Воеводы Ивана Грозного

Итак, князю А.П. Телятевскому поручают возглавить опричный отряд на первой боевой операции — под Болховом в октябре 1565 г. По сообщению летописи, боевые действия у Болхова (в них участвовали и земские войска), увенчались успехом: основные силы крымцев, устроивших набег, вынуждены были спешно отойти, а небольшие их отряды подверглись разгрому [363] . Осенью 1567 г. князь Телятевский выходит под Калугу как первый воевода большого полка, т. е. как командующий всем корпусом [364] . Это пик в его военной карьере. И выглядит он как вполне заслуженное возвышение; оно хоть и было довольно быстрым, но тем не менее Андрей Петрович успел пройти несколько более низких ступеней воеводской иерархии и получить необходимый командный опыт. В дальнейшем Телятевских оттесняют от управления военной машиной опричнины Плещеевы. В большом осеннем походе 1567 г. кн. А.П. Телятевский назначен одним из воевод «на посылку». Это несравнимо с его недавними постами. В весеннем походе 1568 г. под Вязьму он всего лишь второй воевода большого полка при первом — кн. М.Т. Черкасском. Допустим, пребывание на первом месте кабардинского царевича Черкасского еще никак не роняет чести Телятевского. Однако в 1568 г. высшими должностями в опричной армии завладевают И.Д. Колодка Плещеев и А.И. Плещеев-Очин. В 7077 (видимо, зимой 1568–1569) г. Телятевский получает самостоятельное назначение в Брянск «с украинными воеводами», а «по вестям сходиться» он должен с рязанскими воеводами, но уже во время выхода всего опричного корпуса к Калуге в 1569 г. он расписан всего лишь первым воеводой полка правой руки. Его подчинили фавориту Ивана IV Ф.А. Басманову, который поставлен командующим [365] ! Этот вызвало конфликт: Андрей Петрович бил челом «в отечестве о счете» на Ф.А. Басманова, но «…вскоре разболелся, и умер». Что же, быть может, болезнь рассудила два семейства, соперничавших за первенство в опричной военной иерархии. Вероятна и насильственная смерть — судя по отзывам современников о Ф.А.Басманове, он мог организовать тихую расправу над своим недругом, особенно когда речь шла о статусе всего огромного клана Плещеевых. А обстоятельства похода позволили это убийство (если, конечно, произошло убийство) скрыть. Царь, благоволивший Басмановым, не был заинтересован в серьезном расследовании. Смерть кн. А.П. Телятевского стала серьезной потерей для командного состава вооруженных сил России. Факты его биографии свидетельствуют о том, что он был способным военачальником и мог в дальнейшем сослужить отечеству добрую службу.

363

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 45; Лебедевская летопись // ПСРЛ. Т. 29. С. 348.

364

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 221.

365

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 225, 229, 239, 249–250.

Другой крупный опричный военачальник — дядя кн. А.П. Телятевского, князь Василий Иванович Телятевский.

