Воин Заката (Воин заката - 1)
Шрифт:
– Но этого оказалось недостаточно.
– Да уж... Послушай, мне дали особое поручение. В общем, мне надо надыбать себе своего "грызуна". Я пока не могу рассказать тебе больше, но...
– Он быстро взглянул на Ронина, а потом снова принялся безучастно рассматривать Большой зал.
– Скоро мне может понадобиться твоя помощь, хотя тебе это, наверное, не понравится. А что касается остального...
Он улыбнулся и добавил уже громче:
– Ладно, еще поболтаем.
Ронин провожал Ниррена взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в толпе.
Он спал на кушетке, негромко похрапывая. Рот его был открыт. Ноги скрещены. Руки прижимают
Тот мгновенно открыл глаза, покрасневшие и настороженные. Целитель встал, уронив таблички, и откашлялся:
– Гм, я тут немножко вздремнул.
Ронин осмотрелся, ища глазами вино.
– Похоже, ты здорово недосыпаешь.
– Вон там, - подсказал Сталиг.
– За теми табличками.
Ронин налил ему вина, и тот с удовольствием влил в себя целый бокал.
– А, просто с работой завал. Ко мне уже посылают снизу, мороз бы их всех побрал!
– Доктор обвел взглядом комнату.
– Хорошенькое дельце - уже целителей во Фригольде не хватает. Пора уже привлекать в работе наших многообещающих учеников. Таких, например, как К'рин.
Он поднял с пола таблички, хмыкнул и снова откашлялся:
– Ну и чего?
Озарение, как вспышка света.
Он видел их там, за углом в коридоре - бдительные, неподвижные, молчаливые, - они попали в поле его бокового зрения, как грызуны, запутавшиеся в паутине.
Вспышка: темные тени против света.
Он не стал останавливаться. Не стал убыстрять или замедлять шаг, потому что они его не заметили и он не хотел привлекать их внимание. Главное - внутреннее спокойствие. Что бы ни произошло, оставайся спокойным... Теперь надо медленно проскользнуть в темную операционную бесшумно, как льется по стенкам графина вино. Подождать, пока глаза не привыкнут к сумраку, и идти дальше только тогда, когда тени перестанут мельтешить. Потому что в конце коридора стоят два даггама.
Сталиг залпом допил вино.
– Я отведу тебя к Борросу.
И ни слова о даггамах в коридоре. Однако, когда они вышли из кабинета в операционную, Ронин отметил про себя, что Сталиг старается не шуметь и не зажигает света.
Целитель провел его к дальней стене, вытянул руку и коснулся чего-то в темноте. Бесшумно открылась автоматическая дверца. Ронин со Сталигом шагнули в проем...
...и оказались в сумрачной комнатушке, освещенной лишь тусклым пламенем двух масляных ламп. Пламя легонько подрагивало на сквозняке. Одна стена была вся завешана шкафчиками и полками. В другой стене была дверь. И тут Ронин все понял. Все сходилось одно к одному: даггамы в коридоре, молчание Сталига, потайная дверь. Только взглянув на две узкие койки у дальней стены, он уже понял - еще до того, как успел разглядеть как следует, - что на одной из кроватей лежит человек. И он даже знал, что это за человек. Тот самый колдун с желтой кожей, оказавшийся в самом центре тайной борьбы за власть во Фригольде.
Сталиг взмахнул рукой и прошептал:
– Это он. Боррос.
– Как тебе удалось его перетащить?
Целитель скромно потупился.
– Вообще-то... гм... это было не так уж и сложно. Когда я вернулся в конце последнего цикла, Боррос так и не пришел в сознание, и я сказал Фрейдалу, что, если его немедленно не перенесут сюда, он уже никогда не очнется. Так что у Фрейдала не было выбора.
– А он правда мог умереть?
– Не исключено, - Сталиг
потер кулаками глаза.– Но дело в том, что он все же пришел в себя, и мы с ним поговорили...
– Целитель присел на пустую кровать.
– Я пока еще не сообщил Фрейдалу. Потому что я ни черта не понимаю. Да и зачем он теперь Фрейдалу? Он действительно помешался. Быть может, когда-нибудь...
Целитель умолк и покачал головой. Ронин подошел к кровати, на которой лежал Боррос.
– Такая потеря, - устало промолвил Сталиг.
– Жизнь человека для них вообще ничего не значит. Они слишком долго его у себя продержали - рассудок его помутился.
"И все-таки он не сказал им того, что им хотелось узнать, - подумал Ронин, - иначе Фрейдалу было бы наплевать, умрет Боррос или будет жить. Он, должно быть, очень сильный человек, этот колдун".
– Но я все равно хочу с ним поговорить.
Сталиг пожал плечами:
– Ты ничего от него не добьешься. Они так его накачали...
Ронин резко обернулся:
– Откуда же ты тогда знаешь, что он помешался?
– Ну, это не...
И вдруг из приемной донесся какой-то звук, едва слышный, но все-таки различимый. Сталиг вскочил как ошпаренный. Он весь побледнел. Глаза широко распахнулись от ужаса.
– Мороз меня раздери, идиота, - выдавил он хриплым шепотом.
– Не надо мне было этого делать. А я поддался как дурак на твои уговоры... Не шевелись.
Он прошел в операционную, и дверь бесшумно закрылась за ним.
Ронин взглянул на Борроса. Лысый блестящий череп цвета старой кости. Закрытые продолговатые веки. Дыхание колдуна стало вдруг глубже, ровнее.
Снаружи послышались приглушенные голоса. Ронин наклонился к Борросу и легонько коснулся его подбородка. На ощупь кожа его была мягкой и сухой. Продолговатые веки дрогнули. Глаза открылись. Взгляд колдуна был пустой и отсутствующий. И все же глаза его были так необычны, что Ронин, засмотревшись, едва не пропустил мимо ушей звук шагов у себя за спиной.
Он резко выпрямился, обернулся и увидел в дверях Сталига.
– Меня вызывает Фрейдал. Говорят, дело срочное, - прошептал целитель и добавил явно невпопад: - Может, его беспокоит состояние Борроса... Ты пока оставайся здесь. До тех пор, пока мы с посыльным не выйдем. Даггамам снаружи я сказал, что их присутствие может пагубно сказаться на здоровье пациента. Но все равно тебе лучше уйти отсюда как можно скорее. Боррос не просыпался?
– Нет.
– Хорошо. Ему сейчас нужен отдых. И он действительно ничего для тебя ценного не скажет. А ты только зря потеряешь время.
– Целитель уже повернулся, чтобы уйти.
– Помни, что я сказал. Как только услышишь, что мы ушли, сразу же уходи...
Он шагнул через порог и исчез в темноте операционной.
Глаза были серые. Светло-серые с золотистыми крапинками в глубине, поблескивающими, как металлическая стружка. Топот сапог по бетонному полу, затихающий вдалеке. А потом - только мягкая обволакивающая тишина, точно шелест дыхания. Все в мире как будто поменялось ролями: фигуры людей неподвижны, а тени трепещут, объятые светом от бледного пламени ламп. И глаза... они продолжают следить за ним.
Усилием воли Ронин заставил себя сдвинуться с места. Он подошел к закрытой двери в операционную и приложил ухо к холодной металлической обшивке. Снаружи все было тихо. Он вернулся к Борросу и сел на соседнюю койку, подперев голову руками и то и дело поглядывая на вторую дверь, напротив, за которой стояли на страже даггамы.