Воительница и Сфинкс

— Царица сказала, что это для нас обеих. Она заботилась о том, чтобы тебе не пришлось спать на холодных камнях и кутаться в лохмотья.

— Я всегда живу с комфортом. Очень мило с ее стороны. Но тебе ведь неловко, да? Будто Пенелопа заплатила тебе за работу?

Зена задумалась, потом пожала плечами:

— М-м… похоже на то.

— Что ж, посмотрим на дело по-другому: если на Итаке появится очередной "жених" со своей бандой, им достанется куда меньше Одиссеевых… э-э, — Габриэль осторожно оглянулась: — сама понимаешь чего.

— Это мне в голову не приходило, — признала воительница.

— Кроме того, ты ведь не потратишь на себя все, — напомнила ей подруга. — Думаю, часть денег осталась в той деревне, как ее, Килосе?

Зена приподняла брови, удивляясь ее проницательности:

— Селяне в них нуждались.

— Видишь, ты нашла деньгам хорошее применение, Пенелопа не ошиблась. Готова поспорить, она специально дала тебе так много. Вовсе не для того, чтобы я вкусно ела.

— Может быть. Следи за дорогой, — оборвала ее Зена, заметив впереди суматоху и выхватив кинжал: на всякий случай. Перед ними колыхалось людское море, и вдруг толпа хлынула прямо на спутниц.

— Держись за стремя, — приказала воительница. — Потеряешься, не оберемся хлопот.

Против общего движения мчался мальчишка, его золотые кудри переливались в лучах щедрого южного солнца. По пятам гнались два грузных стражника в высоких бронзовых шлемах, украшенных конскими хвостами. Солдат провожали смехом: видно, паренек не впервой уходил у них из-под носа. Зена приподнялась в седле, положив одну руку на кошелек, а другой сдерживая Арго.

Вор и вправду оказался сущим мальчишкой, наверное, его голос был еще высок и звонок. Золотистые кудряшки очаровывали с первого взгляда, а кожа загорелых рук и озорной физиономии сияла свежестью. Оборванная одежда едва прикрывала невероятно тощее тело. "И как ему удается бегать так быстро? — подумалось Зене. — Похоже, он ни разу в жизни не ел досыта!" Тем временем паренек повернул точно к ним, и на долю секунды в душу воительницы глянули пронзительные голубые глаза. Мальчишка метнул взгляд на стражей, они нагоняли. Зена качнула головой: "Беги туда!" — воришка шустро развернулся, метнулся за спину Арго, Задел Габриэль, закружив ее на месте, и скрылся. Воительница тронула поводья, развернула коня, и Арго заслонил стражникам путь.

— Эй, женщина! А ну отодвинь скотину! Поживей! Зена почтительно кивнула, стараясь скрыть улыбку, и, заставив Арго отступить, позвала Габриэль. Ответа не было: вокруг гудела толпа, и, возможно, они просто не услышали друг друга. Воительница обернулась в седле — Габриэль рядом не было, приподнялась в стременах — и в нескольких шагах от себя разглядела фигурку, полускрытую чудесными светлыми волосами. Видимо, толпа увлекла девушку за собой.

— Габриэль! — прокричала Зена изо всех сил, стараясь перекрыть гомон толпы, и скоро за ее спиной раздался восхищенный и безмятежный голос подруги:

— Нет, ну ты видела? Он… Он прекрасен, как Гермес на той фреске в Итаке! О-о-о…

А затем воительница услыхала второй голос, уже мужской: теплый, глубокий и удивительно красивый.

— Габриэль! О, милая Каллиопа, муза моя, скажи, что глаза мне не врут! Габриэль! — Зена повернулась иувидела, как сквозь толпу протискивается изящный, миниатюрный юноша. Он стиснул девушку в объятиях, и ей на плечи упали мягкие темные локоны.

— Гомер! — Габриэль не могла скрыть восторга. — О, Гомер, это ты, как я рада! Что ты здесь делаешь?

Будущая знаменитость обнял девушку за плечи и притянул к себе еще ближе:

— И я очень рад, глазам не верю! Я думал, вас не будет в Афинах сотню лет!

— Приехали на забеги. Соревнования женщин.

