Вокруг тебя весь мир кружит

Она терпеть не могла этого прозвища, потому что была выше меня ростом и считала себя во всём равной мне (разница - то всего четыре года), при этом по собственному опыту знала что, если звучало "мелочь" - значит, для усмирения непокорных будет использована сила. Раньше, пытаясь ограничить хоть какими-то рамками это совершенно теряющее понятия о дозволенном существо, я просто лупила её (я умела драться, а она нет), а потом у неё выработался стойкий рефлекс, хотя тумаки ей достались в последний раз лет в двенадцать.

Я сделала самое строгое лицо и начала перечислять условия, не терпящим возражения голосом, загибая по очереди пальцы рук.

– Первое: ты больше никогда не сунешься в мой компьютер, разумеется, после того, как сделаешь там всё, как было. Второе: на пересдачу твоих двух хвостов с прошлого семестра я даю тебе сентябрь месяц и больше тебя не прикрываю перед родителями. Третье: вместо потерянного тобой моего любимого браслета, который я уж было решила тебе простить по твоей убогости, ты купишь мне другой. Деньги у тебя есть: я знаю. Четвёртое и последнее: ещё одна подобная твоя выходка, я имею в виду шантаж, игрушки с моим паролем, и ты поплатишься гораздо серьёзнее, чем в этот раз.

Сестрица вытаращила на меня глаза. Она верила произнесённым угрозам и правильно делала, потому что я никогда и ничего не обещала просто так.

– Оооооо! Я много чего могу придумать. Кстати, сейчас я говорила в пустую трубку,- закончила менторским тоном.

Лешка облегчённо вздохнула, но с собачьей преданностью заглядывая мне в глаза, простонала:

– А свидание?

Я офигела от потерявшей берега девки, не в силах вымолвить ни единого слова.

– Ларочка, пожалуйста, и я твоя прислуга на месяц.

– На два,- потребовала я с тайной надеждой, что мелочь одумается.- Уборка во всей квартире, магазин, глажка белья, мусор...и прочее. Всё, что обычно мы делаем вдвоём.

– На полтора,- попробовала поторговаться сестрица.

– Тогда на три, и в придачу ты отдашь мне свой расчудесный кожаный рюкзачок, который тебе подарили на последний день рождения, - я ждала, давая возможность этой беспринципной дурёхе одуматься.

– Идёт,- проворчала она и посмотрела с прищуром.- Свидание сегодня вечером в 9 вечера в "Комильфо"*. Ты просто посидишь в баре, а он подойдёт сам. Фотку я тебе покажу. Всё. Я буду в стороне, тоже присмотрюсь к нему издалека, а потом подойду, как бы случайно поздороваться. От тебя ведь не убудет?- попробовала она ввернуть мне последний шуруп в мозг, чтобы последнее слово осталось за ней.

2

Я появилась в клубе в коротком платье цвета хаки и в туфлях-лодочках на высоких каблуках ровно в девять вечера и устроилась у барной стойки на высоком стуле. Клуб был не из элитных, но вполне приличный. Народ начал потихоньку собираться в эту обитель греха, а моё настроение было.... сами понимаете.

Вполне здравые мысли раскаяния: "А не дура ли я?" - одолевали мою бедную головушку, но Ваша покорная слуга, давшая согласие участвовать в этой авантюре, уже не могла встать и уйти до 10 часов вечера. Время от времени в сознании вместо "я - дура", появлялась другая, не менее неприятная мысль: " Она меня провела",- но сути происходящего это не меняло.

Тем не менее, чувство спокойного комфорта не покидало меня, и я почти не притворялась, изображая праздную беспечность и потягивая безалкогольный коктейль через трубочку. Время от времени мои глаза обращались к входу, в ожидании появления Ромэо. Так прошло минут сорок , и я забеспокоилась, что идиотку разыграли, хотя присутствовало опасение не узнать не очень хорошо запомнившегося по фото сероглазого блондина. Сосед слева стал вполне недвусмысленно косить в мою сторону, а это было уже лишним. Время шло, а Ромэо не появлялся.

– Сижу ещё двадцать минут и ухожу,- решила я и лукаво подмигнула сидящей в стороне за столиком с Инесской (имечко, да?) сестрице. Что-то изменилось, потому что Лешка замерла и выставила в мою сторону глаза- блюдца. Я, в свою очередь, внутренне подобралась и медленно повернула голову направо. Светловолосый симпатичный парень в изрядно потёртых голубых джинсах и модной светлой рубашке, уютно пристроился рядом на барном стуле и окинул меня скучающим взглядом сверху вниз.

– Ага, Ромео. Вроде, похож, только на фотке выглядел моложе, - подумала я и, не теряя времени даром (скорее познакомишься - скорее свалишь из этого места), улыбнулась ему.

На наглой физиономии не дрогнул ни один мускул, однако оценивающий взгляд задержался на моих губах, а потом неторопливо проследовал вниз: грудь, бёдра, колени. Что-то во мне предостерегающе пискнуло, и в душе стало как-то неуютно. Однако я решила идти до конца: молчала и удерживала на лице свою фирменную улыбку, которую некоторые сравнивали с ангельской. Парень полез в бумажник и выложил передо мной пятитысячную купюру. Стало совсем не по себе и я ,на всякий случай, оглянулась по сторонам. Может быть, он положил деньги ещё перед кем-то? Перед барменом, например. Но я быстро сообразила, что виртуозно смешивающий коктейли черноволосый парень в белоснежной рубашке с красной галстуком-бабочкой перекидывался дежурными шутками с посетителями, находящимися от меня в паре метров левее.

А белобрысый сероглазый нахал уже схватил меня за руку:

– Пошли.

– Эй, ты чего, парень?- я вовремя выдернула руку и , присоединив к ней вторую, спрятала за спину, мимоходом бросив взгляд в сторону охраны.

Он удивлённо нахмурился:

– Мало? Ну, ты даёшь,- и выложил ещё одну купюру на поверхность полированной деревянной стойки.

До меня наконец-то стало доходить в чём дело: это не тот парень, и я ему выпалила:

– Извини, но ты не тот.

– А тебе какая разница?

Возмущение, замешанное на горьком осознании собственной дурости, окатило меня волной стыда, и я рефлекторно схватилась за свой массивный кулон, висевший на груди. Это сокровище подарил мне мой любимый папочка-военный офицер, бывший "афганец" в отставке, работающий сейчас в частной охранной фирме. Внешне эта интересная вещица выглядела как стилизованный волчий клык, а на самом деле являлась маленьким складным ножом с острым лезвием. Эта игрушка была скорее оберегом, чем настоящим оружием, но вполне могла пригодиться для самого крайнего случая.

Охрана при входе ещё как-то странно покосилась на это чудо художественной чеканки, но ничего не сказала, приняв во внимание мою очаровательную невинную улыбку и вид пай - девочки. Этот кулон был мне поддержкой в самые отчаянные минуты моей, полной приключений и опасностей, жизни.

Властная мужская рука уже приобняла меня за талию, стягивая со стула. Я же уцепилась за сиденье, наклонилась к парню поближе и в сумасшедшей импровизации произнесла ему в самое ухо первое, что пришло на ум: