Воин с Ганио

Первое, что увидел Герман на экранах обзора, был искалеченный истребитель форкарсиан и сам ашанг, который, скорчившись, сидел у неумело разведенного костерка.

Открыв аварийный люк кабины, Герман выбрался на влажную плоскость короткого скошенного крыла.

Не сводя глаз с ашанга, который сидел, бессильно привалившись спиной к стволу дерева, он спрыгнул на пружинистое сплетение корней.

Истребитель врага всплыл над водой едва ли на четверть, а засохшая грязь, покрывавшая ашанга с ног до головы, подсказывала, что насекомое долго барахталось в зыбкой жиже, прежде чем выбраться на сушу.

Похоже, он ранен…

Взгляд фасетчатых глаз ашанга казался Герману лишенным эмоций, направленным в никуда. Отсутствие зрачков сбивало с толку, неподвижность скорчившейся фигуры не позволяла понять, действительно ли его враг так плох или просто прикидывается?

Герман не стал гадать, он выхватил нож, осторожно подкрался к ашангу, но тот никак не отреагировал, даже не шевельнулся.

«Вот и пришел мой миг – секунда страшной, но справедливой мести…» – мысль отдавала холодом, не несла ярости. Куда исчезла ненависть, которую он испытывал, слушая рассказы Джордана о погибшей, исчезнувшей в огне атомных бомбардировок цивилизации, о планете Земля, которая когда-то была домом его генетических предков, а сейчас, по воле форкарсиан, превратилась в шлак, – ее океаны выкипели, синь атмосферы стала буро-коричневой от пепла и радиоактивной пыли.

Один короткий взмах ножа, и все… с расой насекомых снова будет покончено!

Осторожный шаг приблизил его к жертве и одновременно погнал пологую, зыбкую волну по непрочным сплетениям корней, потерявшим сцепку из-за крушения двух космических кораблей.

Ашанг слабо пошевелился, очнулся, но это уже не могло изменить ход событий – разум Германа поддался эмоциям, злоба вспыхнула с новой силой.

Рука ашанга приподнялась, потом бессильно упала, лишь один из трех пальцев продолжал двигаться, что-то вычерчивая в мягкой податливой почве.

Герман отвел руку с ножом для удара и… застыл.

«Зачем?»

Слово было процарапано во влажном, только начавшем подсыхать иле. Написанное символами омни, на языке межрасового общения, оно было понятно и доступно пониманию Германа.

Закон Чести, с детства внушаемый мальчику, гласил:

«У каждой расы есть свое бремя».

Люди несут бремя воинов, которое соответствует их внутренним наклонностям.

Бремя воина состоит в том, чтобы убивать, не задумываясь, не колеблясь, и в конечном итоге самому быть убитым.

Зачем?

Этот вопрос, процарапанный пальцем умирающего ксеноморфа, остановил руку Германа.

Нет, он не испугался, не оторопел, не изменил своим убеждениям, просто попытался мгновенно ответить на него, но не нашел точной и ясной формулировки.

Смерть ради смерти?

Несколько секунд он простоял как вкопанный, потом уголки его рта скорбно опустились, будто с этого момента он утратил в своей жизни нечто чрезвычайно важное.

Твердая почва под ногами на самом деле обернулась всего лишь зыбким болотом.

Нужно было найти мужество не пробежать по мшистой, упругой поверхности, избегая мараться о выступающую грязь, а однажды пойти ко дну, как случилось с ним, чтобы, пробив муть, увидеть кристально чистую воду и снующую в ней непонятную, непривычную взору, но по-своему красивую жизнь…

Убивать ашанга действительно не имело смысла, ни из жажды крови и даже ни из мести, – что толку в его смерти, когда история уже свершилась, и кровь, пролитая сегодня, не смоет ни единой радиоактивной пылинки с изуродованного лика Земли?

Но если не убить, как жить дальше?

Он присел на мшистую кочку рядом с ашангом, который, нацарапав это проклятое слово, опять впал в забытье.

Герман не понимал, что с ним происходит. Казалось – душа вывернулась наизнанку. Так будет, если поменять местами небо и землю, заставив всех ходить вниз головой.

Вместо того чтобы полоснуть ножом по горлу ашанга, он спрятал оружие и полез назад, в кабину истребителя, за автоматической аптечкой.

* * *

Утро пришло с тихим плачем древесных червей.

Костер, который Герман поддерживал всю ночь, рдел углями в рассветной мгле; от окон черной воды истекало зловоние и поднимался зыбкий туман.

Он сидел, положив на колени найденный в кабине истребителя миниатюрный планшетный компьютер, пытался разобраться в записях, хранившихся в древнем устройстве. Поглощенный своими мыслями воин не заметил, что ашанг очнулся от забытья.

Он пропустил удар. Жуткий силуэт возник за спиной, трехпалая конечность рванулась вперед и…

Корявый, покрытый ороговевшими чешуйками палец с острым хитиновым когтем на конце, скользнув мимо горла человека, коснулся сенсорной клавиатуры.

Герман не успел отреагировать, лишь ошарашенно смотрел, как на экране одна за другой появляются буквы человеческого алфавита, складываясь в транскрипцию слов универсального языка.

Хитрый… – с трудом прочел он первое слово, – омни… перехитрил… сам… себя… Он… желая… убить… воина… родил… его…

Хитрый омни перехитрил сам себя. Он желал убить воина, но тем самым возродил его, – вот что хотел сказать ему ашанг.

Он ощущал, как на его плече лежит рука врага.

«Философ… – с внезапной яростью подумал он. – Насекомое недобитое…»

Герман медленно повернул голову.

Выпуклые фасетчатые глаза смотрели в неизвестном направлении. Хитиновые жвала медленно шевелились, издавая тихий шипяще-скрежещущий звук.

«Я сошел с ума. Мне следует убить его, а потом покончить с собой, как велит Долг Чести, который уже заплачен».

Взгляд Германа вернулся к экрану, на котором продолжали медленно, с большими интервалами возникать символы.

Это действительно походило на сумасшествие, и лишь прочитав еще несколько гибридных слов, уловив их смысл, молодой воин понял, что процесс общения с ашангом возможен, хотя и невероятно труден.

На прогалине, у дымного костерка, угли которого начали подергиваться серым налетом пепла, происходило нечто невообразимое – между собой общались представители двух абсолютно чуждых биологических форм, уже однажды истребивших друг друга.

«Наши расы столкнули лбами мудрые омни, которые никогда никого не убивают сами, – вот что писал ему ашанг. – Их первый закон выживания гласит: «Агрессивные расы не имеют будущего и должны быть уничтожены либо ввергнуты в регресс до того, как смогут стать серьезной проблемой для правящего в космосе вида».