По справедливому замечанию В.Б. Кобрина, они были примерно одного возраста — «судя по времени начала службы» [366] . Однако по служебным достижениям племянник превзошел дядю. Василий Иванович попал на «именную службу» в Полоцком походе 1562–1563 гг.: он определен был «спати в стану у государя», а затем расписан в есаулы [367] . В 7072–7074 (1563/1564—1565/1566) гг. с перерывом с мая 1565 г. на несколько месяцев Василий Иванович сидел в Брянске наместником; кроме того, как уже говорилось выше, он выходил летом 1565 г. под Калугу в должности первого воеводы передового полка [368] . В 1569 г. вместо З.И. Очина-Плещеева его вновь расписали первым воеводой передового полка из опричнины под Калугой [369] . Следующее служебное назначение Василия Ивановича ставит перед исследователями проблему: записи разрядных книг краткой редакции сообщают, что в августе 1569 г. «после отпуску больших воевод» первым воеводой большого полка в оставшемся на позициях опричном корпусе был назначен брат кн. А.П. Телятевского, Иван Зубан Петрович Телятевский; в записях пространной редакции на той же должности — кн. В.И. Телятевский [370] . Князь И.П. Телятевский фигурирует с названной должностью в списке опричников, составленном В.Б. Кобриным [371] . И даже не то странно, что Иван Петрович, занимая прежде весьма скромные должности [372] , неожиданно оказался выше своей родни в служебном отношении, — опричнина знает и более диковинные случаи возвышения (например, тот же И.Д. Колодка Плещеев). Гораздо показательнее другое. В записях краткой редакции говорится, что Иван Петрович получил пост старшего воеводы «после отпуску больших воевод» в Калуге. А пространная редакция уточняет: «Тово же лета велел государь князь великий тем же воеводам Федору Басманову с товарищи быть по той же росписи из Колуги на Тулу по полком… И князь Василей Телятевский шол в передовом полку ис Колуги на Тулу с Федором Басмановым. Тово же лета августа в… день после отпуска опришнинких больших воевод Федора Басманова с товарищи велел государь быть воеводам на Туле по полком: в большом полку воеводы князь Василей Иванович Телятевский да Михайло Ондреевич Безнин…» Выходит, под Калугой корпусом всё еще командовал Басманов, и князь И.П. Телятевский вряд ли мог его замещать. Что же касается разряда, составленного для выхода большой опричной армии под Калугу несколькими месяцами ранее, то там, как уже говорилось, значится именно Василий Иванович — в качестве первого воеводы передового полка. В краткой редакции стоит он же, только сама запись ошибочно смещена и поставлена перед записью о выходе большой опричной армии под командой Ф.А. Басманова к Калуге. Следовательно, пребывание кн. И.П. Телятевского в тульском разряде, скорее всего, следует считать ошибкой. Опричный корпус тогда возглавил все-таки Василий Иванович. В дальнейшем его воеводская карьера в опричнине, хотя и пошла под гору, продолжилась, — несмотря на смерть племянника, сильнейшего в роду человека. В мае 1570 г. Василий Иванович был вторым воеводой у Калуги «по вестям», а осенью возглавил сторожевой полк во время общего выхода опричного корпуса к Тарусе [373] . С отменой опричнины он остался в «обойме» командного состава вооруженных сил. В походе 1572–1573 гг., когда была взята Пайда, Телятевский нес сторожевую службу в стане у государя; осенью 1574 г. его поставили вторым воеводой в Серпухов; весной 1575 г. им заменили кн. И.К. Курлятева на посту первого воеводы в сторожевом полку, во время общего выхода войск на юг для отражения крымцев; с ним Телятевский простоял на позиции у Коломне до осени [374] . В 7087 (видимо, осень 1578) г. князь Телятевский вновь ходил в той же должности против татар Дивей-мурзы. Крупное назначение Василий Иванович получил в декабре 1578 г. — он возглавил гарнизон Полоцка. Однако оно принесло ему только горе. Летом 1579 г. польский король Стефан Баторий осадил город и вошел в него 1 сентября. В русских разрядах появились сообщения о лихорадочных попытках собрать сильные отряды на подмогу Полоцку. Постфактум туда вписаны крайне негативные оценки поведения полоцких воевод. Они-де «худы и глупы, и людей в городе мало», и далее совсем нехорошо: «…король стоял под Полоцким 4 недели и Полотеск взял изменою, потому что воеводы были в Полоцке глупы и худы; и как голов и сотников побили, и воеводы королю город здали, з детьми, и с людьми, и стрельцами» [375] . Правительство Ивана IV пытается то ли изменой, то ли неспособностью полоцких воевод оправдать падение города, ничуть не думая о том, как объяснить, почему великие московские стратеги поставили в Полоцк столь слабых воевод и столь слабый гарнизон! Впрочем, о «худости» и «глупости» воевод, в том числе и кн. В.И. Телятевского, судить по одной разрядной записи не стоит, поскольку она недостоверна. Иностранные источники, освещавшие осаду Полоцка, говорят о прямо противоположном положении вещей. Полоцк оказал серьезное сопротивление и доставил неприятелю немало хлопот. Подробная картина героической борьбы за Полоцк дана в исследовании В.В. Новодворского. Он, в частности, привел мнение самого Батория: «Москвитяне доказали тогда своею энергией и усердием, что в деле защиты крепостей они превосходят все прочие народы» [376] . Таким образом, осенью 1579 г. Василий Иванович оказался в плену. Дата и обстоятельства смерти князя дикуссионны. С.Б. Веселовский сообщает, что воевода умер в Литве, не вернувшись из плена. Но А.П. Павлов обнаружил упоминание кн. В.И. Телятевского в ярославской писцовой книге 1620-х гг., и, следовательно, князь мог вернуться в Россию после смерти Ивана IV, но вряд ли служил далее: в разрядах и летописях имя Василия Ивановича больше не фигурирует [377] . Сохранился также рассказ польского шляхтича С. Немоевского о последних годах жизни Ивана Грозного. Так вот, Немоевский сообщает, что кн. В.И. Телятевский возвратился в Россию после заключения мира с поляками; царь, гневаясь на воеводу, велел его утопить. По всей видимости, это был военачальник средних способностей, честный, надежный, но звезд с неба не хватавший. Он имел сравнительно немного командного опыта, когда взошел на высшую ступень в опричной иерархии, став во главе самостоятельного полевого соединения; с годами опыт к Василию Ивановичу пришел, но не избавил его от катастрофы 1579 г.

366

Кобрин В.Б. Указ. соч. С. 76.

367

Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/ 1563 года//Русский дипломатарий. М., 2004. Вып. 10. С. 130, 131.

