Военные приключения. Выпуск 5
Шрифт:
Сегодня насущна и необходима широкая и всеобъемлющая пропаганда знаний, налаживание спортивно-оборонной работы, которая находится у нас в каком-то загоне, ведется из рук вон плохо. Я понимаю, что дворник не будет ходить по квартирам и звать молодежь на какие-то мероприятия. Здесь первое слово за комсомолом. Нужно вовлечь как можно больше молодежи в оборонно-спортивную работу. Ведь каждый мальчишка — я убежден в этом — с превеликим удовольствием повел бы танк, прошелся бы на шлюпке под парусом, пострелял из автомата, изучил какие-то военные дисциплины. Мне сейчас 59 лет, а я увлекаюсь парашютным спортом. Прыгать, конечно, уже не могу, но изучать — изучаю. Главное — заинтересовать молодежь, отойти от стереотипов, шаблонов. Именно так велась
Потому, когда пришли мы на флот, то многое уже знали. И нас на какой-нибудь моряцкой «хохме» было не поймать. И нас таких были тысячи, тысячи. В школу юнг был тщательный отбор. Дураков не брали.
И вот что еще в этой связи надо отметить. Говоря о романтике воинской службы, нельзя затушевывать сложностей этой службы, а они колоссальные, и к ним молодежь тоже надо готовить — и морально, и физически.
Думая об армии, о ее роли в жизни народа, я вижу эту роль не только в основном назначении Вооруженных Сил — защите Родины, ее мирного созидательного труда. Чрезвычайно важна, особенно сегодня, и другая сторона — воспитательная, ибо, на мой взгляд, воспитание молодежи — едва ли не главная проблема современной жизни. Здесь у нас не все обстоит благополучно.
Не так давно одна молодежная газета распекала меня за то, что я осмелился сказать в телевизионном интервью об острой проблеме — о том, что мы слишком много даем молодежи и слишком мало с нее требуем. Но разве это не так? И разве проблема эта не очевидна?
Я не говорю здесь о пьянстве, о наркомании, этом страшнейшем зле. Но давайте пройдем по городу и вглядимся в очереди у ресторанов, кафе, пивных баров. Ведь в этих очередях есть и молодежь. А не свидетельствует ли это об отсутствии у этих молодых людей серьезных жизненных интересов, высоких устремлений, определенного интеллекта, наконец. Уважающий себя человек не будет стоять в такой очереди. Значит, не были привиты им те зачатки нравственности и культуры, которые необходимы для развития личности. Это их беда и наша, взрослых людей, вина.
Мы очень любим говорить о борьбе двух идеологий, о непримиримости этой борьбы. Но часто слова остаются словами, а на деле мы сами культивируем у себя худшие образцы западной массовой культуры, в основе своей антинациональной и антинародной, не препятствуя, а поощряя создание всякого рода ВИА, рок-, поп- и прочих групп, которых расплодилось по стране сотни, а то и тысячи и которые считаются тем моднее, чем больше в них орут, визжат и кривляются. И разве так уж нам нужны с точки зрения воспитания, с точки зрения государственных интересов многочисленные дискотеки, создание которых некоторые комсомольские организации считают чуть ли не главным достижением своей работы?
Я однажды в своей жизни видел эпилептика — страшное зрелище! Но когда, бывает, случайно видишь по телевизору (да, да — по телевизору, на многомиллионную аудиторию!), как 200, 300, 500 и больше человек дергаются как припадочные в роковом экстазе, то хочется вызвать «скорую помощь» и отправить их всех в психиатричку. Ведь это настоящая болезнь. И духовная, и физическая. Не случайно ведь во всем мире серьезные врачи бьют тревогу по поводу беспрецедентного разгула рока, о его агрессивном влиянии на молодежь, о его разрушающем — подобно наркотику — воздействии на человеческую психику.
Сейчас в Америке создана пятимиллионная ассоциация учителей и родителей. Они разворачивают общественную кампанию, добиваются слушания в конгрессе, их гневный лозунг: «Хватит рока! Ни шагу дальше!..» Но вот мы в нашей прессе читаем статью, где металл-рок подается как нечто сверхчеловеческое и нужное.
