Воин Донбасса

— Ладно, прости, — буркнул Алексей. — Не томи.

— В общем, смотри, — медленно, словно тоже зачарованный тишиной, проговорил Митридат. — Я тебе про донецкие дела за то напомнил, чтобы ты видел, как оно подспудно происходит. У нас — казачкам благодарность — всё поделилось сразу, а потому мирнее. Ну, внешне все вроде как на ножах, и своя власть у всех, — но это же делает все эти разборки между собой… Блин, захотелось даже сказать — дипломатическими. Но, в общем, так и есть. У Сонного там в Стаханове разные дела творятся, и нехорошие тоже. Лозицынские казачки в октябре переворот устроили в Красном Луче. Но до времени это всё были — их дела. Как бы…

С казаками Сонного Алексей не раз контачил на Бахмутке. Хорошие ребята, хотя… казаки. А вот командир их был, на его взгляд, мелковат для своего места. Когда Смелков приказал зачем-то сдать район треугольника Рубежное — Северодонецк — Лисичанск, носивший тогда позывной «Паша-Локатор» казак закрепился в Стаханове — Первомайске. Там он назвал свой отряд «Первым казачьим полком имени Матвея Платова», а себе присвоил титулы «командующего центральным фронтом Казачьей Национальной Гвардии ВВД» и «генерал-майора Всевеликого войска Донского».

С главой республики отношения держал на ножах, на митингах крыл его матом и требовал отставки. По слухам, даже отжал имущество у семьи первого главы ЛНР Волокова. В общем, странный человек, хотя в личной храбрости ни ему, ни его казакам не откажешь.

— А с месяц назад это всё начало пересматриваться, — продолжил Митридат. — Помнишь, Антрацит, 28 ноября?

Алексей подумал:

— Ну да, помню. Ты ещё говорил, что была какая-то провокация, в ходе которой в разборке с казаками оказался замешан спецназ, но неясно чей. И жертвы были.

— Да, — подтвердил Михаил. — Завалили там коменданта города. И зама его. Сложные были ребята. Но факт, что началось.

— Если так, как ты говоришь, то чего там неясного, чей спецназ? — покачал головой Лёшка. — Знаем мы все наши спецназы. Луганские. Если это был не ваш, гэбэшный, то лично я вопросов больше не имею… Но Сан Саныч-то при чём? Всё же — реальный герой. Сколько диверсантов укропских отловили на Луганске в августе! Да и человек хороший…

— Там сложнее всё, Лёшка, — досадливо пробурчал Митридат. — Там уже цели такие замешаны, что выше отдельных личностей. Я это, кстати, тебе, главное, и хотел донести. Чтобы ты понял, во что замешан оказался.

— С хрена ли я-то замешан? — проорал шёпотом Алексей. — Я, блин, с октября уже, с после боёв у Смелого, не при Бэтмене! Я в корпусе уже больше месяца! Меня вообще хохлы подорвали! При чём здесь я?

— А при том, брат, что у нас дела любят комплексно крутить. Вот замешан в чём-то Бледнов — надо побольше народа вокруг него в дело вкрутить, так оно солиднее получается. Это же Рауф дело ведёт, у него же школа настоящая хохлястая! У нас с ним… — Мишка осёкся — видимо, какая-то служебная тайна едва не сорвалась с его губ.

— Да в чём замешан-то Бледнов? — всё тем же шёпотом, но окончательно взорвался Алексей. — Ходишь вокруг и около, а на что намекаешь? На сепаратизм? Так он им не был! А уж я-то, из Москвы приехавший, — вообще смешно!

— Да ни в чём, ё, он не замешан, на…! — тихо рявкнул Михаил. — В политике только! В политике он замешан! Сильный слишком, конкурентом неизбежно становился бы! Вот и нашли за ним…

— Чего-чего-чего? — быстро переспросил Кравченко.

— Были грешки, — нехотя протянул Митридат.

Помолчал, потом продолжил:

— В общем, по Сан Санычу так. Смотри, только тебе говорю, больше не передавать никому.

Бледнов в середине ноября ездил в Москву. До ЦК его не допустили, но через кураторов донесли недовольство тем, что, мол, он политически неуправляем, подрывает единство республики своими контрами с Главой и так далее. Это отсюда на него нажаловались, — уточнил Митридат. — От первого пошло, а куратор в целом подтвердил…

Он помолчал. Они вышли на Коцюбинского, которая была относительно освещена. Спасибо перемирию. Хотя, если честно, полной светомаскировки Луганск никогда не придерживался. Даже в страшные дни летних бомбёжек.

Справа вдали светящимся конусом высилась новогодняя ёлка на площади перед театром. Идиллия! Мирная…

Пошли туда.

— В общем, если убрать подробности, которых тебе не нужно, доводили до него примерно то же, что мы с тобой у тебя на квартире… — проговорил через несколько шагов Митридат.

— Ты намекаешь на?.. То есть всё же — наши? — шёпотом, но настоятельно спросил Алексей.

— Не-не, — замотал Мишка головой. — Как мне сказали, он в целом отбился. И отвечал, что характерно, примерно то же, что и нам тогда. Ну, там, что он за республику душой и телом, что нет большего государственника, чем он, ни в какие сепаратные игры не играет, и постом в 4-й бригаде доволен. Вообще, как мне сказали, довольно связно и убедительно отвечал. С Сотницким никаких тёрок больше не устраивает и не собирается — не по рангу, мол, и он это понимает. Но…

Он помолчал.

— В общем, в Москве пожали плечами и сказали: «Коли так, проблем нет, воюй», — продолжил затем. — Но в целом другие вопросы вокруг него всплыли…

— В Москве? — уточнил Алексей.

— Да везде! — отмахнулся Мишка. — Москва ж не напрямую в наших делах участвует! Тут своих полно, которые посредничают, — и советники, и кураторы… Особенно один, я тебе не буду про него говорить. Двух маток посасывает…

Снова помолчал. Будто думал, говорит дальше или нет.

— Ну. Что за вопросы? — подтолкнул его Лёшка.

— Ну-у… В общем, так. Сам знаешь, у укропов вокруг обмена пленными целый бизнес возник. Ужас, что, суки, творят. Даже за двухсотых деньги требуют. Причём и с наших, и со своих. Собственный прайс-лист создали! Столько-то — за внесение в список обмена, столько-то — за доставку тела родным, столько-то — за идентификацию, ежели тело… ну, попорчено.

С нашей же стороны по-разному было. Кто-то одно, кто-то другое делал. По-разному обменивали. «Афганцы» наши хорошо работали, на «минус» заезжали, договаривались. Казаки до сих пор самостийно этим процессом рулят. Ну, и по Сан Санычу возникли вопросы. Что будто игнорирует он приказ об обмене пленных. Причём по причине коммерческой.

Мишка наклонился к уху Алексея и ещё сильнее понизил голос:

— В общем, донесли до ЦК, что командир твой бывший пленными приторговывал. Прикинь подставу?

Это, конечно, была гнусность. Нет, не донос такой и не подстава. Война — не детские бирюльки, быстро приучает решать вопросы кардинально. А политикам только дай в руки такой инструмент как война. Донос и подстава покажутся ещё меньшими из зол…

Нет, это торговля с врагом была гнусностью. А торговля пленными — вдвойне.