"Военные приключения-3. Компиляция. Книги 1-22

— Разве нет? — притворно удивился Хуанито. — Значит, уже было... Или завтра будет.

«Обманул, негодник!» — догадалась Бланка и строго спросила:

— Зачем же ты тогда кричишь на весь город?

Мальчишка растянул в улыбке рот до ушей, обнажил великолепные зубы:

— Реклама, сеньорита. Кто на что клюнет. Гоните пятьдесят сентаво за доставку на дом!

— Лови! — Мерильда бросила ему монетку.

Он ловко поймал, заложил за щеку и одобрительно цокнул языком. Уходить он не спешил — с интересом оглядывал заваленную вещами комнату.

— Хочешь кофе? — спросила у мальчугана Бланка.

— Факт. Не откажусь и от глотка баккарди.

— Ишь ты... Для рома мал еще.

— Вы так полагаете, сеньорита? — ухмыльнулся он.

Без стеснения прошелся по комнате. Равнодушно поворошил дорогие вещи. «Как у себя дома», — подумала Бланка. Мерильда уже не обращала на мальчишку внимания. Откинулась на кушетке, разглядывала газеты.

— А когда-то через всю первую страницу: «Вчера на балу во дворце президента блистала Мерильда де ла...» — и фотография на пол-листа. Теперь же — производительность и успехи. И о смерти Мэрилин Монро напечатают мелким шрифтом на последней странице... Смешно. Какие новости, кроме всенародных успехов, Хуанито?

Мальчуган состроил рожицу:

— Завтра вы драпанете в Штаты.

— Молодец. Ты все знаешь. А что будет со мной послезавтра?

— Послезавтра?.. Вы... — Он сделал грустную мину. — Не хочу огорчать вас, сеньора.

— Противный мальчишка! — Она встала. — Окно открыто! — Бросила газеты на пол.

— Если не возражаете. — Он поднял газеты, разгладил, присоединил к остальной пачке. — Бизнес. — Поклонился: — Вы очень любезны, сеньориты. Прием прошел в дружеской и сердечной обстановке.

Он был забавен. Мальчишка-бродяжка большого города. В нем все перемешалось: улица, обрывки кинофильмов, впечатления от образа жизни множества людей. Что может получиться из такой мешанины? Бланка остановила его:

— Подожди, Хуанито, выпей еще чашку. Может, ты голоден? Перекуси. Вот сандвичи.

— Если вы так настаиваете, сеньорита.

Он начал уплетать за обе щеки. Он был голоден, но, наверное, только сейчас, когда предложили еду, почувствовал это. Легкость в животе — привычное состояние его желудка. Бланка вспомнила его ровесников в горных селениях. Не такие разбитные, не так легки на язык. Но очень похожи...

— Тебе сколько лет?

— Семь, помноженное на четыре и разделенное на два.

— А кто твои родители?

— В данный исторический момент... — Мальчуган погрустнел. — Но они были, сеньорита. Мой отец сражался в Сьерра-Маэстре и пал смертью храбрых. А маму я не знаю... Она трагическая жертва рухнувшего ненавистного режима.

— Бедный мальчик. — Бланка провела ладонью по его наголо остриженной голове. Волосы уже отросли коротким ежиком. Блестящие, густые, они переливались, как черный плющ, но были жесткими, колючими. — Где же ты живешь?

— Законопатили в шикарный детский дом, но мне там не понравилось. Сейчас я живу на прекрасных проспектах нашей столицы. Днем мотаюсь по городу, а ночью дрыхну в вестибюлях редакций. Во всех редакциях я — свой человек!

Мерильда захлопнула крышку доверху набитого чемодана:

— А чем живешь? Пятью минутами страха?

— Не оскорбляйте честного труженика, сеньора! — встал он в позу. — Я — общественно полезный гражданин республики. И даже перевыполняю норму!

— А о чем ты мечтаешь? — спросила Бланка. — Кем хочешь стать, когда вырастешь?

— Вы — журналистка? — оглядел ее Хуанито. — Я сразу засек. И вы, факт, берете интервью? Тогда — деньги на бочку. Я не привык сорить словами.

— Сеньорита Бланка — поэтесса, — сказала Мерильда. — Она напишет о тебе стихи.

— И это подходит, — благосклонно согласился он. — Только чтобы там было и обо мне, и о Кубе, и о революции.

— Ах вот как? Тогда помоги-ка мне застегнуть чемодан.

Он сел на крышку, попрыгал на ней, утрамбовывая вещи, застегнул замки, натянул ремни. Попытался поднять:

— Ого! Держу пари, он набит золотом.

— Ошибаешься, бриллиантами.

— Как жаль, что я честный гражданин республики: не успели бы и моргнуть...

«Гражданин республики...» — подумала Бланка. Повторила:

— Ты так и не ответил: кем же ты хочешь быть?

— Уже совсем скоро меня возьмут в славную революционную армию: дядя Феликс сказал, что мне еще осталось подрасти вот на столько. — Он раздвинул большой и указательный пальцы. — Я уже приготовился: сбацал кольт — вот такой, калибр девять миллиметров!

— Как-как?

— Ну, сбондил, — небрежно пояснил Хуанито. — Реквизировал у революционно ненадежного элемента. Вот только патронов к нему нет.

Мерильда покачала головой и принялась за второй чемодан:

— О, этот гражданин еще станет у них генералом! А читать ты хоть умеешь?

Мальчик изобразил на физиономии многозначительность:

— Будьте спокойненьки, сеньора! «Куба — территория Америки, свободная от неграмотности». Я выучился читать по заголовкам газет. А уж складываю — хоть до миллиона. А в настоящий ответственный момент долблю таблицу умножения. — Он на мгновение сосредоточился. — Сто пятьдесят три на тридцать семь — пять тысяч шестьсот шестьдесят один. Ну как? Классно?

Мерильда недоверчиво посмотрела на него:

— Можешь представить: он уже д о л б и т таблицу умножения!

— А семь тысяч двести сорок пять на тысячу сто двадцать восемь...

— Ну, ты — электронно-счетная машина... — остановила Бланка. Пододвинула ему еще бутерброды: — Можешь подчищать до крошки, гражданин республики.

— Вы начинаете мне нравиться, сеньорита, — поклонился мальчуган и снова набил рот.

Она сняла с полки альбом фотографий. Начала листать. Замерла. Почувствовала, как холодеют кончики пальцев. Ради этого она и пришла сюда, если быть честной перед самой собой.

— Отдай мне это фото.

— Батисты? — заглянула в альбом Мерильда. — Этот выскочка только под конец научился целовать дамам руки.

— Зато он всегда умел пытать детей! — Бланка вырвала фотографию Батисты и швырнула в камин. Плотная бумага вспыхнула.

— Я не сентиментальна, — сказала Мерильда.

— Кровавый диктатор — ваш родственник? — изумился мальчик.

— Не беспокойся, — усмехнулась женщина. — Мулатов в нашем роду не было. — Снова посмотрела в альбом: — Чье же фото ты хочешь, Бланка?