— О, не знал, что ты бегаешь, Габриэль! Или участвует Зена? — в уголках его губ появилась морщинка, и он, спохватившись, прибавил: — Извини, не сразу тебя заметил. Это, наверное… Да-да, — ответил юноша сам себе и обратился к воительнице с неотразимой улыбкой: — Добрый день, Зена. Я столько о тебе слышал!

— Не сомневаюсь, — сухо ответила она. — Габриэль и о тебе много мне рассказывала. Всегда приятно познакомиться с человеком, которого она так ценит.

— Забеги! — словно лунатик, повторила Габриэль и потянула Гомера за рукав. — Пройдись с нами немножко. Я не хочу опаздывать: сегодня бежит Аталанта! Только, Гомер… или ты теперь зовешься Орионом?

— Нет, решил внять твоим советам и остаться Гомером.

Зена уже привычно возвела глаза к небу и, вполуха слушая дружескую болтовню своих спутников, продолжала пробиваться сквозь толпу. Народу становилось все больше. Блеснувший в морской дали солнечный луч дал ей ориентир. Габриэль шла рядом, одной рукой цепляясь за стремя, другой обнимая юного певца:

— Не думала, что ты можешь свободно гулять по Афинам. Ну, бродить по рынку и прочее. Разве так в Академии обращаются с новичками?

Он застенчиво рассмеялся:

— Я давно уже сдал первый экзамен и перешел в категорию постарше. Теперь у меня другие возможности.

— Уже сдал? Потрясающе!

— Да, правда, здорово. Должен признаться, я позаимствовал пару твоих песен, сделал главным героем мужчину — прости уж, — и эти легенды создали мне репутацию.

— О, — рассмеялась Габриэль, — не скромничай! Ты замечательный рассказчик, и это главное.

— Ладно, оставим это. Как только ты переходишь на другой уровень, тебе позволяют выходить в город и зарабатывать на жизнь своими песнями. Если повезет, разрешат даже сходить на рынок, послушать рассказы приезжих, а потом записать их в стихах. По уставу, каждый день ты должен приносить не меньше трех новых песен, но на деле их никто не считает. Можно просто развлекать людей своими фантазиями, но, если ты недостаточно хорош, — Гомер потупил глаза, — толпа даст тебе это понять, на рынке с поэтами не церемонятся. Поэтому лучше держаться подальше от лотков с овощами.

Габриэль расхохоталась и хлопнула в ладоши, а Зена недовольно нахмурилась, но, впрочем, быстро сообразила: рядом с прилавками полно переспелых фруктов и гнилых овощей.

— Кстати, — весело сообщил Гомер, — сегодня у нас праздник: мы провожаем двух выпускников, и мне поручено купить чаши и кувшин для вина. Проще говоря, я могу целый день бродить, где хочу, а к вечеру обязан принести посуду, которая обоим придется по вкусу. Не вздумай жалеть, что ты не в Академии, Габриэль: ты представить себе не можешь, сколько времени уходит на пустяки!

Зена услышала, как Гомер принялся перебирать кружки и чаши, а потом провел одной о другую с таким противным скрежетом, что по спине у воительницы побежали мурашки.

— Как тебе эта? — спросил юноша, вертя перед носом у подруги очередную чашу.

— Интересный оттенок, — с сомнением в голосе произнесла Габриэль. "То есть полная безвкусица", — истолковала Зена и хмыкнула. Девушка продолжила: — Ты не думаешь, что дриад слишком много? А тут еще и Вакх, и селянки…

— Тебе кажется, рисунок перегружен? — обеспокоено спросил Гомер. — А я думал, это то, что нужно: Демарус, один из выпускников, сочинил прощальную легенду о дриадах, сборе винограда и великой грозе. На-ставник Бетивен написал к ней прекрасную музыку, и я подумал, сюжет росписи им понравится. Надеюсь, когда-нибудь ты услышишь эту песню. Наш Бетивен страдает глухотой, он слышит музыку внутренним слухом. И второй выпускник, Агрилион, питает к лесным духам особые чувства: он всем говорит, что видел прекрасную дриаду в лесах своего отца, и все еще надеется встретить ее снова. Бедняга не сомневается, что завоюет ее любовь, если сможет написать чистые и нежные стихи. Надо бы проверить чаши на прочность, прежде чем принимать окончательное решение: не хочу явиться в Академию с корзиной черепков.