Воинствующий мир

— Алексей Андреевич, — я искренне расплылся в улыбке. — Как же рад вас видеть. Я искал встречи с вами, но вы всё в трудах и заботах, верой и правдой служите государю и отечеству. Понимаю, почему мы с вами давно не виделись, служба.

— Меж тем, Михаил Михайлович, я помню, что между нами установились вполне приятельские отношения, потому и нынче спешу вам поведать некоторые свои соображения, — отвечал Аракчеев, жестом приглашая меня направиться в сторону большого пруда.

Там можно скрыться из вида и хорошо, что это направление не пользуется особой популярностью у влюблённых парочек. Отчего-то дам ведут в дубраву за фонтаном.

— Да, Михаил Михайлович, нам не нужны досужие разговоры и свидетели, — сказал Аракчеев и вперёд меня направился в сторону елей, пораскинувшихся на берегу озера.

Мы шли, беседуя на светский манер об изменчивости погоды, не затрагивая никаких иных тем. Лишь когда удалились от грота метров на сто, Аракчеев решил начать разговор.

— Михаил Михайлович, я ценю исполнительность в себе и в других людях, притом крайне не люблю интриг. Мы с вами быстро взлетели в чинах, и сегодня вы ещё больше получите милости от государя. Однако, за честной службой не рассмотреть, как тучи сгущаются… — Алексей Андреевич замялся, но продолжил говорить.

Информация для меня была важной. А ещё более важной она была для Куракиных. Появление Аннушки Лопухиной рядом с императором подвигло государя сделать то, что он так осуждал в поступках своей матери. Павел Петрович стал возвышать отца возлюбленной, Петра Васильевича Лопухина. Вот он уже назначил его сенатором и теперь занимался поиском ещё более высокой должности для родителя фаворитки.

— Подумайте, Михаил Михайлович, какую службу предложит папеньке Лопухиной наш государь! — сказал Аракчеев, и я задумался.

После отставки бывшей фаворитки Нелидовой и уменьшения роли партии Марии Фёдоровны, Лопухина могла бы стать вполне влиятельной фигурой. Юная фаворитка или по складу характера была тихой и уютной, или же её научили быть такой. В любом случае ключик с сердцу Павла был подобран. Аннушка отказывается от больших и дорогих подарков, имений, тем самым зарабатывая ещё больше очков влияния. Вот и получается, что Павел Петрович из кожи вон лезет, но старается угодить такой правильной Аннушке.

И какую же службу может предложить государь Петру Васильевичу Лопухину? Самое напрашивающееся — это чин генерал-прокурора Правительствующего Сената. По сути, это третье лицо во всей империи после императора и канцлера. И занимает этот пост кто? Правильно, Алексей Борисович Куракин, мой благодетель. Уйдёт с поста генерал-прокурора Алексей, так и брат Александр потеряет львиную долю поддержки.

— А ещё, Михаил Михайлович, ваш благодетель Александр Борисович Куракин уже не в особой милости у государя, — добавил к общей картине тёмных красок Аракчеев.

Я видел, что Алексей Андреевич говорит нехотя. Сам этот разговор ему неприятен. И нужно бы понять, для чего Аракчееву всё это, к чему он затеял эту беседу.

— Алексей Андреевич, зачем это вам? Не в вашей ли позиции является держаться подальше от интриг? — напрямую спросил я.

— Знаете ли, безмерно мною уважаемый господин Сперанский, нельзя быть при дворе, при этом не участвовать в интригах. Вот когда я был петербуржским комендантом, там всё понятно и предельно ясно. Нужно выполнять предписанное и сохранять порядок. Я жду нового назначения, притом появляются новые люди, которые делают всё, чтобы убедить государя в своей преданности и дружбе. И смена действующих лиц в придворном спектакле моему росту помеха, — Аракчеев усмехнулся. — Как видите, я с вами более чем откровенен.

