Воин Заката (Воин заката - 1)

Здесь по-прежнему царил беспорядок. Сталиг сидел на кушетке и сортировал таблички.

– Поосторожнее с ними, - заметил он, когда Ронин принялся убирать со стула целую кипу таких же табличек.

– И давно ты пользуешь ниров?

Целитель махнул рукой.

– А-а, они там, внизу, слишком много работают. Мы...
– Сталиг попытался удержать на колене стопку табличек, но наконец не выдержал и побросал их все на пол.
– Мы здесь, наверху, должны со всем разбираться и молчать себе в тряпочку, а если кто вякнет, так его тут же записывают в вольнодумцы.

– Целитель отряхнул свои леггинсы.
– Я уже слышал о заварушке на Сехне. Тебе сейчас только этого не хватало... Что случилось? Снимай рубашку.

Пока Ронин рассказывал ему о том, что произошло, Сталиг снял бинты и осмотрел рану.

– Идиот этот ученый, - с раздражением заметил он.
– Конечно, ему тоже несладко приходится. Они сожгли все его книжки тому назад пару веков. Сталиг осторожно смазал шов на плече Ронина.
– Мои, впрочем, тоже, однако... Это кто тебя так обработал?
– Он указал на плечо Ронина.
– Мне здесь уже делать нечего, разве только повязочку новую наложить. И через несколько циклов ты и думать забудешь о том, что у тебя здесь вообще что-то было.

– Это К'рин.

Почему он об этом спросил, интересно?

– Мы заходили к тебе после Сехны, но тебя не было.

– Да, меня не было. Я тебе уже говорил, меня завалили работой и... Целитель пожал плечами.
– А даггамы были? То есть на Сехне?

– Были. Но ничего страшного. Просто составили протокол.

– Хорошо, - с видимым облегчением произнес Сталиг.
– По крайней мере, Фрейдал тебя не вызывал.

Что-то в нем изменилось, подумал Ронин.

– Нет, он меня вызывал. С утра пораньше. В первую смену.

На лбу целителя выступил пот.

– Я же тебе говорил! Побери тебя мороз, я тебя предупреждал!

– Успокойся.

Сталиг уже наложил повязку, и Ронин встал.

– Он просто хотел сверить мои показания с отчетом даггамов. Да что с тобой?

Сталиг уселся за стол. Он был бледен как мел.

– Могу я тебя попросить об одном одолжении? Забудь о том, что вчера мы с тобой вообще куда-то ходили, ладно?

Он поднял глаза - слезящиеся и усталые глаза - и пристально посмотрел на Ронина. Со стола на пол упала табличка. Сталиг как будто этого и не заметил.

– Этого просто не было.

Воцарилась неуютная тишина. Сталиг сверлил Ронина взглядом, исполненным молчаливой мольбы.

– Я не могу.

– Мороз милосердный!

У целителя был такой вид, как будто Ронин его ударил. Лицо его вдруг исказилось, и он рухнул плашмя на кушетку. Его губы дрожали. Ронин достал вино и, опустившись перед Сталигом на колени, заставил его выпить.

– Я хорошо тебя знаю, - прошептал доктор, слегка успокоившись.
– Я сделал все, что мог.

Казалось, он разговаривает сам с собой.

– Сталиг, - произнес Ронин как можно мягче, - ты должен мне помочь. Я хочу поговорить с Борросом.

– Ты хочешь, чтоб я помог тебе умереть?
– Голос целителя был едва различим.

– Я вовсе не собираюсь умирать, - спокойно возразил Ронин.

Он хотел, чтобы Сталиг понял.

– Это может быть очень важно. Для всего Фригольда. Помнишь наш разговор?

Доктор внимательно посмотрел на него.

– Зачем тебе это нужно?

Ответ уже не имел значения, потому что аргумент Ронина сработал.

Так что Ронин лишь молча пожал плечами.

– Но ведь должна же быть какая-то причина!

– Я и сам толком не знаю.

Старик вздохнул и покачал головой:

– Я так и знал...

Он встал и добавил, повернувшись к Ронину спиной:

– Приходи после Сехны. Мне нужно еще раз взглянуть на твое плечо.

Ронина вдруг охватило щемящее, горькое чувство утраты.

– Сталиг, я...

Целитель махнул рукой:

– Осторожнее там. Не свали мне таблички.

– Войдите.

Однако никто не вошел. Вкрадчивый стук повторился. Ронин отставил бокал с вином, встал и открыл дверь. На пороге стоял, понурившись, Г'фанд. У него на груди под рубашкой Ронин заметил повязку.

– Я...
– Ученый откашлялся.
– Я не помешал?

– Нисколько. Я как раз думал о...

– Если я не вовремя, я могу...

Ронин коснулся его руки:

– Проходи.

Но Г'фанд как будто врос в землю, и Ронину пришлось буквально втащить его в комнату.

– Садись.

Ронин взял со столика кинжал и протянул его Г'фанду.

– Я как раз собирался вернуть тебе эту штуку.

Г'фанд отпрянул:

– Я даже видеть его не хочу!
– воскликнул он в непритворном ужасе.

Ронин положил кинжал на пол.

– Может так получиться, что когда-нибудь он спасет тебе жизнь.

Г'фанд разрыдался, закрыв руками лицо. Ронин налил ему вина и поставил бокал рядом с кинжалом. Г'фанд наконец успокоился и отнял руки от лица.

– Мне так стыдно, - выдавил он.

Ронин уселся напротив.

– Мне тоже.

Г'фанд поднял голову. Глаза его вновь заблестели.

– Тебе?! Но тебе-то чего стыдиться?

– Я меченосец. И, как ты верно заметил на Сехне, я учился у Саламандры.

Щеки Г'фанда залились румянцем.

– Я у него многому научился, - продолжал Ронин.
– Узнал много хитрых приемов, неизвестных другим меченосцам. Видишь ли, я едва тебя не убил... вот этими вот руками.

Г'фанд как завороженный уставился на руки Ронина.

– Но я думал, вы деретесь только на мечах и кинжалах.

– Искусство битвы, оно очень древнее. Существует немало различных техник.

– Да, я понимаю.
– Г'фанд опустился на колени.
– Ронин, прости меня. Пожалуйста.

– Забери свой кинжал, только спрячь подальше.

Ученый провел ладонью по лицу.

– Я хочу, чтобы ты понял, почему...

– Г'фанд, я знаю, что ты нападал вовсе не на меня.

На лице ученого отразилась самая разнообразная гамма чувств: удивление, облегчение, недоумение.