368

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 28, 30, 39, 40; Милюков П.Н. Древнейшая разрядная книга. М., 1901. С. 246, 256, 265.

369

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 59–60.

370

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 57–58; Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 251–252.

371

Кобрин В.Б. Указ. соч. С. 76.

372

В опричнине он известен только на посту второго головы в осеннем походе 1567 г., да и то В.Б. Кобрин, сообщивший об этом его назначении в своем списке, мог ошибиться: в разрядных книгах краткой редакции список голов опущен, а пространная редакция в этом месте говорит о некоем князе Иване Тивекелеве, то ли Тивскове (Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 226), из коих можно при желании слепить антропоним «Телятевский», но такое преобразование выйдет довольно сомнительным. Так что в конечном счете непонятно: а был ли кн. И.П. Зубан Телятевский в опричнине? До опричнины он известен разрядам только как стольник во время зимнего похода на Полоцк 1562–1563 гг. — Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/1563 года // Русский дипломатарий. М., 2004. Вып. 10. С. 132. После опричнины его вообще нет в разрядах.

373

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 256; Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 69. Кн. В.И. Телятевский был расписан также в тарусский разряд 1571 г., однако, как уже говорилось выше, вряд ли имеет смысл учитывать его.

374

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 90, 109,113,118.

375

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1984. T.III, Ч. I. С. 66–67, 80–81, 86.

376

Новодворский В.В. О взятии Полоцка войсками Стефана Батория в 1579 году. Полоцк, 1997. С. 12. Это издание — отрывок из дореволюционного, ставшего библиографической редкостью: Новодворский В.В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитою (1570–1582). СПб.,1904.

377

Веселовский С.Б. Исследования… С. 234; Павлов А.П. Указ. соч. С. 180.

Князь Михаил-Салнук Темрюкович Черкасский, крещеный кабардинский царевич, приходился Ивану IV ближайшей родней: он был братом его второй жены Марии-Кученей Темрюковны Черкасской. Свадьба состоялась в августе 1561 г. Но Салнук прибыл в Москву с просьбой о помощи против наседающих соседей гораздо раньше — осенью 1558 г., тогда же и крестился, приняв имя Михаил [378] . Служебная карьера Михаила Темрюковича первое время не приносила ему высоких должностей. В полоцком походе 1562–1563 гг. князь Черкасский расписан всего лишь рындой «с большим саадаком» [379] . Зато после взятия города он получает от царя весьма почетное задание. Его отправляют в Москву в качестве главного из вестников победы. Царь велел кн. М.Т. Черкасскому доставить грамоты «…ко отцу своему и богомольцу к Макарию митрополиту всеа Руси и ко царице и великой княгине Марие и к детем своим ко царевичу Ивану и ко царевичу Федору и к брату своему ко князю Юрью Васильевичи)» [380] . Для каждого из адресатов он везет особый наказ. Кроме того, по дороге к Москве князь Черкасский должен сообщать государево распоряжение священникам: «Пети молебны со звоном, что Бог милосердие свое показал царю и великому князю, вотчину его город Полтеск со всем в руки ему дал…» Такая служба — знак большого доверия со стороны царя. Недаром два других гонца, отправленных с добрыми вестями к иным адресатам — Ф.А. Басманов и М.А. Безнин, — впоследствии займут высокое положение в опричнине. Известно также, что Михаил Темрюкович имел в Москве собственный двор, сгоревший во время апрельского пожара 1564 г.; ему также достался в удел Гороховец (1568) [381] . В опричнине кн. М.Т. Черкасский поднялся до необычайных высот. Более того, Генрих Штаден связывает сам факт учреждения опричнины с советами, поданными Ивану IV сестрой Михаила Темрюковича, царицей Марией [382] . Это согласуется со свидетельством Пискаревского летописца об аналогичных советах, поданных царю В.М. Захарьиным-Юрьевым и А.Д. Басмановым: Михаил Темрюкович был женат на дочери В.М. Захарьина-Юрьева и мог выступать «одним фронтом» с сестрой и новой русской родней. С такими родственными связями совсем не удивительно, что карьера Михаила Темрюковича в опричнине вышла просто головокружительной. Во время осеннего похода 1567 г. его поставили первым дворовым воеводой (!); в весеннем походе под Вязьму 1568 г. он расписан первым воеводой большого полка, да и в Тарусском разряде осени 1570 г. числится в той же должности [383] . Иными словами, князь Черкасский трижды побывал в опричных «главнокомандующих» и оставался на пике карьеры как минимум с осени 1567 по конец 1570 г. В опричных воеводах ходили и другие представители рода Черкасских: Иван и Борис Таатуковичи [384] . Их возвышение было связано с возвышением Марии Темрюковны и ее брата. Между тем, имея (предположительно) опыт боевых действий с татарами, который мог быть им получен еще на родине, Михаил Темрюкович вряд ли когда-либо возглавлял крупные самостоятельные полевые соединения. Иными словами, в роли крупного военачальника вновь оказался человек, не получивший для этого должной подготовки.