Я сказал, что ценю откровенность Аракчеева, и словил себя на мысли, что слегка недооценивал склонность к интригам у этого человека. С другой стороны, есть такая замечательная поговорка: «с волками жить — по волчьи выть». А выгода у Аракчеева есть, и она существенная. Если начнёт уходить первая павловская элита в лице тех же Куракиных, то не за горами время, когда могут попросить и Аракчеева. Это сейчас ему комфортно, а придёт условный Лопухин или ещё кто-то иной, то Аракчеева обязательно подвинут.

И хочется верить, что Алексей Андреевич сейчас со мной разговаривал, как с другом. Хочется, но не верится. Нет у меня друзей. При этом даже самому сильному человеку нужен тыл, место его рекреации, когда есть дом, и есть в этом доме, кто его ждёт. И это явно не Аракчеев.

— Я учту, Алексей Андреевич. И буду с вами также откровенен. Пока Александр Борисович Куракин остаётся вице-канцлером, не так всё плохо для семьи моих покровителей. Здоровье Безбородко не самое лучшее. И канцлер перестаёт быть активным. Ростопчин? Да, он первый, кого государь назначит, но тогда Куракин просто останется вице-канцлером. Ну, не Кутайсова же назначать, право слово. А более рядом с его величество не так и много людей. Кроме того, Лопухин завалит службу генерал-прокурора. Мне ли не знать, что именно происходит в Сенате, — сказал я, отрывая часть карт.

Тимковского Илью Фёдоровича я из подчинения генерал-прокурора заберу, об этом была договорённость, и, когда запахнет жареным, Куракин подпишет всё нужное. Официально Илью Фёдоровича так и не поставили обер-секретарём. Потому стать моим заместителем в Уложенной комиссии не будет шагом назад для перспективного служащего Тимковского.

Моё же ведомство, пусть и является одним из депортаментов сената, но напрямую подчинено государю, так что моментально вслед Алексею Борисовичу Куракину скинуть меня не получится, если только прямо сейчас, на сегодняшней аудиенции, я не подвергнусь обструкции государя. Есть ещё несколько способов, чтобы сбить ритм работы сената и подставить следующего после Алексея Куракина генерал-прокурора. И я это сделаю. Так больше будет цениться работа тех, кто смог вытянуть Правительствующий сенат из болота. И так уничижительно слабой станет выглядеть работа очередного генерал-прокурора.

После мы с Аракчеевым ещё немного поговорили о том, что следующим канцлером, если Безбородко всё же уйдет с поста по состоянию здоровья, станет Фёдор Васильевич Ростопчин. Император очень высоко оценил работу Ростопчина при заключении договоров с Мальтийским орденом и с Ираном. А ещё Фёдор Васильевич всячески подчёркивает, насколько он разделяет любое мнение императора. Делает это хитро, умело и психологически выверено.

— А что вы там говорили о наградах? — спросил я, стремясь изменить тему разговора.

Говорить будь то с кем ни было о работе чиновников, которые нынче в фаворе, это не лучший вариант, чтобы оставаться подальше от интриг. Нет, я бы поинтриговал. И не думаю, что обязательно оказался бы проигравшим. Но для того, чтобы участвовать в интригах, нужны две вещи: ещё более возвыситься и находиться рядом с центрами принятия решений.

— И я скажу вам, Алексей Андреевич, как другу, не выгораживайте своих родственников перед государем. Ежели узнает, то опала не минует стороной и вас, — решил и я сразу же отплатить долг Аракчееву за то, что он, пусть и преследуя собственные интересы, но раскрыл важные обстоятельства дел при дворе.

Аракчеев был удивлён и несколько потупил взор. Видимо, история, которая случилась в иной реальности, уже случилась, но государь о ней не знал [нет, не случилась. Солдаты роты племянника Аракчеева ещё не украли галуны с позолотой. Первая отставка в 1798 году, скорее, была следствием тех политических игр, которые затеяли Ростопчин, Кутайсов и другие].

— Господин действительный статский советник Михаил Михайлович Сперанский, — незаметно, словно диверсант, к нам подошёл, видимо, распорядитель при дворе или какой-то слишком уж важный лакей.