Воительница и Сфинкс

Сидящая у ее ног Аталанта завозилась и застонала, высвобождаясь из отеческих объятий Иксоса.

— Последи за ней, чтоб не мешала! — грозно велела Зена охотнику. — А то придется твою ненаглядную еще раз утихомирить. Уяснил?

Мужчина молчал. Воительница послала ему суровый взгляд, Иксос подавил протест и кивнул.

— Вот и хорошо.

Габриэль оглянулась через плечо и упрекнула друга:

— Гомер, что ты здесь делаешь? Тебе нельзя со мной: вдруг она решит, что… Ну, просто нельзя!

— Я должен пойти, — твердо сказал юноша. — Если вдруг Сфинкс…

— Никого не съедят, — уверенно заявила Габриэль. — Просто надо обсудить условия.

— Ты сказала, что разговоры — мое призвание.

— Беседы и мне удаются неплохо, — мягко возразила девушка.

— Я не оставлю тебя одну. Не проси. — Гомер состроил слабую улыбку. — У нас вдвоем шансов вдвое больше!

— Что ж, тогда спасибо, — сдалась Габриэль. Вдруг она почувствовала спиной тепло ласковых солнечных лучей.

Сфинкс был совсем близко. Зеленые глаза таинственно мерцали и подчиняли себе. Женское лицо, словно изваянное из мрамора, могло соперничать с ликом богини. Тело льва изгибалось, в нем была упругая сила молодого животного. Благородные крылья устремлялись к небесам. Габриэль пришло в голову, что, если бы Сфинкса уменьшить и нарисовать на вазе, получился бы великолепный орнамент.

Тем временем громадный зверь с женским лицом сладко потянулся и зевнул во всю пасть. У Габриэль заныла челюсть, и девушка с трудом удержалась, чтобы не зевнуть тоже. Четыре девочки сбились в кучку между мощными когтистыми лапами; одна из маленьких бегуний безутешно плакала, не замолкая ни на минуту. Митрадия, что-то шептавшая на ухо Навсикае, выпрямилась и подскочила на месте:

— О, рада тебя видеть, Га…

— Я тоже рада, — резко оборвала ее девушка и ослепительно улыбнулась чудовищу: — Мне сказали, ты хочешь меня повидать? Я Аталанта и пришла обговорить условия состязания. Из рассказов и слухов…

— Довольно! — прорычал Сфинкс. Гомер позеленел от ужаса, а Габриэль с невероятным трудом сохранила беззаботную гримасу. — Ты не Аталанта! Даже я знаю, что она охотница и бегунья. Аталанта — вон то, невесомое создание в желтом хитоне, — темно-зеленые глаза остановились на группе людей в отдалении.

— Эй, не такая уж я и толстая, — возмутилась Габриэль. Сфинкс рассмеялся, обнажив ровный ряд крепких зубов; девушка невольно отшатнулась. — Ну хорошо, я не Аталанта. Но охотница тебе не нужна.

— Ты знаешь больше, чем я? кто ты? — зловеще спросило чудовище.

— Габриэль. Ты наверняка обо мне слышал. Я личная сказительница Зены. Она тоже здесь: черноволосая, красивая, сильная.

— И что же я должен знать о тебе?

— Ну ты ведь слышал о Зене? — Сфинкс промурлыкал что-то неразборчивое и неохотно кивнул. Девушка гордо приложила руку к сердцу: — Так вот, это благодаря мне! Зена сражается со злом, исправляет чужие ошибки, спасает деревни, выручает детей, побеждает людоедов, а я прославляю ее подвиги, излагая торжественным гекзаметром.

Сфинкс повернулся, низко склонил голову и заглянул ей прямо в глаза, Габриэль потеряла дар речи.

— Зачем ты пришла? Я посылал за Аталантой. Я слышал о ней, песни достигли моих ушей. Если она не сможет отгадать моих загадок, мир узнает, что нет человека, способного победить великого Сфинкса!

— М-м, — помедлила Габриэль, — мир узнает, что ты победил Аталанту.

Сфинкс все еще не сводил с нее бездонных, непостижимых глаз.

— Будь добр, не смотри на меня так! — с трудом произнесла девушка. — Я забываю, что хотела

— Ты и так слишком болтлива, — промурлыкал зверь. — Зачем ты пришла? Я больше повторять не буду.

— Пришла? Зачем пришла? Ах да, сейчас объясню. Очень жаль, что ты не слышал обо мне и моем знаменитом спутнике. — Она театральным жестом указала на Гомера и отвесила ему глубокий поклон. — Но мы о тебе знаем немало. Во всей Элладе не найдется певца, отказавшегося бы от чести состязаться с тобой, о таинственный ивсемогущий!

— Да, некоторые пытались, — многозначительно проурчал Сфинкс. Его взгляд замер на чем-то вдали, а на губах заиграла улыбка. — Они мне понравились — на вкус.

— Приятно слышать, — еле выговорила Габриэль. — О, ты же добивался ответа! Тебе не нужна Аталанта, потому что она бегунья, а не поэт. Она не отличит загадки от… от… В общем, она в них не разбирается. Я же, напротив, настоящий знаток, а что касается Гомера, он непревзойден. Ты должен был слышать о нем, он царский сказитель! — Сфинкс поднял на девушку заинтересованный взгляд, Гомер набрал в грудь воздуху, чтобы возразить, но Габриэль быстро наступила ему на ногу. Удивление так и застыло на лице юноши. — Да, певец самого Тезея! А до этого он жил при дворе Елены и Менелая.

— О них я знаю, эта достойная чета правит Спартой. Я давно ушел оттуда: путешественников мало.

— Вот как! — туманно ответила девушка и задумалась. "Сфинкс редко получает новости, ведь прекрасная Елена давно оставила Менелая и убежала с Парисом в Трою, из-за нее разгорелась война. Теперь война закончена, Елена пропала…" Габриэль отложила мысль на потом и продолжила: — Дело в том, что вместо одной девушки-охотницы я предлагаю тебе двух лучших певцов, больших любителей тонких загадок. Победа над Несравненной Бегуньей не принесет тебе славы — ведь она далека от литературы. Метафоры для нее ничего не значат. Верно, Гомер?

— Верно, — эхом повторил юноша и высвободил ногу. Габриэль снова посмотрела на Сфинкса, начинавшего проявлять нетерпение.

— Итак, вопрос заключается в следующем: стоит ли возиться с Аталантой, когда два знаменитейших певца Греции сами явились к тебе?

— Хм-м-м-м.

— Подумай еще об одном: если проиграет Аталанта, считай, ты останешься без ужина. Она же тоньше ребенка!

— Хорошая мысль, — признал Сфинкс и окинул Габриэль оценивающим взглядом. — Но почему ты так хочешь попасть ко мне в желудок? Это странно. Ты что-то задумала?

— Как можно? — ужаснулась Габриэль. — Я слишком высокого мнения о тебе. Певец академической школы никогда не пойдет на обман, особенно в состязании. У нас есть предложение: каждый читает по тризагадки. Три мы с Гомером и три ты, великий Сфинкс. Побеждает сильнейший. Если ты выиграешь — что ж, выберешь любого из нас, а другого отпустишь в Афины, чтобы там он мог сложить песнь о небывалом состязании, и пусть весь мир внимает ей, затаив дыхание. А другим… кхм, ты пообедаешь илипоужинаешь, — девушка пожала плечами.