Военврач

С подсказками коменданта аэропорта и местных жителей мы добрались до первого в моей жизни военного гарнизона, где в своё время размещалась ставка командования юго-восточного направления. При въезде в городок КПП и шлагбаум. Солдат десантник зашёл в салон автобуса и внимательно проверил у всех документы, удостоверяющие личности. Я тогда ещё не знал, что это пустая формальность, так как в некоторых местах забор был украден. Оставив супругу на охране хоккейной сумки перед воротами КПП, направился в управление части, расположенное в трёхэтажном доме. Через плац виднелась стандартная пятиэтажная казарма и здание столовой. С севера и юга просматривались таёжные сопки.

Встреча с комбригом

– Товарищ полковник, разрешите представиться? Старший лейтенант Славин прибыл для дальнейшего прохождения службы, - отрапортовал я, протягивая своё предписание курившему полковнику, вокруг которого над картой склонились два майора и один подполковник.

– Ты, что "пиджак"? А сзади у тебя что?
– щурясь, обратился он ко мне, разглядывая мои документы.

– Нет, я не в пиджаке... жарко ведь! А за спиной - это спортивный рюкзак "Аsics".

После моих слов последовал хохот двух подполковников и одного майора, скептически рассматривающих меня.

– Ты что закончил?

– Военно-медицинскую академию имени Кирова... Извините за опоздание, не знал куда ехать. Я телеграмму посылал о том, что задерживаюсь, но она не дошла.

– А военная форма твоя где?

– Она в сумке, мятая, а погладить негде было. Сегодня утром прилетел из Москвы.

– Видно, что пиджак! А ещё старший лейтенант. И почему вас - медиков, старлеями выпускают?!

– Семь лет учимся!

– Ну ладно, иди к лейтенанту Леонову из второго батальона, он тебя разместит у себя в казарме. На вещевом складе получишь камуфляж и берцы. Медпункт твой вон в крайнем правом подъезде, на втором этаже, - указал он на то же серое пятиэтажное здание, расположенное за плацем, где мне предстояло найти и лейтенанта Леонова.
– Завтра, чтоб в восемь утра был на построении. Всё ясно?

– Так точно, товарищ полковник! Извините, я не один приехал!

– Не один... с детьми?

– Ожидаются!

– Ничего, для жены тоже койку найдут... поживёте пока в ленинской комнате... Ну, всё, иди, пиджак!

Я уже разворачивался на выход, но слово взял молчавший всё это время невысокий майор с красноватым лицом.

– Товарищ комбриг, зампотыл вчера говорил, что у него комната в общаге в нижнем городке освободилась. Старлей, ты ведь не будешь против сменить казарму на общежитие?

– Нет, конечно!

– Повезло тебе! Беги к зампотылу, у него кабинет на третьем этаже, скажи, что ты от замповоора. Он обязательно поможет.

– Спасибо большое!

Нас разместили в десятиметровой комнате вместе с тараканами и мышами, но и этому мы были несказанно рады.

Случай "подрыва боеготовности" бригады спецназ, произошедший где-то за Байкалом

Как доктор, я не могу судить о специфике элитных подразделений боевого предназначения. Но могу оценить какие то показатели заболеваемости и травматизма среди личного состава.

Постулат первый. Травм в армии нет.

Если есть перелом лодыжки, например, желательно, чтобы он звучал, как застарелое повреждение лодыжки, если есть растяжение связок, - тендовагинит или миозит. Если удар тупым предметом с ограниченной поверхностью приходился в область головы (а в спецназе принято среди солдат проходить крещение разбиванием пустой стеклянной бутылки о лобную область, ещё лучше, если вместо неё будет красный кирпич; белый не бьют, а может и бьют, но я не видел), - значит у солдата кроме ссадины, царапины или астенического состояния другого быть ничего не может.

Так заведено, что по полученным травмам проводится административное расследование, сочетающееся со сбором объяснительных, написанием рапортов, звонков в вышестоящие инстанции, составляется акт административного расследования. В каждой части есть нештатная группа дознавателей, которым может стать любой офицер. Все травмы записываются и регистрируются в трёх журналах (у доктора, у замполита, в финансовой службе). Их стараются избегать введением различных предварительных инструктажей (всегда есть масса книг-журналов инструктажей) или наложением запретов (например, проще запретить занятия рукопашным боем, так как в них очень часто ломаются челюсти и ноги, чем обеспечить страховку и бороться с дедовщиной).

Ну, а если они возникли? Тогда здесь появляются другие способы разрешения вопросов. Надавить на своего доктора. Пусть лечит её в медпункте под видом панариция, фурункула или ОРЗ. Будет артачиться - лишить квартальной премии или в отпуск пойдёт в ...бре или вообще не пойдёт. Можно договориться с врачами госпиталя. Это сложнее и не всегда сработает, так как там уже наступает контроль со стороны прокуратуры, да и не каждый госпитальный врач рискнёт брать на себя такую ответственность. Можно пролечить травмированного в учреждениях гражданского здравоохранения. Благо медицина - наполовину бесплатная, и эскулапы будут рады. А за лечение заплатят виновник травмы и/или его непосредственные командиры, не досмотревшие за чадом.

Постулат второй. Инфекционных болезней в армии быть не может.

А если и бывают - то это единичные случаи. Это на гражданке - повальные эпидемии коровьего гриппа, "птичьей" лихорадки, а в армии - молодые, здоровые парни, а в спецназе лучшие из лучших и закаленные уже тем, что на шевроне летучая мышь в снайперском прицеле. И не беда, что он всего второй день служит. Форма одежды 2 (голый торс, сапоги), декабрь, Забайкалье, третий месяц зимы, выходи строиться на плац, на утреннюю физическую зарядку! А потом: "Это ты, доктор, виноват, что тебя не было на утреннем телесном осмотре или не давал витамины с компотом!"

Летом другая напасть набегает на солдат. Да и не только на них. Дизентерия - злейший враг боеготовности воинского соединения. Она приходит, когда её никто не ждёт и необходимо укладывать парашюты, отрабатывать навыки боевой стрельбы, ночных выходов. А тут, припрёт! И пятнадцать раз на день думаешь, когда же это закончится и весь белый свет становится не мил. Какая служба? Озираешься, чтобы не отходить от мест возможного "десантирования".

Госпиталь переполнен. На сорока штатных койках инфекционного отделения находилось свыше полутора сотен мучающихся и ожидающих благополучного разрешения. Курс лечения - двадцать один день, при трёхкратном отрицательном посеве. Шигелы (возбудители дизентерии) не спрашивали и "входили" без разрешения.