378

Россия помогла кабардинским князьям: осенью 1565 г. князь Мамстрюк Темрюкович Черкасский получил от царя большую армию, и с нею отбыл на родину.

379

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 15.

380

Лебедевская летопись // ПСРЛ. Т. 29. С. 314; Продолжение Александро-Невской летописи // ПСРЛ. Т. 29. С. 315–316.

381

Продолжение Александро-Невской летописи // ПСРЛ. Т. 29. С. 333–334; Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 363

382

Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 43.

383

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 68; С. 225, 229.

384

Разрядная книга 1559–1605 гг. М.,1974. С.69; Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. T.II, 4.II. С. 262.

Осенью 1569 г. царица М.Т. Черкасская умерла. По разным версиям, это произошло то ли в результате какого-то бесчестия или опалы со стороны царя, то ли в результате отравления. В данном случае причина ее смерти не важна. Гораздо важнее другое: после ухода из жизни царицы Марии ее брат еще долгое время сохраняет высокий статус в опричнине. Как минимум год — судя по той же Тарусской разрядной записи. Позже начинается разлад между ним и Иваном IV, в частности, по приказу царя казнят вместе с сыном его жену, урожденную Захарьину-Юрьеву [385] . В.Б. Кобрин объясняет эту казнь опалами на Захарьиных-Юрьевых, связанных с Плещеевыми-Басмановыми, которые подверглись репрессиям в связи с новгородским «изменным делом», а Р.Г. Скрынников приводит и прямую связь семейства Захарьиных-Юрьевых с обвинениями по данному делу [386] . Но самого Михаила Темрюковича казнили (или же просто тайно убили) только в мае — июне 1571 г. Свидетельством очевидной государевой опалы на него является низведение с прежнего высшего поста в опричной военной иерархии на должность первого воеводы передового полка. Именно в такой должности его отправили в составе большой рати отражать набег Девлет-Гирея. Тогда же, в самом походе, либо сразу после него, Михаил Темрюкович и расстался с жизнью [387] . Различные исследователи — С.Б. Веселовский, Е.Н. Кушева, В.Б. Кобрин, А.А. Зимин, Р.Г. Скрынников, Б.Н. Флоря — связывают казнь кн. М.Т. Черкасского с изменой его кабардинской родни Ивану IV, или же, как минимум, с подозрением в измене либо опасением их ухода со службы [388] . Но причина смерти Михаила Темрюковича может быть проще и прозаичнее. После катастрофического прорыва Девлет-Гирея к Москве в мае 1571 г. Иван IV жаловался, что одной из причин поражения было отсутствие разведки и худо налаженная сторожевая служба. В частности, он говорил: «Передо мной пошло семь воевод со многими людьми, и они мне о татарском царе знать не дали» [389] . Очевидно, такая претензия относится к служебным обязанностям воевод передового и сторожевого полков. Кто был тогда их командирами? Кн. М.Т. Черкасский, кн. В.И. Темкин-Ростовский, кн. Д.И. Хворостинин, кн. П.Т. Шейдяков, боярин В.П. Яковлев и кн. В.А. Сицкий. Трое из них — В.П. Яковлев, князья Черкасский и Темкин-Ростовский — были тогда казнены, причем Яковлев и Черкасский стоят в синодике казненных рядом [390] . Из числа прочих кн. Д.И. Хворостинин временно потерял в служебном росте: если в этом походе он расписан третьим воеводой передового полка, то в следующем (1572) — третьим воеводой менее значительного сторожевого полка [391] . Вероятнее всего, речь идет об одном деле, и очень похоже на то, что всех названных наказали за майский разгром. В таком случае, смерть царского шурина оказалась расплатой за командирскую некомпетентность. Этот инцидент вскрыл брешь в самой системе комплектования командного состава опричнины: слишком многое зависело от интересов наиболее влиятельных придворных кланов и личного доверия Ивана IV. Соответственно, воеводский опыт и полководческий талант оказывались на втором плане. И вот — расплата.

385

Рогинский М.Г. Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. Пг., 1922. Кн.8. С. 40–41.

386

Кобрин В.Б. Указ. соч. С.87; Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 432.

387

Разрядная книга 1559–1605 гг. М.,1974. С. 74; Рогинский М.Г. Указ. соч. С. 54; Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 55; Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 543 (синодик!).

388

Веселовский С.Б. Исследования… С. 467; Кушева Е.Н. Политика Русского государства на Северном Кавказе в 1552–1572 гг. // Исторические записки. М.—Л., 2950. Т. 34. С. 284–285; Кобрин В.Б. Указ. соч. С. 87; Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 425; Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 460; Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 2003. С. 265–266.

389

ЧОИДР. 1848. Кн. 9. Отд. IV. С. 296.

390

Cкрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 543 (синодик!).

391

Разрядная книга 1559–1605 гг. М.,1974. С. 74, 77.

Наконец, князь Фёдор Михайлович Трубецкой — фигура, приход которой в опричный корпус стал одним из главных свидетельств изменения в кадровой политике Ивана IV. До 1570 г. в опричную военную организацию не брали представителей наиболее богатых и влиятельных княжеских родов. В опричных воеводах ходили князья Вяземские Телятевские, Хворостинины, Охлябинины, Гвоздевы, Морткин. Все они представляли либо младшие ветви семейств, либо просто захудалые, т. е. небогатые и ничем значительным долгое время себя не проявлявшие на службе, в том числе не вышедшие в думные чины. Притом далеко не всех из них пустили на высокие должности. В опричном военном руководстве (список из 21 человека) примерно 50 % составляет нетитулованная знать, в том числе три персоны, не входившие в число высокородного московского боярства — Р.В. Алферьев и М.А. Безнин (оба из Нащокиных — «родословная», но захудалая фамилия), а также и К.Д. Поливанов. Примерно такое же соотношение складывается, если подсчитать всех опричных воевод. Но это, подчеркиваю, — лишь при учете полного списка за весь период с 1565 по 1572 г. Если же проанализировать кадровый состав опричнины до весны 1570 г., то картина будет совершенно другая. Из 7 высших опричных военачальников 4 принадлежат боярскому семейству Плещеевых, 2 — русской титулованной знати (князья Телятевские) и 1 (кн. М.Т. Черкасский) — выезжей титулованной аристократии. При подсчете всех лиц, которым в опричнине доверяли командование самостоятельными полевыми соединениями, гарнизонами городов или же строительством крепостей, получается не менее показательный результат: к нетитулованным родам относятся 7 человек: К.Д. Поливанов, В.И. Колычев-Умной и 5 представителей Плещеевых; к титулованным русским родам — только 5 человек: двое князей Телятевских, двое князей Вяземских, а также князь Д.И. Хворостинин; к выезжей аристократии — все тот же кн. М.Т. Черкасский. Таким образом, в 1565 — начале 1570 г. нетитулованная знать в опричной армии преобладает. Назначения 1570 г. переворачивают ситуацию [392] . В опричную военную организацию на первые позиции приходят князья Ф.М. Трубецкой, С.Д. Пронский, В.И. Темкин-Ростовский, В.И. Барбашин, достигает в ней высокого статуса Ф.И. Хворостинин (кроме того, переходят на положение опричных военачальников также Н.Р. Одоевский, В.И. Горбатый-Мосальский, И.В. Темкин-Ростовский, Д.М. Щербатый и А.П. Хованский, но им самостоятельных соединений не доверяли) — почти все они принадлежали к высшим аристократическим родам. В то же время большинство крупных опричных воевод из нетитулованной знати либо подвергаются казни, либо теряют прежнее свое высокое положение. Значительные посты в 1570 г. из нетитулованной знати в опричнине получали только И.Д. Колодка Плещеев, В.И. Колычев-Умной да Р.В. Алферьев, а в 1571–1572 гг. — один М.А. Безнин. Таким образом, всего за несколько месяцев 1570 г. титулованная знать получила абсолютное преобладание в опричнине, как это было в целом по вооруженным силам России на протяжении всего царствования Ивана IV.

392

В отношении всего опричного двора это резкое изменение первым подметил Л.M. Сухотин. — Сухотин Л.M. К пересмотру вопроса об опричнине. Белград, 1931. [Вып.] 1. С. 11; Указ. соч. Белград,1940. [Вып.] 7–8. С. 166–171.

Приходится вспомнить свидетельство Пискаревского летописца о начале опричнины под 1565 г.: «В том же году попущением Божием за грехи наши возъярися царь и великий князь Иван Васильевич всеа Руси на все православное християнство по злых людей совету Василия Михайлова Юрьева да Олексея Басманова и иных таких же, учиниша опришнину разделение земли и градом» [393] . «Злые люди», принадлежавшие семействам старомосковской боярской знати, как видно, после больших военных неудач 1564 г. и предательства князя А. Курбского решили осуществить реванш над титулованной знатью, теснившей старинных слуг Московского правящего дома в Думе и совершенно преобладавших в армейском командовании. Особенно привлекательным подобный план мог звучать в устах А.Д. Басманова — человека, одержавшего под Рязанью убедительную победу в том же 1564 г., когда титулованная знать приносила в основном огорчения от потерь и поражений. Теперь можно со всей определенностью сказать: да, на протяжении пяти лет продолжался этот реванш в опричнине, во всяком случае, в опричной военной организации [394] ; с весны 1570 г. он сходит на нет.

