"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

– Поспать бы дал, милый. Что стряслось?

– Я… на все согласен, Борода. Убивать его… больше не надо. Я… сам… - Витька протянул Бородаеву нож.
– Уже все.

Бородаев с интересом осмотрел лезвие и вернул нож Витьке.

– Ну сам, так сам… Входи.

Дело о нанесении Эльдару Эсадзе "менее тяжких" телесных повреждений не попало в МУР. Оно не попало туда потому, что Эсадзе, когда к нему в институт Склифасовского приехал дежурный следователь, показал, что на него напал неизвестный с целью ограбления и после удара ножом забрал из кармана 45 рублей. Следователь записал показания Эсадзе и весь материал направил в районное следственное управление, по месту совершения преступления.

Эсадзе совершил ошибку, граничащую с преступлением. Но, во-первых, он не видел того, кто ударил его ножом. Просто, очнувшись и узнав, что содержимое карманов цело, Эсадзе сопоставил некоторые факты последних дней и пришел к выводу, что ударил его не кто иной, как Витька Володин. И сделал это, конечно же, из-за Зины, из ревности. "Выследил нашу встречу, - соображал Эсадзе.

– Дождался, пока я от нее уйду, и… Эх, дурак, дурак. Знал бы, о чем мы с ней говорили, знал бы, как она по нему, сволочи такой, сохнет, - разве ударил бы меня? А я-то… Нет, чтобы отвлечь ее от подонка. Нет, чтобы заставить обратить на себя внимание. Нюни распустил, разжалобился, даже этому… гнусу посочувствовал. А он меня отблагодарил". Если бы речь шла только о Володине, Эльдар не задумался бы ни на секунду. "Сажать таких надо без всякой пощады!" - скрежетал он зубами. Но арест Володина неминуемо повлек бы за собой не только допрос Зины, но и раскрыл бы ее отношения с Володиным, опозорил бы ее, по мнению Эсадзе, раз и навсегда. Этого Эльдар допустить не мог. Он любил Зину. Любил давно и безнадежно - с того самого первого дня, когда она, поступив на завод, пришла к нему в комитет становиться на учет. "Один пострадаю, - решил Эсадзе.
– Потом, когда все кончится, расскажу. Пусть сама сравнит, кто он и кто я".

И оперативная группа Кондратьева осталась без сведений. Без тех сведений, которые разом могли все поставить на место. Правда, Смирнов доложил Николаю Федоровичу о ранении Эсадзе. Но проверка материала подтвердила: случайное ограбление.

Два дня спустя Бородаев сказал Витьке:

– Ну, счастлив твой бог, парень. Узнал тебя Эсадзе или не узнал, видно, решил молчать.

– Не видел он меня, - беспечно махнул рукой Витька. События того вечера отошли в прошлое и казались всего лишь неприятным сном.

Бородаев внимательно посмотрел, усмехнулся:

– Ему догадаться, что это ты, - раз плюнуть. Он из-за Зины молчит. Любит он ее, понял?

Витька нахмурился:

– Давай по делу. Борода. Об этом - все!

– Готовься, - снова усмехнулся Бородаев.
– Скоро дам тебе сигнал.

***

Иванов вышел из кабинета, тщательно запер дверь. В руке он держал газетный сверток. По внутреннему коридору он перешел из административного корпуса в заводской и вышел точно к дверям специальной кладовой. Посмотрел на часы - было ровно два. И почти сразу же, буквально через несколько секунд, из-за поворота двое рабочих выкатили тележку, на которой стоял алюминиевый контейнер с готовой продукцией. Сквозь решетку Иванов увидел Зину. Она находилась около открытого сейфа и выдавала работнику 2-го цеха тоненькие пачки с золотой фольгой.

Иванов прошел по коридору и остановился на повороте. Здесь были двери, которые вели на одну из внутренних лестниц. Эта лестница соединяла несколько подсобных цехов, расположенных на разных этажах корпуса. Иванов вышел на площадку. В углу матово поблескивал ствол шахты мусоропровода - почти такого же, что и в обычных жилых домах, только пошире. Этот мусоропровод предназначался для эвакуации бумажных отбросов из картонажного цеха. Изредка девушки-работницы вывозили на площадку тележки с мусором и, натянув огромные брезентовые рукавицы, сбрасывали его в шахту. Некоторое время Иванов наблюдал за ними, потом подошел к мусоропроводу и швырнул в него свой пакет.

