Вокруг Пушкина

Куму моему Сергею Гавриловичу мой по­клон, а А в г у с т у, д у р а к у, п о ш л о м у, н е с н о с н о м у, мерзкому, вместо поцелуя откуси нос. Катинька же всем кланяется, кроме Августа. Са­шинька напишет Августу письмецо уведо­мить о скорой кончине, только вы не смей­тесь и ничего ему о том вперед не говорите. Он придет к тебе сообщить эту новость по секрету, потому что Саша нарочно запретит ему показывать письмо, чтобы тебя не волновать. Он его получит с той же почтой, что и ты получишь мое, поэтому непременно постарайся, чтобы он тебе показал свое письмо, это разгонит немного твою скуку, ты по крайней мере посмеешься. Старая при­вычка Августа дурачить. Пожалуйста, скажи Авгу­сту, когда ты получишь это письмо: «Как странно, все сест­ры мне пишут, а от Сашиньки ни слова, не случилось ли с ней чего-нибудь?» Тебе же она просит передать, что она предполагает написать тебе с первой почтой и что она боль­на только для Августа.

Прощай, дорогой Дмитрий, будь здоров, не забывай нас и женись как можно скорее. Хватит ли у тебя терпения про­честь мое письмо, оно ужас какое длинное, длинное.

ПИСЬМО 5-е

Конец декабря 1834 г. Петербург

Твое письмо Мятлеву(поэт, камергер, богатый помещик; в письме речь идет о покупке у него мельницы) было послано в тот же день с запи­ской моего мужа, и вот его ответ Пушкину(письмо не найдено), который я вкла­дываю в это письмо. Уже давным-давно мы ему об этом гово­рили все трое(сестры Н.Н., А.Н. и Е.Н.); ответ был благоприятный, он даже обещал тебе написать по этому поводу, но сделал ли это — не знаю. Если он задержался с ответом до сих пор, бомбардируй его письмами, чтобы он был вынужден это сделать, если не из любезности, то по крайней мере, чтобы отделаться от тебя. Я знаю, что Хлюстин (соседи Гончаровых по их имению Полотняный завод)с своей стороны старается заполу­чить эту мельницу. Впрочем, завтра я увижу Мятлева и на­стойчиво поговорю с ним об этом.

Твоя прекрасная графиня была вчера у меня, но я не могу сообщить тебе ничего интересного, так как о тебе речи не было совсем. Катя видела ее два раза во дворце, но, однако, нисколько не продвинула твои дела; я начинаю терять надежду на то, что она согласится увенчать твои желания. В четверг мы должны поехать пить чай к графине Пален, что бу­дет, не знаю, вероятно, ничего. Тетушка получила твое письмо, дорогой Дмитрий, и поручает мне сказать тебе, чтобы ты не беспокоился насчет долга. Если Греков (служил у Гончаровых управляющим Яропольца) тебе о нем говорил, это просто глупость с его стороны; она просто ему писала, что ты предполагаешь передать ему эти деньги и что в этом случае он должен переслать ей их в Петербург.

Прощай, дорогой Дмитрий, мое письмо кратко и холод­но, потому что я не совсем хорошо себя чувствую и немнож­ко в плохом настроении; в первом же письме напишу тебе все подробно, а сегодня я едва держу перо в руке. Сестры це­луют тебя, а муж просит передать тебе привет. Пришли нам поскорее варенье.

ПИСЬМО 6-е

Среда на Пасхе (10 апреля 1835 г. Петербург)

Вот твоя бумага, дорогой брат; что касается твоих книг, то я составила список, но ожидаю визита г-на Ковригина (купец, с которым у Д.Н. были деловые отношения), чтобы их отправить. Я полагаю, что к концу недели ты будешь на Заводе, почему и посылаю эту бумагу в твою сто­лицу. Что ты поделывал хорошенького в Яропольце, что нового? Прошу уведомить. Что брат Иван, вероятно с вами, как закончил он свою эпитимию? (И.Н. наделал много долгов и вынужден был взять отпуск). Ты не забыл про нашу коляску и седла? Прощай, це­лую тебя, а также Ваню. Я видела в воскресенье на Пасхе графиню Пален на хорах во дворце, она спрашивала о тебе, а также, думаю ли я, что ты уже приехал к месту назначения.

Прощай, Митуш, нашу коляску отправьте как можно скорей.

ПИСЬМО 7-е

(Начало лета 1835 г. Петербург)

Я только что узнала, дорогой Дмитрий, что Нейдгарт (генерал-лейтенант, был женат на кн.Черкасской) заменил в Москве князя Хилкова. Ты в таких хороших от­ношениях с княгиней Черкасской, что тебе стоит только сказать ей слово, чтобы она попросила генерала обратить внимание на Сережу, и этим путем можно было бы перевес­ти брата в один из полков, стоящих в Москве. Посмотри, не­льзя ли это сделать, и постарайся вытянуть Сережу из тря­сины, в которой он увязнул. На бедного мальчика тяжело смотреть, он даже потерял свою обычную жизнерадост­ность. Дела его плохи, денег нет; что такое 250 рублей в ме­сяц для офицера, который должен как-никак содержать ло­шадей и прислугу. Буквально он питается только черным хлебом и...(oдно слово неразборчиво) отказывает себе во всем и еще делает долги. С отчаяния он хочет даже оставить службу, а мать, которой он сообщил о своем намерении, вот что ему ответила: «Ну ко­нечно, Сережа, если твое здоровье этого требует, так и сде­лай». Теперь, скажи мне, что он будет делать без службы? Молодой человек совсем погибнет, а он так много обещает и мог бы когда-нибудь стать чем-то. Ради Бога, вытащи его из Новгорода. Будь он в Москве, квартира и содержание ни­чего не будут ему стоить, он сможет жить в нашем доме, там же питаться и содержать своих людей; тогда денег, которые ему дает мать, ему хватит, иначе, клянусь тебе, этот бедный мальчик погибнет совершенно.

Нынче весной он приезжал ко мне ненадолго, и что же, я совсем не узнала некогда такого веселого и беззаботного юношу. У него приступы меланхолии, как у брата Ивана, и полное разочарование в службе. Ради Бога, спаси его, я не могу думать о моем несчастном брате спокойно. Эти прокля­тые деньги, деньги, деньги и всегда деньги, без них никогда ничего нельзя достигнуть.

Прощай, дорогой Дмитрий, я тебя нежно целую и иск­ренне люблю. От всей души желаю, чтобы твои дела шли хо­рошо, благосостояние стольких людей зависит от этого. Я ничего не передаю господину Жану, который не называет меня иначе, как г-жа Пушкина в своем письме к сестре Саше и который только в конце письма вспоминает, что у него есть сестра Катя, и передает ей привет, а свою сестру Ташу не удостаивает ни единым словом. Следственно, он не будет удивлен, что я не осмеливаюсь напомнить ему о себе из опа­сения быть навязчивой. Что касается тебя, дорогой Дмит­рий, ты никогда не переставал свидетельствовать мне свою дружбу; пользуюсь случаем, чтобы выразить тебе свою при­знательность. Крепко, крепко целую тебя.

ПИСЬМО 8-е

(15-17 августа 1835 г. Черная речка)

Дорогой Дмитрий, приезжай как можно скорее по пово­ду этого проклятого процесса с Усачевым(калужский купец, с которым Гончаровы имели длительный судебный процесс); все считают твое присутствие здесь совершенно необходимым. Как только приедешь, немедленно повидай адвоката Лерха, он уладит тебе это дело. Постарайся приехать до отъезда моего мужа, который должен в скором времени уехать в деревню; он тебя направит к нескольким своим друзьям, которые смогут чем-нибудь помочь в этом деле. Как только получишь это письмо, немедленно выезжай, не теряй ни одной минуты, время не терпит.

Прощай, я боюсь, как бы мое письмо не опоздало на почту.

ПИСЬМО 9-е

18 августа 1835 г. (Черная речка)

Мой муж поручает мне, дорогой Дмитрий, просить тебя сделать ему одолжение и изготовить для него 85 стоп бумаги по образцу, который я тебе посылаю в этом письме. Она ему крайне нужна и как можно скорее; он просит тебя указать срок, к которому ты сможешь ее ему поставить. Ответь мне, пожалуйста, как только ты получишь это письмо, чтобы он знал, подойдет ли ему назначенный тобою срок, в противном случае он будет вынужден принять соответствующие меры. Прошу тебя, дорогой и любезный брат, не отказать нам, если просьба, с которой мы к тебе обращаемся, не представит для тебя никаких затруднений и ни в коей мере не обременит.

Ты наверно будешь очень удивлен, получив от меня два письма подряд. Что касается процесса, то муж хочет преду­предить о нем Вигеля (литератор и крупный чиновник Минестерства внутренних дел) и министра Дашкова(министр юстиции), чтобы, когда дело поступит к ним, они рассмотрели его хорошенько до того, как выносить решение. Но ты не очень полагайся на это и все-таки приезжай, так как без тебя ничего не сделает­ся, это тебе просит передать и Тетушка. Что касается Лонгинова, все, что можно было сделать в этом отношении — было сделано, когда ты был здесь, ты об этом, вероятно, по­мнишь. Но тебе совершенно необходимо, по словам людей, понимающих в делах, поскорее взять Лерха, так как можно опасаться, как бы противная сторона не перехватила его, тогда наш процесс проигран.

Прощай, дорогой и любезный брат, нежно целую тебя и горячо желаю успеха в твоих делах. Катинька уже тебе писала, о деле Ртищева(заимодавец Д.Н). Все, кому мы показывали эти бумаги, очень не советуют тебе начинать его, потому что дела подобного рода могут вестись только между близкими друзьями или людьми, честность которых не вызывает сомнения и всеми при­знана, иначе это только повод для процесса; я думаю, что Рти­щев не может быть отнесен к числу таких людей.

Нежно поцелуй Маминьке ручки, я рассчитываю написать ей завтра.

ПИСЬМО 10-е

(1 октября 1835 г. Петербург)

Я получила недавно твое письмо, дорогой Дмитрий, и ес­ли я не написала тебе раньше, то только потому, что для то­го, чтобы дать тебе ответ по поводу бумаги, мне надо было повидать Плетнева, который взялся за это дело в отсутствие моего мужа; он тебя очень просит прислать ее в ноябре, к январю это было бы уже слишком поздно. Тысячу раз благо­дарю тебя от имени моего мужа за то, что ты был так любе­зен и взялся за это дело.