393

Пискаревский летописец // ПСРЛ. Т.34. М.,1978. С. 190.

394

Данные А.А. Зимина подтверждают эту тенденцию и в отношении Думы. — Зимин А.А. Состав Боярской думы в XV–XVI веках // Археографический ежегодник за 1957 год. — М., 1958. С. 72–75.

После большого похода против северных русских земель, находившихся в земщине, а также расследования «новгородского изменного дела» и произошел перелом. Для этого было как минимум две причины. Прежде всего, подвергся разгрому стержнеобразующий для опричнины клан Плещеевых, которые до того успели оттеснить от власти в опричном корпусе Телятевских. Плещеевы ставили своих людей не только на высшем, но и просто на всех уровнях командного состава опричнины. Помимо четырех перечисленных воевод к числу опричных военачальников относились также И.И. Плещеев-Очин и Н.И. Плещеев-Очин, а также кое-кто из родни Плещеевых. Тогда же пал род князей Вяземских, а это еще четыре опричных воеводы, в том числе два крупных: князья А.И. Вяземский-Глухой и Д.И. Вяземский. Более того, сам поход мог вызвать серьезное разочарование царя в опричнине: во время грабительского похода на Северную Русь в 1569–1570 гг. опричники покидали царя, предпочитая кровавой, страшной, но все же службе личное обогащение. В записках немца-опричника Генриха Штадена есть очень характерное место: царь после этого похода делает в Старице смотр опричному войску, желая знать «…кто остается при нем и крепко его держится» [395] . Следовательно, Иван IV увидел в рядах опричного войска заметное число людей отставших, ушедших по своим надобностям… И «мемуары» Штадена, и записки других иностранцев об опричном времени изобилуют свидетельствами многочисленных злоупотреблений опричных должностных лиц, не меньше заботившихся о собственном обогащении, чем старая аристократическая администрация, но более «голодных», а значит, менее сдержанных в методах и масштабах вымогательств, взяточничества, открытого грабежа. При этом они осмеливались оставлять Ивана IV в его походах… Поэтому опричный корпус нуждался, во-первых, в укреплении новыми командными кадрами, поскольку старые оказались выбиты или попали под подозрение, и, во-вторых, потускнела идея, согласно которой опора на старинные московские боярские роды и устранение представителей сильнейшей титулованной аристократии от рычагов управления опричниной придадут опричному военному механизму особый градус верности, управляемости, инициативности. Поэтому весной — осенью 1570 г. происходит вливание целого ряда способных военачальников из числа титулованной знати (притом ее «сливок»!) в командный состав опричнины. Среди них виднейшей персоной был именно Ф.М. Трубецкой.

395

Штаден Г. Записки немца-опричника. М., 2002. С. 108 (курсив мой — Д.В.).

Воображаемый облик Ольгерда, восходящий к изображению в хронике Алессандро Гваньини «Описание европейской Сарматии» (XVI век)

