Воин Донбасса

Надо бы было испытывать к ним жалость — совсем недавно это были люди. Жили, думали, мечтали. А теперь — теперь оставшуюся от них требуху брезгливо обходят собирающие оружие и гранаты ополченцы.

Но жалости не было. Да, эти бывшие люди мечтали… А вот о чём? Ведь «Айдар» собран сплошь из запрограммированных до роботизированного состояния нацистов. То есть людей, которые познали «истину» и теперь взяли на себя право навязывать её силой. И для того они пришли сюда, на Луганск, — чтобы силою и пулей заставить других людей жить по своей «истине».

Ходили рассказы по ополчению про их зверства. В интернет попадали. Лично Буран слышал рассказ от одного из командиров в штабе про бойца, который сбежал из плена «айдаровцев», когда по их базе влупила артиллерия, и была разрушена яма, зиндан, по сути, в которой он сидел. Он провёл в плену полторы недели, пришёл без указательных пальцев на руках. По его словам, всем бойцам ополчения отрезают пальцы, чтобы они, дескать, больше стрелять не могли. Кроме того, излюбленная пытка у нацистов была: лично этому бойцу художественно перевязали верёвкой шею и голову, а второй конец привязали к крюку на стене. Подтянули так, что стоять мог только на носочках, а ежели опустишься на всю стопу — хитрая повязка ломает шейные позвонки. Боец так простоял однажды пять часов, а над ним ещё и похохатывали, прижигая щёки сигаретами: мол, жить захочешь, не так раскорячишься.

Через четыре дня пыток боец уже сам просил, чтобы его застрелили. Но какой-то рыжий из «айдаровцев» отвечал: «Нет, сепаратюга, для тебя это будет слишком лёгким выходом». И пытки продолжались.

Бывало и такое: руки пленных привязывали к отверстию выхлопных труб танков и газовали. Через несколько минут вместо рук были обугленные обрубки.

Одного из разведчиков, захваченного в плен, после нескольких дней пыток живого ещё привязали проволокой к БТР за ноги и возили по деревням, пока он не умер. В назидание делалось, говорили нацисты.

Девчонке-поварихе, 18 лет, после двух суток изнасилований отрубили руки, чтобы не могла больше готовить еду ополченцам. Умерла, конечно.

И это всё — ради идеи? Какой, позвольте спросить? Чтобы все говорили на украинском и славили незалэжнисть? И это ведь — всё! Больше разумной программы просто нет! И ради этого убивать, причём изобретательно, выискивая для жертв всё более и более страшные страдания?

В той, давней Гражданской войне Алексей Кравченко, наверное, воевал бы в Белой армии. Просто как русский офицер, дававший присягу. Но ведь нельзя не признать своей большой правоты и за большевиками! Идею, за которую убивали и умирали большевики, можно без лукавства признать полезной для большинства народа. Равенство, братство, единые права для всех, социальная забота государства о населении — да много чего хорошего в социализме было! Сегодня-то вполне отчётливо видно, как многого не хватает в не пойми какой нынешней России от социалистических достижений!

Конечно, навязывать эту идею силою, убивать за неё, прибивать офицерам гвоздями погоны к плечам — это тоже не дело. Борись словом, аргументами, убеждай, агитируй, выбирай — это да. Но пуля… Пуля идею просто хоронит. Отправляет её в могилу вместе с человеком, которого убили и уже не переубедить…

Но нацизм! И национализм вообще. Он же изначально построен на том, что отсекает одну часть народа от другой. Напрочь! В идеале — совсем. До смерти. Чтобы не путались под ногами у главной нации всякие неполноценные!

И вот эти «полноценные» пришли сюда, на Донбасс. Пришли устраивать тут свой национальный рейх. И убивать тех, кто с этим не согласен. «Москаляку на гиляку!», «Украина превыше всего!».

А если я не украинец? И более того — не хочу им быть? Уж тем более — на нынешней Украине, за два десятилетия своей независимости показавшей пример только развала, разлада, воровства и деградации! Чем тут гордиться? Какими таким национальными достижениями? Одно только и найдётся: разрезали ещё недавно единый народ на две части. Причём в идеале с последующей ликвидацией одной из них, «нетитульной» — национально, а если не получится, то физически!

