа подсохшей крови на тротуаре возле соседнего дома – вот что прежде всего увидел Лешка на улице. Но это было только начало.

Он вышел на Суворовскую и не узнал ее. Еще вчера здесь было пустынно и неприютно. Слепыми казались дома с запертыми ставнями. Покинуто чернели фонари, которых давно никто не зажигал. Чудо – если появлялся прохожий в штатской одежде…

Сегодня все изменилось, словно по волшебству. Распахнулись окна. Исчезли черные пластыри гофрированных щитов с магазинных витрин, и в тени парусиновых тентов открылись холодные глыбы масла, пирамиды колбасных кругов, остроконечные сахарные головы.

В городе, где на рабочих окраинах люди сутками простаивали в очередях, чтобы получить пайковый фунт хлеба, оказались запасы муки, мяса, круп и самой разнообразной снеди…

Тротуары заполнили добропорядочные херсонские обыватели. Многие вышли целыми семьями, ведя за руки принаряженных детей. Настроение было праздничное.

В толпе неторопливо разгуливали главные виновники торжества – немецкие и австрийские офицеры. Перед ними почтительно расступались, мужчины приподнимали котелки.