Воины Света. Тайна Кранга

Чем ближе он подлетал, тем становилось яснее, что это глупая затея. Они никогда не Смогут найти Эвинга. Техника им не помогла, а спуститься на планету и обыскать всю ее поверхность у них не было времени. Может быть, в замке найдутся какие-либо доказательства. Хан несколько раз пролетел над замком, но они не увидели ни огонька, ни дымка. Хан посадил корабль прямо во внутреннем дворике замка. Корабль был маленьким, но, окруженный каменными стенами, казался огромным.

Двигатели затихли. Хан приготовился выйти из корабля.

— Лизендир, ты останешься здесь. Если что-нибудь случится и мы не вернемся, доставишь всю информацию в Союз. Улетай сразу — ты знаешь, как. И прежде чем покинуть эту систему, сожги замок, преврати его в пепел. Забудь все запреты. Ты можешь улететь отсюда через матричное пространство. Я включил этот режим. Тебе останется только нажать кнопку.

— Это неправильно! — воскликнула Лизендир. — Мы должны идти с тобой вместе.

Устеин завернулась в покрывало.

— Я боюсь этого замка. Боюсь оставить корабль. Только здесь и в нашей комнате в доме Хаты я ощущала реальность жизни. Но несмотря на это, я должна идти с тобой, Хан. Ты должна понять меня, Лизендир. Понять и не обижаться.

— Я понимаю. Идите. И возвращайтесь побыстрее.

Хан дал Устеин один из пистолетов и научил пользоваться им. Девушка серьезно и внимательно слушала его. Себе Хан взял два пистолета — один лучевой, формирующий вспышку света с длинной волны, близкой к ИК, другой — с управляемыми пулями, обладающий громадным разрушительным действием. Он также нашел теплую одежду и предложил ее Устеин, но девушка отказалась.

Они спустились с корабля во двор и некоторое время стояли, выжидая.

Солнца не было видно. Оно висело низко над горизонтом, и его скрывали стены. Однако его рассеянный свет все же освещал двор и замок. На небе сияло несколько ярких звезд и заливали двор призрачным светом. В углах двора, казалось, затаились угрожающие тени.

Над головой, в глубинах темнеющего неба, что-то слабо мигало, потом появились вспышки света. Хан и Устеин остановились и посмотрели вверх: это рождалось северное сияние, но еще слишком слабое, чтобы различить цвета. Оно появлялось только в периодических изменениях яркости. Стоя голыми ногами на пушистом снегу, завернутая в одеяло Устеин наклонила голову и жадно вдыхала морозный воздух. Ноздри ее раздувались. Перед нависшей опасностью в ней будто проснулись древние инстинкты, берущие начало во тьме времени и пространства — в обледеневших лесах земли.

Они пошли по снегу, слыша скрип под ногами, и веко-ре достигли огромных дверей, распахнутых настежь. Прислушиваясь к каждому шороху, они, как взломщики, вошли в замок.

Там было так холодно, как на улице.

Устеин прошептала:

— Они все ушли. Я ничего не ощущаю. Они ушли отсюда еще до того, как корабль был разрушен. Замок пуст и мертв.

— Как это может быть? Ведь должно было пройти не больше часа. Тепло еще не должно было выветриться.

— Помнишь, когда я работала с твоим блоком ^памяти на корабле, я сказала, что они могут видеть меня. Не знаю как, но могут. Возможно, тогда они почувствовали опасность и бежали.

Они обследовали весь замок, и Хан убедился, что она права. Замок был пуст, его покинули еще до того, как корабль чужаков был уничтожен Хатой. Остались следы спешного бегства. Все было разбросано, кое-где валялись трупы леров и людей, но не чужаков. Возможно, здесь разыгрался бой, но следов его не было видно.

Наконец, они достигли центрального холла. Хан нашел дверь, через которую сюда вошел Эвинг, и сказал:

— Когда мы с Лизендир впервые оказались здесь, нам во время обеда играли музыканты. Тогда я ничего не знал о клеш и решил, что музыканты — члены одной секты, так они были похожи друг на друга.

— Музыканты? И они действительно играли? Но ты знаешь, большинство клеш уже давно утратили способности к этому. Они больше не делают того, для чего их создали. Я не знаю, кого ты видел.

— Мне кажется, что среди трупов их нет. Они были щупленькими, некрасивыми, с коричневыми волнистыми волосами и большими носами, как у хайдаров.

— А! Это пейниры. Не знаю, где они находятся, но, по слухам, они где-то есть. Они такие же старые, как златы.

Пройдя дальше по коридору, в одной из темных комнат, освещенных лишь светом звезд из окон, они нашли нечто вроде установки коммуникации. Во всяком случае, так они решили. Они увидели какие-то приборы, индикаторы, даже небольшой микрофон странной формы. Пульт дал мало пищи для размышлений, настолько был не похож на то, что они видели раньше. Хан даже не мог найти, где подключается источник энергии. Кое-где на пульте были надписи, но ни Устеин, ни Хан не смогли их прочесть. Хан сказал больше себе, чем девушке:

— У Воинов есть радар, но нет радио. Это все равно, что иметь голос только для того, чтобы слушать эхо. Значит, Эвинг мог пользоваться радиосвязью на любых частотах. Никто здесь не был в состоянии перехватить его сообщения. Но, скорее всего, он предпочитал длинные волны, и антенна наверняка находится под землей, чтобы он мог вести передачи даже во время магнитных бурь.

Устеин прошептала:

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Кажется, этот Эвинг был колдуном, но ты тоже колдун. Великий колдун, так как смог распознать все его хитрости. Но подожди! Посмотри в окно!

Хан подошел к единственному в комнате узкому окну и выглянул. Окно выходило на север, и на горизонте Хан увидал заходящее солнце. Все небо на севере играло красками, царил настоящий праздник красок, фейерверк красок. Да, это было настоящее северное сияние.

Устеин подошла и встала рядом с Ханом. Она была в трансе. Это было самое мощное северное сияние, какое когда-либо видел Хан. Устеин стояла, подняв голову вверх. Лицо ее стало еще прекраснее в этом переливающемся свете, струйки пара вылетали из ноздрей, волосы переливались всеми цветами радуги.

Она отошла от окна.

— Я видела северное сияние много раз, но такое красивое — впервые. А теперь идем отсюда. Здесь никого нет.

Хан неохотно отошел от окна, собрал несколько книг и манускриптов. Он не знал, что будет с ними делать, но раз уж он вошел сюда, как взломщик, значит, должен что-нибудь украсть.

Устеин ничего не взяла — она не нашла ничего, что могло бы ей пригодиться. Хан видел, что ей не по себе в этом замке и она хочет побыстрее покинуть его.

Они пошли к Палленберу через вереницу холодных пустых коридоров и холлов и снова не увидели ничего нового: трупы, сломанная рухлядь, брошеное оружие.

Весь путь они проделали осторожно, прячась в тени выступов стен, как бы чего-то ожидая: нападения, крика, звона стали, укола слепящей боли. Но в холодной тишине не было слышно ничего, кроме биения их пульсов. Во дворе их ждал корабль с выключенными огнями и открытым люком — таким же, каким они оставили его. Все вокруг казалось мирным и безопасным. Все, кроме неба над головой, где пылало, торжествовало, буйствовало северное сияние. Хан посмотрел на Устеин. Ее красивое лицо больше не выражало священного трепета, а лишь ожидание. Хан вздохнул: Эвинг сбежал от них и, возможно, спасся, так как у них не было возможности обшарить всю планету в поисках его. Он мог скрываться где угодно.