Воин

— Тогда разузнай имя того священника, что изгнал из Сен-Сира дьявола. Нам надо послать этому доброму человеку дар в знак признательности.

— Бракен, — упрекнула Катарина, — прояви больше милосердия. И давай возрадуемся, что мой кузен в сложившейся ситуации на нашей стороне.

Иметь Дамиана врагом никому не хотелось. Как сказал англичанин, этот человек мог быть настоящим дьяволом.

Бракен усмехнулся и снова принялся обшаривать взглядом толпу:

— Я все еще не уверен, что Сен-Сир не оправился сообщать другим, где мы находимся. Возможно, они планируют схватить тебя как раз посреди нашего разговора. Скорее всего в то время, когда ты меньше всего ожидаешь их появления.

Катарина покачала головой:

— Даже не хочется об этом думать.

Пока его спутники спорили, Локлан остановился у прилавка с доспехами, к которому они как раз подошли, и поднял в руке длинный меч, чтобы оценить его.

Судя по виду горца, он остался доволен клинком и передал его Бракену:

— Что скажешь про этот меч?

Бракен положил меч чуть ниже его крестовины на указательный палец, чтобы проверить сбалансированность.

— Хорошие пропорции и баланс. Красивые линии, — оценил он.

— Вы не найдете лучшего оружейника во всем христианском мире, — произнес произнес вышедший из палатки рядом с прилавком юноша. — Мой отец очень гордится своими работами.

— И они говорят сами за себя, — сказала Кэт, наблюдая, как Бракен вращает мечом вокруг своего тела. — Это самое прекрасное оружие.

Мальчишка просиял.

Кэт стояла за спинами своих спутников, пока Локлан подбирал англичанину необходимое снаряжение. Никогда еще девушка не видела Бракена таким радостным. В его глазах зажегся свет, которого раньше не было, и он словно стал выше ростом. Катарина поняла, что такую перемену сотворило с ним вновь обретенное чувство собственного достоинства. Потеря отца и наследных земель стала жестоким ударом по самолюбию этого человека. Но теперь он казался тем самым благородным дворянином, которого она знала много лет назад.

Кэт была счастлива видеть это превращение, и была благодарна Локлану за то, что он подарил ее старому другу такую возможность. Это было воистину доброе дело.

Когда вся амуниция для Бракена была подобрана, он извинился и покинул своих спутников, чтобы принять участие в бугурте. Неплохо зная этого англичанина, Катарина была уверена, что он собирается отомстить нескольким дворянам, пленив их на ристалище. Она едва сдержала улыбку, увидев, как Бракен, словно ребенок, помчался записываться в числе других рыцарей в один из отрядов для группового боя.

Девушка подошла к Локлану, который расплачивался с оружейником:

— Ты сейчас поступил очень благородно.

Горец скромно отмахнулся от своего щедрого поступка:

— Мне нравится помогать людям, особенно тем, кто переживает трудные времена.

Сердце Кэт смягчилось:

— Ты совсем как моя мать. Однажды я увидела, как она сняла плащ со своих плеч, чтобы завернуть в него старуху в одном из городов, через который лежал наш путь. Стоял ужасный мороз, но мама сказала, что лучше пусть плащ достанется тому, кому он нужнее. Она была доброй женщиной.

— А ты добрая, девушка?

— Да, я тоже. Именно из-за этого Лисандр и Язычник в конце концов стали путешествовать с нами. Мы обнаружили их на обочине, умирающими от голода. Я пригласила их разделить с нами ужин, и не успел мой дядя оглянуться, как они стали постоянной и неотделимой частью нашей компании. Я не могла бы поступить по-другому. Бавел постоянно распекал меня за то, что я подбираю бродяг. Он сказал, что однажды это обернется против меня.

— Так и получилось?

— Да. Один раз. Это был тот самый бродяга, что похитил меня у моего дяди и попытался доставить к отцу. Я до сих пор не могу поверить, что он предал меня после того, как мы столько для него сделали.

Мак-Аллистер повернулся к спутнице, едва оружейник отошел от них в ожидании следующего клиента:

— Прости меня.

Катарина вздохнула и отступила на шаг:

— Не извиняйся. Когда-нибудь я сама должна буду разобраться со своим отцом. Меня просто раздражает, что он должен действовать через других людей вместо того, чтобы открыто иметь дело со мной. Я его дочь, хотя нам и неловко друг с другом. Ни один ребенок не должен чувствовать себя так рядом со своим родителем.

Катарина бросила на шотландца взгляд, когда они вернулись на дорожку, идущую между палатками. Волосы Локлана взъерошил ветер, а глаза его были полны жизненной энергии.

— Ты даже не представляешь, как отвратительно для меня служить пешкой для собственного отца.

— Думаю, очень хорошо себе это представляю, девушка.

Возможно, так и есть. В его тоне было что-то, созвучное боли в душе Катарины.

— Скажи мне, Локлан, ты когда-нибудь использовал кого-то подобным образом?

— Нет.

— А если бы у тебя была дочь…

— Я бы берег ее, словно зеницу ока, всеми своими силами.

Как бы хотелось поверить этим словам!

— Ты бы принудил ее выйти замуж ради интересов своего клана?

Локлан помедлил, обдумывая, что сказать. Катарина отдала должное тому, что горец честно размышлял над вопросом, и с нетерпением ожидала ответа.

— Нет, — наконец произнес лэрд. — Я бы никогда намеренно не причинил страдание своему ребенку. Я бы нашел другой способ обеспечить спокойствие клана — такой, который подарил бы счастье и мне, и моей дочери.

Услышав эти слова, Кэт взяла в руки сильную длань воина. У девушки защемило сердце. Если бы только ее отец руководствовался теми же чувствами, что и этот горец!

Но при этом Катарина также подумала о нареченной Локлана, дожидающейся его в Шотландии:

— А что твоя будущая невеста думает о том, что ей предстоит стать твоей женой?

Мак-Аллистер пожал плечами:

— Я не знаю. Вообще-то, между нами еще ничего не сговорено, так что она не совсем моя нареченная. Я пока не ответил на предложение ее отца жениться на его дочери.

Кэт вскинула голову. Учитывая то, что горец сказал ранее, причина его медлительности была не ясна.

— Почему ты до сих пор не принял решение?

— Потому что мне не нужна жена, которая мне не подходит.

Катарина наморщила лоб:

— Что это значит?

Локлан высвободил свою руку и двинулся вперед, объясняя на ходу:

— Я хочу видеть рядом с собой жену, которая будет преданной и здравомыслящей, умной и спокойной. Мне нужна не женщина, сеющая раздоры в семье и клане, а супруга, несущая свое бремя, не жалуясь.

Такое описание заставило Кэт передернуться от отвращения:

— Ты говоришь о жене, словно о лошади. Может, ты ищешь племенную кобылу?