Вдумаемся: пятимиллионная ассоциация по борьбе с роком создана в Америке. А мы до сих пор благодушествуем, мало того, внедряем,
пропагандируем всячески западную массовую культуру. Страшная позиция. Если это заблуждение — то оно опасно. Ссылки на «моду», «современность», «особые» интересы молодежи — в л у ч ш е м с л у ч а е маскировка полного непонимания идеологической борьбы на современном этапе.Вызывает возмущение и та экспансия эстрадной пошлости, что буквально захлестнула наше телевидение. Несколько «модных» певцов и певиц с нарочито хриплыми или визгливыми голосами, с развязными манерами изо дня в день преподносят миллионам зрителей образчики своего «искусства», которое, я давно заметил, развращающе действует на молодежь. Ну что, скажите на милость, какие добрые чувства, какие идеалы вынесет какая-нибудь девочка-пэтэушница в застиранном платьице, живущая мечтой о красивом будущем, с концерта подобных «знаменитостей», из этого зала, наполненного воем и оглушающими ударами музыкальных инструментов? Наверное, настало уже время оградить молодежь, да и не только ее, от такого «искусства», сделать так, чтобы подобная эстрада перестала надоедать порядочным людям.
Я убежден, что в нашей молодежи заложено много хорошего. Иначе и быть не может. Но задача государства, партии, комсомола заключается в том, чтобы направить молодых людей по правильному пути, обозначить правильные ориентиры.
И здесь я опять возвращаюсь к воспитательной роли армии, которая вырабатывает у человека чувство ответственности, коллективизма. Коллектив — это великая сила, и хочешь не хочешь, а он тебя воспитает. В армии, особенно в боевых условиях, человек раскрывается полностью.
Но к армии тоже молодежь нужно готовить. И им служить будет легче, и армии польза большая. Надо отходить от шаблонов воспитания, искать новые формы.
Можно было бы, например, организовать такое военно-спортивное движение, которое принесло бы несомненную пользу — отвлекло от дурных настроений, научило многому полезному в жизни: как одной спичкой разжечь костер под дождем или сварить суп без котелка, как определиться по звездам, перебраться через бурную реку, поймать рыбу без снасти. Одним словом, формировало бы здоровое поколение. А во главе этого движения поставить людей увлеченных и способных увлечь. Это могли бы быть те же солдаты и офицеры, вернувшиеся из Афганистана. Люди сильные, мужественные, многое знающие и умеющие, для ребят они были бы живым примером, учителями в лучшем смысле этого слова.
Я вспоминаю Соловки и думаю, насколько бы нам было там легче, если бы мы прошли подобную школу. Ребята мы были все городские. И когда столкнулись с трудностями, оказались к ним почти не подготовленными. И костра мы толком не умели разжечь, и по звездам не ориентировались. А были бы мы более подготовленные — и настроились бы гораздо быстрее, и раньше бы попали на боевые корабли.
Коснусь немного литературы, которая, я считаю, еще не сказала весомого слова о современной армии, не отразила достаточно полно и художественно сильно армейской и флотской жизни. А ведь тема эта чрезвычайно благодатная и благодарная для думающего художника. И очень актуальная.
Меня не раз спрашивали мои друзья моряки, не собираюсь ли я взяться за тему современной армии. Я же всегда твердо и однозначно говорил: нет, ибо не хочу халтурить. Ведь сплошь и рядом бывает: приезжает писатель на неделю-другую в творческую командировку, вроде бы все повидал, все узнал — можно садиться и писать. Так же, впрочем, приезжают на завод, фабрику, ферму. И получается халтура.
Когда я прихожу на современные боевые корабли, прошу показать то, что мне более или менее знакомо — ходовую рубку, гиропост, компасы. И я вижу, что техника изменилась, усложнилась, а современные матросы как специалисты грамотнее меня. Значит, чтобы писать, мне надо изучить технику. Но если развилась техника, то изменились и люди, их психология. И ее мне надо узнать. А для этого необходимо встать на боевую вахту и года два послужить. Это мне теперь не под силу.