Вечером после работы Зина догнала Витьку неподалеку от проходной.

– Отойдем.

Они сели на скамейку в скверике перед станцией метро.

– Витя… Ты только не вздумай мне врать! Ты ударил Эльдара?

– Вот еще, - нервно хохотнул Витька.
– Еще чего скажи.

– Где мой нож?

– Вот, - Витька полез в карман, достал нож. Зина раскрыла его и долго смотрела на матово поблескивающее лезвие.

– Значит, не ты?

– Заладила, - Витька вырвал у нее нож, сунул в карман.
– Все?

– Все, - кивнула она.
– Иди. Но ударил его ты. Я чувствую, что ты. Ненавижу тебя, мелкого и трусливого гада! Уходи сейчас же. Слышишь?

– Слышу, - Витька повернулся.
– Еще раз-другой все равно встретимся. А там, как в песне: "Проходит жизнь, как яркий сон".

Он ушел.

Спустя несколько часов к наземному вестибюлю станции "Ленинские горы" подъехало такси. Миронов вышел из машины, скрылся в дверях метро. Пашутин уже ждал около разменных автоматов и читал газеты. Они вместе ступили на эскалатор. Время было позднее, пассажиры торопливо сбегали вниз - скоро должен был уйти последний поезд.

– Они готовятся, - Пашутин сошел на ступеньку вниз и повернулся лицом к Миронову.

– Это хорошо, что вы сказали они…

– Почему?
– удивился Пашутнн.

– Отделяете себя от них. Это хорошо. Подробности?

– Будут брать платину, - внушительно сказал Пашутин.
– План такой: завтра всю платину - сто кило порошка - отправляют соседям на смежное предприятие. Повезет Бородаев. И не довезет до места.

– Ясно. Кому они собираются сбыть эту платину?

– Не выяснил, - Пашутин виновато раззел руками.
– Скрывают. Осторожны очень.

– Вы уверены, что платина - конечная цель?
– Миронов внимательно посмотрел на Пашутина.

– Уверен, - вздохнул Пашутин.
– Платина.

– А золото?
– осторожно спросил Миронов.
– Честно сказать, логики нет: возились с Володиным, готовились, а теперь в сторону. Пятьдесят килограммов золота - не шутка.

– Все просто, - Пашутин смотрел Миронову прямо в глаза.
– У Бородаева ничего не вышло с Витькой в том смысле, что Витька с Зинкой окончательно расплевались, и, сколько Борода их ни мирил - голяк. Раньше ведь как рассчитывали? Витька Зинку обработает, она все и сделает. Не вышло.

– Значит, Володина побоку?

– Выходит, так.

…За зеркальными стеклами галереи переливались мириады вечерних огней. Вот они скрылись за кронами Нескучного, стало темнее.

– Спасибо, поезжайте домой, - отпустил Пашутина Миронов.
– Если что - звоните.

– Есть.

Пашутин обладал определенным контрмилицейским опытом. Он понимал, что за ним могут следить. Знал, что любой его разговор могут прослушать и записать на пленку. Он был предельно осторожен. Но в том-то и дело, что никакой, даже самый изощренный преступник не в состоянии всего увидеть и обо всем узнать, даже если он осведомлен о возможности милиции, готов к встрече с ней.

Под грохот колес Пашутин задремал и не заметил, что еще с перрона его "ведут" сотрудники специальной службы уголовного розыска. Кстати, они вели его с того самого дня, как он предложил свою помощь Миронову. Вели не потому, что Николай Федорович и его сотрудники всем не верили. Просто слишком большая ставка была на кону, чтобы можно было вот так, запросто, довериться первому встречному. И Пашутина проверяли. Однако эта проверка ничего компрометирующего не дала…

Вот и на этот раз Николай Федорович выслушал доклад старшего бригады, положил трубку и сказал Миронову: