Воины Солнца и Грома

Четверо вошли в храм. Стены его изнутри были отделаны алым камнем, и золото статуй сверкало в падавшем из узких окон свете, будто рассветное солнце. Больше всех была обложена золотом статуя бога, которого индийцы звали Сурьей, саки и парфяне — Михром, и лишь брахманы помнили его древнее арийское имя — Митра. Бог стоял на колеснице, запряженной семью крылатыми конями. Голову окружали лучи, а в воздетых руках алели два лотоса. Полуголый и безбородый, как и все индийские боги, Солнце-бог был, однако, обут в кочевнические сапоги и опоясан витым поясом, с которого свисал меч. Золотые волосы и простое, веселое лицо с закрученными усами до того напоминали Ардагаста, что Ларишка звонко рассмеялась. Рядом стояли еще две статуи: Александра — из золота и Пора — из черной меди. На алтаре красного камня были выложены жемчугом священные знаки.

За статуями приоткрылась резная позолоченная дверь, и в зал вышел жрец в шароварах и сапожках, с длинной белой бородой, падавшей на обнаженную грудь. Кроме брахманского шнура на плече, жрец носил еще и витой священный пояс. Индийцы звали жреца Ашвамитрой, саки и парфяне — Аспамихром. Он был главой магов-брахманов — семнадцати жреческих родов, которые пришли в Индию вместе с саками.

— Да светит тебе Солнце, мудрейший Аспамихр! Куджула Кадфиз, великий царь царей кушан, шлет тебе привет с севера!

— Да светит Солнце твоему отцу и всему его царству! За чем же прислал он своих храбрейших воинов, притом тайно?

— За невестой! — Вима простовато улыбнулся. — Не для отца, для меня. Мы хотим похитить царевну Лаодику, дочь Гермея.

— А знаешь ли ты, как здесь называют такой брак, когда жених похищает невесту да часто еще и убивает во время погони ее родичей? — сдвинул брови жрец. — Ракшаса, вот как!

— Кто захочет называть меня ракшасом, пусть пойдет в Долину Ракшасов и вернется оттуда живым. Тогда я буду сражаться с ним вот этим мечом, который ракшасы пробовали на себе, — положил руку на оружие Вима.

— Если бы ты сказал, что любишь царевну без памяти или что хочешь показать свою удаль, я бы попросил Аянта хоботом выволочь тебя из храма. Но я знаю тебя, а еще лучше твоего отца. Без большой и достойной цели он такого не сделает.

— Стратон, братец Лаодики, хочет восстановить царство яванов на Востоке и ради этого готов предаться самому Ахриману.

— Он уже предался Разрушителю. Стратон учится древнему колдовству в ашраме Шиваракшита, которого в народе зовут Шиваракшасом. А сестру он хочет выдать за царя Деванагу — того, что похваляется кровью нагов и собирает у себя в Матхуре чародеев, идущих путем левой руки.

— Да как Фраат все это терпит! Он же почитатель Солнца! — воскликнул Ардагаст.

— Фраат добр и доверчив. В великом ашраме Солнца его научили любить добро, но он плохо умеет распознавать зло. Царь любит все яванское — книги, философию, упражнения. Поэтому Стратон легко набился к нему в друзья. А сам трется среди парфянских вельмож, которые считают царя трусом за его миролюбие и жаждут войн, славы и добычи… Что-то страшное, мерзкое готовится в ашраме Шивы, я знаю это, но не могу туда пробиться духовным зрением! — Жрец стиснул пальцами виски.

— Мы не маги и не жрецы, но уже знаем, как побеждать подземных тварей и их учеников! — тряхнул волосами Ардагаст.

— Похитить невесту да еще сразиться с колдунами — это дело для багадура! Клянусь Гишем, я не зря сюда забрался! — воскликнул Сунра.

— Разве я буду достоин царства, если побоюсь вырвать девушку из этого змеиного гнезда! — вскинул голову Вима.

— Это гнездо — мой родной город. А кто достоин царства — сейчас скажет Солнце. Хиранья! Внеси дары Солнце-Царя.

Из-за позолоченной двери вышел еще один жрец: низенький, тщедушный, с редкой бородкой и скуластым узкоглазым лицом. Один за другим он вынес и возложил на алтарь четыре золотых предмета: плуг с ярмом, копье, стрелу и чашу.

— Глядите: вот дары, отлитые из небесного золота, которым владел Колаксай, Солнце-Царь, и оставил их народу саков. Владеющий ими достоин повелевать всеми сословиями: пахарями, воинами и жрецами. Мой предок Аспамихр, верховный жрец апасиаков, принес их с берегов Яксарта в Бактрию, а затем в Дрангиану [26] , страну болот и озер, куда увел саков царь Аспандак, когда рассорился с Гераем Кадфизом — твоим предком, Вима. Потом апасиаки вместе с царскими саками, что спустились с Крыши Мира, отвоевали Индию у яванов. И великим царем саков стал Мога, которого приняли эти дары. Парфяне Гондофар и Фраат тоже прошли испытание дарами. Знай: ни один сак не признает царем отвергнутого огненным золотом. Попробуй же его взять, Вима из рода Кадфиза!

26

Дрангиана — совр. Систан (Сакастан) на юго-западе Афганистана.

Над четырьмя дарами вдруг взметнулось золотистое пламя. Вима подошел, осторожно протянул руки, но не почувствовал жара. Тогда он медленно ввел их в самый огонь и бережно поднял разом все четыре предмета. Пламя взметнулось еще выше и тут же погасло.

С гордым торжествующим видом царевич положил дары обратно на алтарь.

— А теперь подойди ты, Ардагаст. Я чувствую в Тебе силу Солнца, — неожиданно сказал Аспамихр.

Ардагаст несмело простер руки над снова вспыхнувшим пламенем. Жар шел, как от кузнечного горна. «Какой уж из меня, бродяги безродного, царь?» — мелькнула горькая мысль. Он повел руками и вдруг Почувствовал, что над чашей жара почти нет. С замирающим сердцем юноша погрузил руки в пламя, каждый миг ожидая увидеть вместо них обгорелые кости. Но вот он коснулся чаши — та была всего лишь теплой. Рывком Ардагаст поднял чашу. Огонь ударил из нее вверх, к лицу золотого бога — и погас. Глаза дружинника встретились с глазами изваяния. Даждьбог-Михр смотрел на него довольно и ободряюще, словно опытный боец на молодого. С поклоном Ардагаст поставил чашу на алтарь.

В душе Вимы змеей шевельнулась мысль: «Где же его царство? Не станет ли нам тесно?» Но на лице Ардагаста не появилось даже тени властолюбия или заносчивости.

— Для моего племени Колаксай добыл такие же дары, только вместо копья и стрелы среди них была секира. Но плуг и секиру боги скрыли от людей, а чаша рассечена. Неужели мне дано найти хотя бы чашу?

— Да… И если ты к тому времени будешь таков же, как сейчас, две ее половинки сольются в твоих руках. Но это будет далеко отсюда… Здесь же вам всем предстоит иное. Не мне учить вас, молодых воинов, как похищать девушек. Но если Стратон с его гуру пустят в ход древние чары… Да и от смиренных бхикшу всякого можно ждать: их наставник — брат знакомого вам Нагапутры. Поэтому с вами пойдет Хиранья, лучший мой ученик.

— У нас на севере меня считают сильным шаманом, а здесь я только брахмачарин и знаю совсем мало мантр, да и тем обычные брахманы не стали бы меня учить, — развел руками маленький жрец. — Я для них млеччх, не арья.

— Эти истинные арьи из ашрама Шивы больше твоего похожи на млеччхов, и не так телом, как душой. Не зря они устроились на самом проклятом месте в окрестностях Таксилы: сейчас там сжигают трупы и казнят преступников, а ниже лежат подземелья, где хоронили царей мелуххов. Зато Хиранья лучше меня самого умеет устанавливать духовную связь с великим ашрамом Солнца. Но ждите от него помощи только тогда, когда все ваше оружие будет бессильно.

— Да-да, я ведь не воин и не знаток боевых заклятий. Даже бегаю плохо и в седле держусь кое-как.

— Ничего, от людей мы тебя защитим, — похлопал жреца по плечу Сунра. — А начать лучше всего этой ночью, пока вся эта нечисть не учуяла нас и не напала первой. Я не знаю, куда подалась царевна, зато мне известно, что вечером она будет во дворце и где ее покои. Трое моих кати будут ждать с конями за городом, а с остальными семью мы пролезем ночью во дворец. Ну и ночка будет, клянусь Гишем! — Багадур подбросил и поймал боевой топор.