Воевода заморских земель

– Лучше б нам не пришлось больше увидеться, – прошептал Тламак. – Лучше б о вас никогда не узнали правители Теночтитлана.

Ваня вдруг замер, увидев молодого круглолицего парня. Парень – кудрявый, краснощекий, красивый – покупал у торговца крючки для рыбалки. Торг на базаре продолжался почти до темноты – днем-то, в жару, кто на рынок пойдет? Круглолицый вдруг обернулся – встретился взглядом с Ваней… Ну, это ж с «Семгина Глаза» матрос. И… Ха! Так ведь это он скатился тогда, на Двине, в овраг, когда пришлось застрелить медведя. Точно – он. А впрочем, может, и нет, времени-то прошло изрядно. Спросить, что ли? Нет, уже ушел. Во, блин! Испарился. Даже не поздоровался!

Таштетль был зол. Прямо пылал злобой. И это его – одного из жрецов Уицилапочтли – пытался обмануть какой-то мальчишка, место которому – теокалли – пирамида великого бога. Только не на жертвеннике – слишком жирно – а под ним, со сдернутой кожей, в качестве пищи для священных аллигаторов. Надо же – молиться христианскому богу! Но пока… Он ведь один хорошо знает дороги. Пока его не стоит трогать. Вот вернемся обратно в Теночтитлан, тогда… уж тогда…

– Что ты хочешь сказать мне, мой верный Тламак? – ласково улыбаясь, спросил Таштетль возвратившегося с базара юношу.

Тот вздрогнул, чувствуя, как откуда-то изнутри нахлынула вдруг гнетущая волна страха. Тламак очень боялся Таштетля.

– Где ты был сегодня, Тламак? Расскажи.

– Я… я был сегодня во дворце правителя… как ты и приказывал, кецалеподобный.

– Я не приказывал тебе сегодня посещать дворец. – Таштетль недовольно поджал губы, и Тламак съежился, низко опустив голову.

– Придется тебя наказать. – Таштетль поднял голову мальчика за подбородок и заглянул ему прямо в глаза.

– Я… Я видел во дворце… – заикаясь, произнес Тламак. – Видел… мне показалось…

– Так кого же?

– Кучунцина – окамбечу тарасков!

Таштетль вздрогнул. Надо же! Он знал уже, конечно, о том, что войско тарасков отказалось от штурма. Но чтоб им командовал Кучунцин…

– Ты точно видел его или тебе показалось? – Жрец пытливо воззрился на трясущегося от страха мальчишку.

– Точно, – кивнул тот. – Это точно был Кучунцин. Я ведь видел его в Семпоале.

– Молодец, – похвалил Таштетль. – Ты не зря посетил сегодня дворец. Дальше нам здесь оставаться опасно. А ну, позови-ка Кривдятля!

Договор с владыкой пупереча-тарасков Ва-арати Куримчи был заключен в столичном городе Цинцунцане, куда Олег Иваныч и Гриша, в сопровождении отряда воинов, немедленно выехали по приглашению окамбечи Кучунцина. Цинцунцан оказался большим городом, с прямыми улицами и каменными домами красноватого цвета. Дворец правителя – иречи – высился в центре города, напротив длинной вереницы ступенчатых храмов, и представлял собой прямоугольное в плане здание, выстроенное добротно, но без особых ухищрений, типа каких-нибудь теремов, балконов и башенок. Город располагался в нескольких верстах от большого горного озера под названием Пацкуаро – основной пищей тарасков была рыба. Ее и жарили, и парили, и сушили. Варили из нее похлебку, а иногда ели и сырой. Рыбаки-пупереча ловили рыбу с длинных челнов при помощи оригинальных сетей, напоминающих крылья бабочек или гигантских стрекоз.

Встреча с правителем с помощью того же Кучунцина прошла как по маслу: старый седовласый иреча во всем доверял своему зятю. Разговор сразу же вошел в нужное русло – борьбе с экспансией могущественной ацтекской империи.

– Ты вовремя явился, Кучунцин! – тряс седыми космами Ва-арати Куримчи. – Не далее как вчера проклятые теночки снова напали на несколько селений в глубине наших земель. Наши воины доблестно сражались, но все же им пришлось отойти. Боги теночков вновь насытятся сердцами нашего народа! Вы вовремя пришли, и твое предложение о союзе, уважаемый Белый Касик, сделано вовремя.

