Воительница

Ведь знала, что привязываться к Гефестиану опасно, в первую очередь для него, но всё равно не остановила себя. Потому что слишком больно давило на душу одиночество. И мой эгоизм теперь может стоить ему жизни.

— Уходи, Гефестиан, — приглушённо потребовал Кассиэль. И меч развеялся в золотистой дымке. — Ты больше не приблизишься к ней, не заговоришь, не взглянешь. Если нарушишь моё требование… — он замолчал, но и так было понятно, что он не пощадит Гефестиана.

— Уходи, — попросила я сипло, взглянув на друга из-за плеча.

Гулко сглотнув, он кивнул. За его спиной раскрылись крылья, и в мановение ока вознесли его на небеса. Я непроизвольно дёрнулась за ним, но Кассиэль удержал меня за запястье и потянул на себя.

— Какое тебе дело, с кем я общаюсь?! — мои ладони с силой налетели на его грудь, но он даже не пошатнулся. — На мне атайя, я не могу изменить. Так какая тебе разница?!

Я вновь попыталась его ударить ладонями, но на этот раз он перехватил мои руки и привлёк меня ближе. К моему удивлению, он материализовал в руке тканевую ленту и принялся бинтовать ей мою изрезанную ладонь.

— Не надо… — дрожащим голосом потребовала я, застигнутая врасплох его жестом.

Мы практически не общались почти два месяца, а теперь он рычит на моего друга словно в ревности и обрабатывает мою рану. Как…. как настоящий муж, чёрт возьми!

— Больше ты с ним общаться не будешь, — произнёс он, с предупреждением заглянув в мои глаза.

Тело пробил озноб. Сглотнув вставший поперёк горла ком, я кивнула и опустила голову. Всё равно не было смысла спорить. Если Кассиэль решит, что Гефестиан слишком мне дорог… не хочу об этом думать. Уже прошла через подобное благодаря Крису.

— Ты меня поняла? — он сжал ладонью моё горло, и надавил снизу большим пальцем на подбородок, вынуждая меня посмотреть чётко в его пылающие гневом золотисто-алые глаза.

— Поняла, — произнесла я послушно.

Потому что слишком дорожила Гефестианом.

— Молодец, — похвалил Кассиэль и приблизился, чтобы припасть к моим губам в поцелуе.

Неторопливом, даже осторожном. Муж будто прислушивался ко мне. Но не только он. Я и сама пыталась понять, что чувствую, и осознала, что… почти ничего. Не было прошлой тяги, навеянного желания, расположения. Мне было пусто, почти всё равно, и радостно от этой мысли. Правда, радость быстро отступила, ведь пришло осознание, что Кассиэль вряд ли разделяет мои эмоции.

Он с рыком стиснул меня сильнее, углубляя поцелуй. Стало страшно, я задёргалась в крепкой хватке, чем подтвердила отсутствие влияния атайи.

— Хватит, — попросила я, кое-как прервав поцелуй.

Но Кассиэль не собирался останавливаться. Он без труда повалил меня на траву, навалился сверху. Послышался треск рвущейся ткани, когда штаны сдались под напором злого серафима. Его ладонь легла поверх печати. Энергия начала быстро покидать резерв. Я дёрнулась под тяжёлым телом раз, второй, а потом затихла, ощущая всё нарастающее ментальное воздействие, которое с каждой секундой становилось всё более ненавязчивым. Губы Кассиэля вновь накрыли мои, и больше я не сопротивлялась, наоборот, отозвалась на поцелуй. Низ живота стянуло тугим узлом желания, и не в моих силах было что-то изменить.

Кассиэль вдруг резко перевернулся, и я внезапно оказалась сверху. Приподнялась, рассматривая лежащего подо мной мужчину. Горящий взгляд обжигал желанием, которое кипело и в моих венах. Чуть шершавые ладони гладили мои бёдра, распространяя по телу мурашки. На моей руке находился браслет, я могла материализовать меч и ударить, Кассиэль не успел бы ничего предпринять. Но этот простой на первый взгляд жест был невыполним. Я не могла допустить даже мысли о том, чтобы по-настоящему навредить ему. Потому, когда он потянул меня на себя, я лишь нагнулась, с головой ныряя в омут чувственного поцелуя. И больше не пыталась анализировать, отдавшись на волю навеянных атайей чувств.

— Зачем? — задала я вопрос позже, когда лежала, положив голову на плечо Кассиэля и пыталась отдышаться после близости. Он поглаживал моё плечо пальцами, слишком бережно, чтобы долго выдерживать эти прикосновения. — Ты ведь собирался развестись.

Расстроенно подтолкнув его в бок, я резко села и отвела взгляд, чтобы не пялиться на полуобнажённое тело… снова мужа.

— Я понял, что ошибся, — пояснил он ровно, присаживаясь на траве.

— Ошибся? — прорычала я, порывисто развернувшись к нему лицом. — Ты начал спать с Теберникой!

Раньше я не позволяла себе эмоций в отношении интрижки мужа, старалась отнестись философски, находила только положительное, но как бы себя не уговаривала, ситуация не могла не злить. И сейчас сдерживаемые чувства вылились в попытку проехаться по морде неверного серафима.

— Ошибся, — тем же тоном подтвердил он, перехватив мою ладонь на пути к его лицу.

— Какой же ты… — я отпрянула, вырываясь из захвата, и подскочила на ноги.

Кассиэль тоже поднялся, сжал мои предплечья ладонями, останавливая попытку увеличить между нами расстояние.

— Я понимаю твою злость, но хочу заверить, что теперь всё будет иначе.

— Иначе? С чего ты взял, что мне нужно это «иначе»? Я радовалась предстоящему разводу, — всё же ударила серафима, правда только кулаком по груди.

Но, само собой, эта скала мышц даже не покачнулась.

— Это удивительно, — усмехнулся он. — Твой резерв так быстро подстроился под Источник…

— И это доказало, что атайя лишь обман, Касс, — жёстко напомнила я ему. — Просто… отпусти меня. Считай, не получилось.

— Помнишь тот разговор, про привязанности?

Мне показалось, мелькнуло в золотистых глазах серафима грусть.

— Ты говорил, что ни к кому не привязываешься.

— Так проще, — кивнул он, напряжённо глядя в мои глаза. Сердце в груди забилось быстрее, казалось, мне впервые за долгое время удалось вызвать Кассиэля на откровенность. — Привязанности для бессмертных опасны, ведь чаще всего касаются смертных. Таких, как ты, Натали.

— Да, я смертна, и меня это устраивает, — настороженно подтвердила я. — Неужели, настолько приглянулась? — иронично вздёрнула бровь, хотя в глубине души ощущала волнение.

Будто ждала признания, хотя это и глупо. Меня не должны волновать чувства Кассиэля.

— Я пошёл на поводу желаний, когда решил вернуться за тобой. Это же не прихоть… — он коротко выдохнул, словно слова давались ему тяжело. — Я рискую привязаться к той, что мне не завоевать, — усмехнулся он едко.

И я даже ощутила иррациональное чувство вины. Проклятая атайя! Ещё и Лилит отстранилась.

Мы же договаривались, я не лезу в твою личную жизнь, — пропела она.

Кассиэль в неё не входит, он из разряда навязанной головной боли.