Фёдор Михайлович происходил из весьма знатного рода, идущего от Гедимина и Ольгерда. Трубецкие служили государям московским со времен Ивана III. Они сохраняли на протяжении всего XVI столетия права на родовые вотчины в Трубчевске и даже остатки удельного суверенитета, хотя удел и был ликвидирован не позднее 1531 г. В Думе из князей Трубецких до опричнины был лишь кн. С.И. Трубецкой-Персидский, попавший туда в годы правления Елены Глинской. Да и крупных служебных достижений в воеводских чинах за их родом числилось немного [396] . До первой половины 60-х гг. XVI века Фёдора Михайловича в разрядах не видно. Он известен лишь по «Дворовой тетради» как служилый князь [397] . В разрядных записях его имя появляется незадолго до опричнины. Князь Трубецкой упомянут в числе есаулов, ходивших с Иваном IV под Полоцк зимой 1562–1563 гг. [398] С 7072(1563–1564) г. он на протяжении нескольких лет сидит первым воеводой в Дедилове, то есть на переднем крае обороны южных рубежей России. Отпускают его с воеводства лишь в сентябре 1565 г. Летом 1565 г. он, как уже говорилось выше, ненадолго выходил сначала к Кашире, а затем к Калуге во главе защитной рати. В дальнейшем его карьера складывалась в рамках земщины. Известно, например, что осенью 1567 г. он стоял первым воеводой в передовом полку на Великих Луках и там же расписан был «в посылку» первым в сторожевом полку; позднее он занимает пост первого воеводы в Туле [399] . В опричнине он оказался не позднее мая 1570 г. С момента попадания в опричнину Трубецкой становится одной из крупнейших величин в вооруженных силах России при Иване IV и его сыне Фёдоре Ивановиче (1584–1598), одним из «столпов царства». Князь Трубецкой с самого начала занимает среди опричных военачальников ведущее место. Почему именно он был избран царем для этой высокой службы, понять нетрудно. Трубецкой не имеет прочных связей со старым воеводским корпусом опричнины, а значит, избавлен от подозрений в доброжелательстве к «новгородским изменникам». Военный опыт у него имелся вполне достаточный, хотя и не было ярких боевых достижений. Главное же достоинство — чрезвычайная знатность рода. Опричные воеводы не вылезали из местнических споров друг с другом, что заметно вредило службе, а против Фёдора Михайловича ни один из них не посмел бы инициировать подобного разбирательства: слишком велико было превосходство прямого потомка Ольгерда [400] . Итак, в мае 1570 г. он возглавляет опричный отряд, поставленный у Калуги «по вестям». Летом того же года уже поставлен первым воеводой большого полка, т. е. «главнокомандующим» основных сил опричного корпуса, дислоцировавшихся там же. Осенью Фёдор Михайлович вновь под Калугой командует опричным отрядом. В походах Ивана IV 1571 и 1572 гг. он ставится первым дворовым воеводой [401] . На исходе опричнины, не позднее октября 1571 г., князь Трубецкой получил боярский чин: об этом сообщает разряд государевой свадьбы с Марфой Собакиной: здесь, среди прочих доверенных людей, присутствует с семьей и Фёдор Михайлович [402] . Падение опричнины, в противоположность судьбам многих других опричников, не разрушило его карьеру. Князь Трубецкой не перестал получать высшие армейские посты. В победоносном походе зимой 1572–1573 гг., когда была взята Пайда, Фёдор Михайлович участвовал как первый дворовый воевода. В другой победоносный поход — на ливонские города и замки, захваченные тогда во множестве, — князь вновь пошел первым дворовым воеводой (лето 1577 г.) [403] . Занимая столь высокие посты, он автоматически входил в состав высшего командования полевой армии, пребывал в составе ее штаба. И, значит, делит с царем и воеводами большого полка славу этих побед. Смерть Ивана IV никак не сказалась на статусе полководца: уже в мае 1584 г. он возглавляет армию, вышедшую «на берег… для прихода крымского царя»; в январе 1586 г. Фёдор Михайлович отправляется первым воеводой в Новгород Великий; он еще успел поучаствовать в Тявзинской войне — как первый воевода полка правой руки во время успешного похода на новгородские земли, отданные ранее шведам: тогда были взяты Ям и Ивангород (зима 1589–1590). В зимнем походе 1591–1592 гг. на Выборг его расписали на аналогичный пост [404] . Последний поход князя Трубецкого состоялся весной 1593 г. — его отправили «на берег» в той же должности — первого воеводы полка правой руки. В серпуховской поход царя Бориса Федоровича (1598–1605) его не взяли, видимо, по возрастным причинам, и дали скорее почетную, нежели боевую задачу, — отвечать за готовность к осаде «старого каменного города» в Москве (1598) [405] . Мы находим имя воеводы на первом месте в боярских списках 1588–1589 и 7098 (1589–1590) гг., он судит местнические суды, участвует в дипломатических приемах [406] . Князь Ф.М. Трубецкой при государях Фёдоре Ивановиче и Борисе Фёдоровиче пользуется почетом, уважением и немалым влиянием. Он был придворным сторонником партии Годуновых (несмотря на некоторые размолвки с ними), и, скорее всего, этим объясняются победа рода князей Трубецких в крупном местническом деле над «ровней» — князьями Булгаковыми-Голицыными. Умер Фёдор Михайлович, по всей видимости, уже в преклонном возрасте, в январе или феврале 1602 г. По сведениям В.Б. Кобрина, он похоронен «в своем родовом гнезде Трубчевске» [407] . Английский дипломат Джилье Флетчер, побывавший в Московском государстве в конце 80-х гг. XVI столетия, перечислил главных воевод русской армии того времени: среди них и кн. Ф.М. Трубецкой. К нему относится и последующая оценка, данная Флетчером всей четверке: «Все они знатны родом, но не отличаются никакими особенными качествами…» [408] Оценка эта, думается, объективна, поскольку в данном случае Флетчер выполнял роль сборщика важных сведений, а не публициста — хулителя России. Несколькими строками ниже он отмечает выдающиеся способности другого русского полководца — кн. Д.И. Хворостинина, да и в самой ремарке о четырех главнейших военачальниках России делает некоторое исключение, говоря о дарованиях кн. И.М. Глинского. Судя по фактам военной карьеры кн. Трубецкого, англичанин был недалек от истины: за Фёдором Михайловичем, как руководителем самостоятельных полевых соединений, не числится никаких серьезных боевых успехов. Как, впрочем, и поражений. Одно можно сказать точно: за несколько десятилетий честной службы этот человек побывал в качестве одного из главных воевод в трех больших успешных походах, руководил гарнизонами больших крепостей, ни от какого неприятеля не бегал с позором. Он просто сделал на своем веку много добротной военной работы.