Москаляку — на гиляку!

Так за что их жалеть, «айдаровцев»? Ладно бы: «Я хату оставил, пошёл воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать». Понятно и даже уважаемо, хотя бы лично ты и боролся против этих людей. Но прийти убивать потому, что не хотят подчиняться твоему неправо и неправедно присвоенному национальному господству?

Да это — те же эсэсовцы!

Так что жалко погибших не было. Все люди созданы равными перед Богом и друг перед другом! И потому тот, кто пытается отнять у них это равенство, обязан встретить сопротивление. А если идёт с оружием — пусть от оружия и погибнет!

Но, правда, и наслаждения этим зрелищем Алексей тоже не испытывал. Вот верили бы вы, ребятки, во что-нибудь другое! Не навыки боевые оттачивали бы в лагерях своих нацистских, а, например, спортом увлекались. Или, там, искусством. Не пришли бы вы тогда сюда убивать тех, кто, скажем, иначе рисует или другим видом спорта занимается. И не погибли бы сами, не лежали бы требухою под ботинками тех, кто вас убил…

А радость от выигранного боя — да, это было! Несмотря на помарки и толкучку, классический разгром колонны! Да ещё, как потом выяснилось, двух командиров рот у нацгадов завалили. И без потерь со своей стороны!

Удалось взять пленных и допросить их. Там выяснилось ещё одно имя убийц отца, которого он не знал. Тогда же выяснилось и что двое из его «кровников» ехали в этой колонне и оказались уничтожены.

Кравченко тогда не пренебрёг порядком: лично отыскал тела и по документам опознал их. Хорошо, что этих не разорвало на ошмётки мяса. Хотя Вишня и валялся без обеих ног и без того, что между ними, но для опознания был пригоден.

А потом не поленился и притащил к их трупам взятого в плен дядьку. Тот, хотя и выдавал себя за стрелка, был явно слишком старым для рядового и обладал слишком явной военной выправкой, чтобы не предположить в нём офицера. Офицером и оказался, как потом рассказал Бэтмен. Но главное, тот тоже опознал тела.

— Всего двое «твоих» осталось? — спросил Мишка.

— Как сказать, «всего», — нахмурился Алексей. — Командир роты да зам его. Как и подобраться, не ведаю. Перемирие…

Проблема была, в общем, не в перемирии. Укры его не соблюдали, чем развязывали руки и корпусу. Да и деятельности разведгрупп оно не отменяло. Чем, кстати, сам Буран и занимался.

Проблема была в другом. Самые «ближние» «айдаровцы» группировались в Счастье и вокруг ТЭЦ, и подходы ко всему этому были прилично прикрыты. А та головка их, в которой находились Алексеевы кровники, сидела возле Половинкино, и туда добраться шансов было всё равно что ноль. А в поле с ними было теперь не встретиться. Максимум — залезть поближе к «передку» и оттуда корректировать огонь артиллерии. Но это, во-первых, далеко не всегда удавалось — всё то же перемирие. А во-вторых, артиллерию есть смысл применять против артиллерии же, чтобы подавлять её, обстреливающую Славяносербск и Весёлую Гору. А это — далеко не Счастье. Которое, кстати, обстреливать никто со стороны ЛНР и не собирался. Во-первых, там свои же гражданские. Во-вторых, ТЭЦ. После 17 сентября, когда чей-то снаряд попал в трансформатор, и весь Луганск с половиной области остался без электричества, командование вообще запретило вести артиллерийскую стрельбу в этом районе.

А в само Счастье соваться — дохлый номер. Там всё население давно на заметке, любого чужого вычислить — раз плюнуть. А главное — по разведсведениям с «Айдаром» творилось не пойми что. Он как-то делился, сходился, переформировывался, разъезжался, собирался… Первый командир батальона, полезный идиот Сопельничек, уже трижды подставлявший его под уничтожение — в июне под Луганском, в июле под Лутугино и в августе — в аэропорту, теперь был депутатом Рады и сидел в Киеве. И тоже что-то там мутил. Так что где теперь искать расползавшиеся концы цепочки «кровников», было пока что совсем неясно.