– Секундочку, – перебив переводчика, Олег Иваныч поднял вверх руку. – Вы что-то сказали о месторасположении захваченных селений. Они что, действительно находились в глубине вашей территории?

– Увы, это так.

– Тогда как теночки смогли незамеченными подойти к ним? У вас что, нет охраны границы своих земель?

– А зачем охранять пустыню и горы? – вопросом на вопрос ответил иреча.

– Да затем, чтобы теночки не смогли так вот запросто захватывать ваши селения! – воскликнул Олег Иваныч. – Надо выстроить крепости в горах, на перевалах, около озер и рек. Дальше – за линию крепостей – никакой враг пройти не должен! Это и есть граница!

– Но некоторые крепости будут находиться очень далеко от нас! – возразил правитель. – В случае чего, мы не сможем оказать им помощь.

– А для этого мы и заключаем с вами союз. – Адмирал-воевода двинул Гришаню локтем, шепнул: – Ты смотри, как живут: приходи в их страну кто хочешь, что хочешь бери. Нет, так дело не пойдет. Будем строить крепости на границах земель. Ваши материалы, а рабочие – наши воины. Отоми тоже, думаю, присоединятся.

– И тотонаки.

– Ну, вот! И тотонаки. Не знаю, правда, кто это такие, но, если вы говорите, что присоединятся – замечательно будет. И пусть только попробуют теночки сунуться!

В корчме Кривдяя на окраине Ново-Михайловского посада было людно. Наступавший вечер еще только набирал силу – народишко шел с вечерни, на улицах людно, не жарко, ветер с океана свежий – унес к чертям собачьим всякую жалящую летучую нечисть. Хорошо!

За длинным столом, на лавках вдоль стен набиралась октли довольно разношерстная компания: крестьяне-каита, торговцы-отоми, сменившиеся с дежурства стражники, компания промысловиков с «Семгина Глаза», пара подмастерьев с кузницы. Крестьяне, полуголые, с большими мозолистыми руками, видно, не успевшие до конца дня справить свои дела – судя по большим плетеным корзинам – ходили на рынок, да задержались почему-то, бывает. Сидели теперь у самой двери целой компанией – человека четыре – неторопливо потягивали октли да присматривались, выспрашивали у служек насчет ночлега. Дорого ли? Ну, во внутреннем дворе – недорого. На своих же подстилках, если есть. Нету? Ну, тогда чуть дороже выйдет. Впрочем – можете отработать – натаскаете хозяину воду. Крестьяне оживились, кивнули – чего ж не натаскать, воды-то, натаскаем! Вот, допьем, сразу на колодец отправимся или к ручью.

Иван Фомин, кормщик с «Семгина Глаза», недовольно покосился на индейцев. И куда только хозяин смотрит? Пускает в корчму всякую босоногую тварь. Так и приличных клиентов запросто лишиться можно. Типа вот, рыбаков с «Семгина Глаза». А вообще же, Иван, как и другие рыбаки, на жизнь не жаловался. А чего жаловаться-то? Морозов нет, дожди только. Рыбы – завались, бобра тоже, еще и золотишко кое-где имеется, если голова на плечах есть – подразжиться можно. Еще бы людишек, на все готовых. Вот как эти…

– Чего мимо проходите? – Кормщик схватил за рукав проходившего мимо знакомца – Олельку Гнуса. Не один Олелька был, с Матоней, мужиком на вид звероватым – чувствовал Иван, есть у них какой-то приработок, недаром на коч давненько уж глаз не кажут.

– А, Иване! – осклабился Матоня. Олелька поклонился:

– Здрав будь, дядька Иван!

– Присядьте-ка, дело есть.

Матоня с Олелькой переглянулись, присели, кивнув другим знакомцам – рыбакам с коча. Взяли по кружке с заедками…

Кормщик предложил им спуститься на коче к югу, где, по словам его знакомых индейцев, «золота, что грязи». Олелька почесал кудрявую башку, Матоня тоже задумался. От дум отвлек Кривдяй – самолично принесший кувшин с октли. Мигнул незаметно от кормщика – пошли, мол.