396

Зимин А.А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 125, 127; Веселовский С.Б. Исследования… С. 234–235; Павлов А.П. Указ. соч. С. 161–162.

397

ТКДТ. С. 117.

398

Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/ 1563 года // Русский дипломатарий. М., 2004. Вып. 10. С. 131.

399

Разрядная книга 1559–1605 гг. М.,1974. С. 53–54; Кобрин В.Б. Указ. соч. С. 78.

400

C.О.Шмидт обратил внимание на то, что местнические дела, вершенные в годы опричнины, после ее ликвидации оспаривались как своего рода исключение из сложившейся системы. — См.: Шмидт С.О. У истоков российского абсолютизма. М., 1996. С. 362. По всей видимости, возвышение кн. Ф.М.Трубецкого было одним из шагов, возвращавших систему местничества к прежнему состоянию, потревоженному в первые годы опричнины.

401

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 256, 261, 292; Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 69, 74, 81.

402

Разрядная книга 1475–1605 гг. М., 1982. Т. II, Ч. II. С. 286.

403

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 89, 142.

404

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 202, 217, 256, 288.

405

Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 296, 314.

406

Боярские списки 1577–1607 гг. // Станиславский A.Л. Труды по истории государева двора в России XVI–XVII веков. М.,2004, С.203, 304; Разрядная книга 1559–1605 гг. М., 1974. С. 234, 235, 330.

407

Павлов А.П. Указ. соч. С. 40–41, 56, 62, 80; Кобрин В.Б. Указ. соч. С. 78–79.

408

Флетчер Дж. О государстве русском. СПб., 1906. С. 82.

Изучив кадровый состав высших военачальников опричного корпуса, можно сделать следующие выводы:

Во-первых, во главе опричного корпуса во всех крупных его операциях ставились представители родовитой служилой знати. К подобной службе не допущено ни единого представителя провинциального «городового» дворянства или даже дворянства московского, но не принадлежащего старинным боярским родам.

Во-вторых, на начальном периоде опричнины видно преобладание нетитулованной аристократии — как в высшем эшелоне опричного командования, так и уровнем ниже, среди крупных опричных воевод. В значительной степени его можно объяснить личным влиянием А.Д. Басманова-Плещеева, который спас Рязань от прорыва крымцев в крайне неудачном для России 1564 г. Это преобладание весной — осенью 1570 г. сходит на нет всего за несколько месяцев. На смену опричным полководцам «первого призыва» приходит высшая титулованная знать. Она-то и составляет костяк командных кадров до отмены опричнины в 1572 г.

В-третьих, по всей видимости, при назначении на высшую командную должность в опричнине существенным положительным фактором было участие в триумфальном походе на Полоцк зимой 1562–1563 гг. Вероятно, это повышало степень доверия со стороны Ивана IV, который имел возможность видеть человека «в деле». Во всяком случае, среди 8 главных опричных военачальников 6 были расписаны в этом походе на «именные службы».

В-четвертых, наличие боевого и руководящего опыта для претендентов на высший командный пост в опричнине отступало на второй план перед иными критериями: принадлежностью к «правильному» семейно-родственному клану и доверием государя. Из восьми названных военачальников четверо располагали явно недостаточным опытом для столь высоких и столь ответственных должностей: Ф.А. Басманов-Плещеев, И.Д. Колодка Плещеев, А.И. Плещеев-Очин и кн. М.Т. Черкасский. Ненамного больше опыта было у князя В.И. Телятевского. А старый боевой воевода З.И. Плещеев-Очин пришел в опричнину с репутацией человека, неоднократно битого неприятелем. Таким образом, общая боеспособность высшего командного состава опричного корпуса оставляет желать лучшего. Мнение Р.Ю. Виппера о «талантливых выдвиженцах» Ивана Грозного не находит подтверждения на материале верхнего яруса опричной военной машины. Государь, пользуясь терминологией А.А. Зимина, действительно «смело выдвигал новых людей», но на данном уровне выбор Ивана IV обеспечил армию военачальниками далеко не лучшего качества.

После изучения проблемы на уровне высших военачальников опричного корпуса логично спуститься уровнем ниже и проанализировать ситуацию на материале всех заметных опричных воевод — а именно тех, кто попал в список, состоящий из трех десятков персон. Туда, как уже говорилось, входят все те, кто хотя бы раз занимал пост первого воеводы в полку, крепости, небольшом самостоятельном отряде или при строительстве города.

По этому списку видно следующее: почти вся титулованная аристократия попала туда во время или после большой кадровой перестановки весны — осени 1570 г. Об этом уже говорилось выше.