"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

– А кто будет работать? Уголовщина расцвела таким цветом, что…

– Знаю, - жестко прервал Петровский.
– Все знаю. Мы расстреливаем бандитов, но их не становится меньше. Некоторые видят в этом признак нашей слабости. Чепуха! Только что я разговаривал с Владимиром Ильичем.

– Что сказал Ильич?
– напряженно спросил Сергеев.

– Когда мы уничтожим голод, болезни и социальное неравенство, тогда исчезнет та питательная среда, та социальная среда, которая порождает преступления, - задумчиво сказал Петровский.
– Это, дорогой мой, наисложнейший вопрос, архипроблема, и если вы знаете бодрячков-болтунов, которые готовы разделаться с этой проблемой за раз-два, - плюньте в их скверные и лживые, простите, лица. Эти люди - злейшие наши враги. Ибо они - неучи и тупицы.

Петровский подошел к стеллажу и снял с полки небольшую брошюру в мягкой обложке:

– "Государство и революция". Первое издание, получил лично от Владимира Ильича, - с гордостью сказал он.
– Так вот, здесь четко сказано: революция даст гигантское развитие производительных сил, но… - Петровский спустил очки со лба и прочитал вслух: - Но как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно… до уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, до превращения труда в "первую жизненную потребность", этого мы не знаем и знать не можем! Заметьте, молодой человек, - не можем! А это значит, что образование идеальной социальной среды - дело огромного труда многих поколений! Поэтому оставим маниловщину и будем трудиться во имя будущего…

– Я представляю себе так, что к охране порядка нужно привлечь рабочих, - сказал Сергеев.

– Правильно думаете, - кивнул Петровский.
– По-ленински. Отряды вооруженной рабочей милиции - это раз. Сыскная милиция, в которой тоже должны быть преимущественно рабочие, - это два.

– Сыскная?
– переспросил Сергеев.
– Плохо… Мерзкие воспоминания…

– Ассоциации, вы хотите сказать, - улыбнулся Петровский.
– А если, скажем, не сыскная, а уголовный розыск? Как?

– Неплохо, - кивнул Сергеев.
– А тех, кто служил царю, бывших, одним словом, - их куда?

– Бывших?
– Петровский задумался на мгновение.
– А что? Разве они не обязаны поделиться с нами своими знаниями? Обязаны! Уверен, что найдутся и добровольцы. Вот на них в известном смысле и обопритесь вначале. Есть у вас человек, которого можно поставить во главе этого дела?

– Есть, - не задумываясь, ответил Сергеев.
– Только вот чего я не знаю… Чем должен заниматься этот уголовный розыск?

– Искать преступников, - Петровский посмотрел из-под очков.

– А как?

– Вопрос серьезный. Думаю, что рано или поздно вы на него ответите. Только помните: чем раньше, тем лучше.

Сергеев пришел к Бушмакину поздно вечером. Коля, Маруська и Бушмакин сидели за столом и пили чай.

– Степан Петрович!
– обрадовался Бушмакин.
– Милости просим! Маруська, чашку гостю! Только не взыщите - хлеба нет. Съели.

– Разговор у меня к вам, - Сергеев сел за стол и пустил ложечку в коричневую, мутную жидкость - чай был морковный.

– Понятно, - кивнул Бушмакин.
– А ну, молодежь, прогуляйтесь.

Коля и Маруська обиженно поплелись к дверям. Неожиданно Сергеев сказал:

– Разговор их тоже касается. Тут дело такое… Преступников мы, конечно, ловим… Но уж, честно сказать, только тех, которые сами попадаются. А вот при царе, если помните, была специальная организация - сыскная полиция.

– Помню, - кивнул Бушмакин.
– На Гороховой помещалась.

– Так вот, сыскная полиция существовала для того, чтобы… как бы это объяснить… Ну, чтобы быть в курсе всех дел преступного мира и вовремя эти дела пресекать. Скажем, наметили воры магазин Елисеева обчистить, а там уже засада, ясно?

– Ясно-то ясно, - Бушмакин подозрительно всматривался в лицо Сергеева.
– Только зачем вы это все нам излагаете?

– А затем, товарищ Бушмакин, - Сергеев не отвел взгляда, - что партия поручает вам организовать и возглавить петроградскую сыскную милицию - уголовный розыск.

– Мне?!
– Бушмакин вскочил.
– Мне?

Коля и Маруська восторженно переглянулись.

– Так это же… Это же здорово!
– сказал Коля.

– Вы теперь вроде околоточного будете?
– не выдержала ехидная Маруська.
– С пузом?

– Шутки в сторону, - нахмурился Сергеев.
– Прошу не ахать и не восклицать. Возьмите людей, кого сочтете нужным, и марш на Гороховую. Кто из старых работников захочет остаться, пусть работает. Кто не захочет - скатертью дорога! Запачканных контриков удалять безжалостно. Завтра с утра и начнете.

– Постойте, постойте… - Бушмакин никак не мог прийти в себя.
– Что такое, скажем, шпиндель, вы знаете? А что такое аксиальная фреза?

Сергеев пожал плечами.

– А я этим всю жизнь занимаюсь!
– крикнул Бушмакин.
– Мое дело - токарный станок!

– А что такое дактилоскопия, вы знаете?
– в свою очередь спросил Сергеев.

– Нет, - растерялся Бушмакин.

– Я тоже узнал это после первого ареста. А что касается всей жизни… Революция, Бушмакин. И наша жизнь нам больше не принадлежит.

Коля восхищенно смотрел на Сергеева.

– Я тоже хочу, - сказал он.
– Только я в Питер приехал, сразу схлестнулся с этими гадами. И пошло и пошло. Я так понимаю: судьба у меня такая - им салазки загибать.

– Ну, насчет судьбы - это немарксистская точка зрения, - улыбнулся Сергеев.
– А в остальном - возражений нет.

– И я не отстану!
– решительно заявила Маруська.
– Куда вы, - туда и я!

– Не женское это дело, - сказал Бушмакин.

Она нахально посмотрела на него:

– Вы же не захотели заниматься со мной женским делом?

– Тьфу!
– в сердцах плюнул Бушмакин.
– Ты ей слово, она тебе - десять!

– А что, - задумался Сергеев.
– Может быть, Маруся не так уж неправа. Кем была женщина при царизме? Забавой? Рабой? А при Советской власти женщина во всем будет равна мужчине, это факт!

– Не равна, а гораздо выше!
– уточнила Маруська.

– Согласен, - рассмеялся Сергеев.
– Первая в мировой истории женщина-сыщик! Это же прекрасно, товарищи!

Заводской двор заполнили рабочие. Бушмакин взобрался на стол, и гул разом стих. После событий на Ватном острове Бушмакин пользовался непререкаемым авторитетом.

– Товарищи, - негромко начал Бушмакин.
– В городе грабят и убивают. Уголовники распоясались. Даже у детей отбирают хлеб.

– Это мы знаем!
– донеслось из толпы.
– Ты говори, чего делать?